Начало

«Тяжко бедному образованному человеку в захолустном городке»

Говоря о первых ростках театральной жизни в Красноярске, никто не возьмётся утверждать, что в сторожевом остроге (чем и был наш город первые сто лет своего существования) казаков и прочий служилый люд развлекали, давая РАСИНА и МОЛЬЕРА. Но и отрицать, что публика эта всё же как-то «культурно» развлекалась, тоже никто не станет. Тем более что тому есть и подтверждение — путевой дневник немецкого учёного Даниэля Готлиба МЕССЕРШМИДТА, который по указанию Петра I в начале двадцатых годов XVIII века, то есть век спустя после появления острога, путешествовал по Сибири. По случаю посещения Красноярска, в котором он прожил с 5 октября 1722 года по 8 мая 1723 года, им в многотомном дневнике (до сих пор переведённом лишь частично и только частично изданном) была сделана следующая запись:

«На второй день Рождества я был в гостях у воеводы. В отдельной комнате собралось более шестидесяти мужчин. Женщины собирались у его жены в другой комнате. У воеводы была музыка камерная — восемь или девять музыкантов, которые играли на свирелях… Присутствовало три или четыре вокалиста из крестьян… Среди других развлечений звучали стихи и божественные песни…»

В том же XVIII веке в Сибири появляется и так называемое вертепное действо, или кукольное представление. И это уже не какая-то самодеятельность со «свирелями» и «вокалистами из крестьян». Здесь и сюжет, и интрига, и техническое оснащение «сцены». На вращающемся барабане в нижней части специального ящика зрители могли наблюдать раскрашенных кукол, обычно представляющих в рождественские дни пьесу «Смерть царя Ирода». Действие, насыщенное известными леденящими кровь событиями, эффектно сопровождалось хоровым пением. Правда, заканчивалось оно как-то скучно и совершенно не зрелищно — похоронами Ирода и трауром его дочери. Понятно, что такой финал не мог удовлетворить публику, жаждущую отдохновения от трудов праведных. А потому сибиряки вскоре переделали финал пьесы, и дочь царя ко всеобщему удовольствию под занавес стала исполнять развесёлый танец с генералом. Дальше — больше. Потакание вкусам зрителей, видимо, зашло настолько далеко, что в середине XIX века пьеса была категорически запрещена местным архиереем. Очень может быть, что именно тогда слово «вертеп» и получило значение, сегодня нами трудно совмещаемое с важнейшим христианским праздником.

Помимо кукольных представления давались и с живыми актёрами. Начало им в Сибири, видимо, было положено славяно-греческой школой, открытой в Тобольске ещё в XVII веке и впоследствии ставшей семинарией. Учебная программа этого почтенного заведения предусматривала не только постановку вертепной рождественской драмы, но и разыгрывание учениками различных пьес. С выпускником этой школы Григорием СКРЯБИНЫМ, в 1760 году поступившим на службу учителем в латинскую школу Красноярска, «театральный» опыт и связанная с ним игривость воображения и даже определённое вольнодумство сыграли довольно злую шутку.

Григорий помимо того, что сочинял стихи и музыку, ещё и по примеру своей альма-матер разучивал с учениками разные «пиесы». Что они собой представляли, можно только догадываться. Но взгляды молодого учителя известны. Именно его перу принадлежит сатирический опус на первого красноярского полицмейстера и в том же духе написанные «Эпиграммы о Красноярске». Эти положившие начало красноярской литературе сочинения, к большому сожалению учеников, послужили поводом для обвинения Скрябина в отсутствии подобающих учителю нравственных устоев. И, как следствие, увольнению со службы. Так что заявленное им в «Эпиграммах» утверждение «тяжко бедному образованному человеку в захолустном городке» подтвердилось самым для него драматичным образом.

Шагнуть из «захолустья» в полное динамичного развития будущее Красноярску удалось лишь через сто лет. Сделать этот шаг позволила пришедшая к нам железная дорога. Всё в городе вдруг стало стремительно меняться и расширяться. В том числе и границы культурной жизни.

По инициативе трудящихся масс и им сочувствующих господ

Конечно, не пройди через наш город железная дорога, всё могло бы сложиться иначе. Но сложилось так, как сложилось, и в результате наступившего процветания в Красноярске к началу XX века стали появляться всевозможные клубы с различными секциями, в том числе и театральными. Особой популярностью пользовались клубы организованного в 1899 году Вольно-Пожарного общества и Главных железнодорожных мастерских Сибирской дороги, основанных в 1898 году.

Интересно, что этот клуб появился уже через два года после организации самих мастерских. И одно это говорит о том, насколько востребовано было его появление у рабочих и служащих совсем недавно возникшего коллектива.

Понятно, что первый начальник мастерских Владислав Евгеньевич КЛОЧКОВСКИЙ, затеяв строительство клуба, совсем не собирался силой насаждать культуру в массах. У него и без этого забот хватало. Просто, будучи человеком образованным и чутким, он горячо увлёкся витавшей в воздухе идеей и принялся за строительство клуба в Овсянниковском переулке (ныне улица Профсоюзов) с той же серьёзностью, какую требовала от него служба на железной дороге.

Надо сказать, что здание с залом на 450 мест возводилось на добровольные пожертвования не только специалистов, но и рабочих. И судя по скорости строительства и качеству оснащения клуба, с пожертвованиями проблем не было.

«Постройка здания театра при Железнодорожных мастерских производится безостановочно… Новый хор любителей создан по инициативе начальника Железнодорожных мастерских г. Клочковского из служащих и мастеровых. Для успешной подготовки дела приглашён опытный регент, который будет занят 2-3 раза в неделю… Кроме сего организуется оркестр музыкантов тоже из числа служащих и мастеровых. Музыкальные инструменты уже выписаны из России. (Тогда в Сибири не говорили «из европейской части России», а просто из России — Г.Д.) Вскоре при железной дороге откроется театр…». Газета «Енисей», сентябрь 1890 г.

И театр открылся. 22 ноября 1900 года в нём был дан спектакль по пьесе Н.В. ГОГОЛЯ «Женитьба» и музыкальный концерт. Выступление было восторженно встречено публикой. Вообще, организованная при клубе школа-театр пользовалась очень большой популярностью. В спектаклях, несмотря на полное отсутствие коммерческой составляющей, принимали участие и профессиональные актёры. Удивительно, но на сцене этого любительского театра ставились даже оперы. Особенной популярностью пользовался «Запорожец за Дунаем» Семёна ГУЛАКА-АРТЁМОВСКОГО с участием молодого рабочего РЯЗАНЦЕВА, позднее поступившего в Санкт-Петербургскую консерваторию.

«Рязанцев известен в Красноярске как хороший артист, любитель, обладающий недюжинными голосовыми средствами и врождённой способностью к сценической деятельности. Случайные (проездом через Красноярск) слушатели его, избалованные игрой лучших артистов, с трудом верили, что Султана в «Запорожце за Дунаем» играет рабочий наших железнодорожных мастерских — так умело, с таким неподдельным чувством провёл он вокальные свои номера». Газета «Сибирский край».

Деревянное здание клуба, ласково называемого красноярцами «Карлуша» (на фото; после революции клубу было присвоено имя Карла Либкнехта) простояло более восьмидесяти лет. В октябре 1984 года оно было снесено.

Три пощёчины, час в тюрьме и прочие удовольствия

Но не надо думать, что в старом Красноярске публика была вынуждена довольствоваться одной самодеятельностью. Судя по старым афишам, профессионалы к нам тоже заглядывали. Например, в краеведческом музее сохранилась афиша 1849 года, извещавшая о французском водевиле «Три пощёчины», который давала проезжая труппа в жандармском манеже. Сохранилась и афиша водевиля «Час в тюрьме, или В чужом пиру похмелье», которым гастролёры порадовали красноярцев 19 сентября 1852 года.

Как всё это происходило, можно только догадываться. Театральные представления в те времена в нашем городе давались в разных и совершенно не приспособленных для этого помещениях. Дело доходило до того, что зрители, отправляясь на встречу с искусством, должны были брать с собой стулья. Так что идея построить в городе собственный театр была красноярцами выстрадана в полном смысле слова.

Официально всё началось в январе 1873 года с обращения в городскую управу для выделения земли под временное здание театра двух потомственных граждан — купца Иннокентия Сидоровича ЩЁГОЛЕВА и золотопромышленника Александра Петровича КУЗНЕЦОВА. В результате в мае 1875 года в самом центре Староострожной площади (там, где сегодня стадион «Локомотив») появилось довольно большое деревянное здание, с подобающим статусу храма искусств портиком в четыре колонны и зрительным залом более чем на 300 мест. (Если учесть, что за десять лет до строительства театра в Красноярске проживало только 9997 человек, то это немало.)

Но временное есть временное. Когда в 1887 году новый глава города решил провести технический осмотр здания театра, то обнаружилось провалившееся крыльцо, проржавевшая кровля и завалившиеся печи. Для исправления ситуации потребовалось ни больше ни меньше, а 1635 рублей. Таких денег у города не было, а потому в ноябре того же года было создано «Общество любителей драматического искусства», в которое вошли девяносто восемь человек. И среди них (помимо тех, кто обращался в управу) уважаемый в городе человек, купец Пётр Иванович ГАДАЛОВ, известный своими добрыми делами.

Членом нового общества предсказуемо стал и совершенно удивительный Иван Тимофеевич САВЕНКОВ, директор красноярской учительской семинарии. Помимо того что он увлекался археологией, был шахматистом, спортсменом (пловцом, гимнастом и лучшим в городе стрелком), организатором экскурсий по окрестностям, он ещё двадцать два года был актёром и режиссёром театра. Сыграл на красноярской сцене городничего в «Ревизоре» Гоголя и Несчастливцева в «Лесе» ОСТРОВСКОГО. Оставил любимый театр он только после того, как начал раскопки на Афонтовой горе, которые захватили его всего без остатка.

Конечно, поддержание финансовой состоятельности театра было главнейшей задачей общества любителей. Не случайно оно сразу предложило Городской думе «передать театр в полное распоряжение общества, которое принимает на себя отопление, надзор за театром, немедленное исправление печей». Но, ко всему прочему, согласно своему уставу общество принимало на себя обязанность «распространять любовь к театру и развивать понимание сценического искусства». И в том числе такими средствами, как проведение балов-маскарадов и любительских спектаклей. Понятно, что всё это не могло автоматически привести к появлению в театре профессиональной труппы — представления, помимо любительских постановок, давали заезжие артисты. Например, приехавшая в наш город после открытия театра труппа антрепренёра А.Н. ЕГОРОВА.

Не могло общество, взявшее на себя «надзор за театром», уберечь его и от неизбежных скандальных происшествий. Стараниями тогдашней прессы для нас сохранён один презабавный эпизод городской театральной жизни:

«Приезжими артистами Горбуновым, Иконниковой и художником Бобылёвым были выкинуты афиши, извещавшие о спектакле и «живых картинах». Многие подумали, что прибыл известный рассказчик Горбунов из Петербурга, и билеты были разобраны нарасхват. Но представьте себе удивление публики, когда в Горбунове она узнала своего же красноярца, бывшего телеграфиста 4-го разряда, — личность бездарную и без малейшего понятия о сцене. Своей игрой он вызвал шикание публики.

Но Горбуновым было пущено в ход довольно плоское шарлатанство. Они с Иконниковой подговорили пудривших их цирюльников аплодировать. Последние забрались в раёк и при помощи дворников и кухарок устроили такие аплодисменты, что хоть святых выноси. Что касается художника Бобылёва, то он оказался пьяницей-столяром из Ачинска.

Возмущённая представлением публика не желала расходиться, требуя «живые картины» и «полёты», обещанные в афише. Между оставшимися зрителями и артистами началась драка. Дралось до 50 человек, в театре были выбиты стёкла и исковерканы рамы. Многие зрители не досчитались зубов, некоторые были увезены в больницу. Это, должно быть, и есть та картина, обещанная в афише — «восстание с полётами, провалами и проч.». «Сибирская газета», 2 ноября 1883 года. Томск.

Далее в газете сообщалось, что во время драки местные воры не растерялись и в отличие от артистов отработали по полной программе, совершив около двадцати краж.

Но не надо думать, что это было системой. Тем более что скандал случился именно по причине определённой искушённости публики, которую никак не могли устроить кривляния отставных телеграфистов. Ведь в красноярском театре время от времени выступали известные столичные артисты. Такие, как красавцы-трагики братья АДЕЛЬГЕЙМ, разработавшие свою методику освоения актёрского мастерства, артистка Московского Малого театра Гликерия ФЕДОТОВА, для которой писал роли сам Островский, артист Александринского театра в Петербурге Модест ПИСАРЕВ.

И спектакли давались не только драматические, но и оперные. Среди них «Жизнь за царя» ГЛИНКИ, «Русалка» ДАРГОМЫЖСКОГО, «Паяцы» ЛЕОНКАВАЛЛО, «Мазепа» ЧАЙКОВСКОГО, «Фауст» ГУНО, «Самсон и Далила» СЕН-САНСА. Это стало возможным после того, как в конце восьмидесятых годов выпускник Петербургской консерватории, ученик Римского-Корсакова Сергей Михайлович БЕЗНОСИКОВ организовал первый в городе симфонический оркестр, состоящий из любителей и музыкантов военного оркестра.

Местный колорит с последствиями и пожар со счастливым концом

Но не только классика ставилась на красноярской сцене. В 1891 году состоялась премьера спектакля «В краях сибирских» красноярского автора Фёдора Фёдоровича ФИЛИМОНОВА. Правда, продержался спектакль недолго. По требованию губернатора ТЕЛЯКОВСКОГО он был запрещён. Формальным поводом стало то, что среди героев оказались ссыльные. Истинная же причина лежала на поверхности, о чём и сообщалось в газете, давшей положительный отзыв на этот спектакль.

«Красноярск. Полный сбор дала новая пьеса Филимонова «В краях сибирских», она имела громадный успех. Автора вызывали по 3-4 раза после каждого акта. Так как пьеса эта из наших сибирских нравов, и в частности из Красноярска, то, само собой разумеется, что некоторые из публики узнали себя в действующих лицах пьесы и озлобились против театра, решив больше туда не ходить. Но их так немного, что на сборы повлиять едва ли будут в состоянии». «Сибирский вестник», 10 февраля 1891 года. Томск.

Но несмотря на интерес публики и поддержку «Общества любителей драматического искусства», состояние театрального здания к началу девяностых годов оставляло желать лучшего.

В своём обращении к губернатору городской голова Николай Кириллович ПЕРЕПЛЁТЧИКОВ пишет: «Милостивый государь, крайне печальное положение красноярского театра, совершенно не соответствующего по тесноте, неудобствам и в высшей степени неприглядному внутреннему виду назначению своему и той потребности в сценических удовольствиях, какая ощущается в Красноярске, побудило меня ввиду недостатка средств у горожан прибегнуть к частной подписке».

Далее, после витиеватой преамбулы городской голова переходит к делу и предлагает составить эскиз проекта реконструкции, в котором следовало предусмотреть расширение фойе, устройство второго яруса и, конечно, устройство важнейшего театрального атрибута — буфета. Судя по всему, планы эти удалось осуществить. Но это не спасло театр — в ночь с 14 на 15 октября 1898 года он полностью сгорел.

«Красноярск, 15 октября. Сегодня во втором часу ночи вспыхнул пожар в городском театре. К двум часам здание представляло собой огромный костёр, так что на расстоянии версты от пожара вполне свободно можно было читать. К полудню на месте пожара возвышалось 15 каменных обожжённых столбов. Вместе со зданием сгорело всё театральное имущество.

Деревянное здание театра было построено около 30 лет назад, недавно капитально отремонтировано, освещено электричеством. Жаль, конечно, что город лишился этого рассадника искусства. Надо надеяться, что в Красноярске найдутся люди, которые примут на себя инициативу восстановления из пепла погибшего театра. Если будут строить театр, то, во всяком случае, каменный». «Сибирская жизнь», 20 октября 1898 года. Томск

Так оно и получилось. Общество любителей драматического искусства предложило построить новое, но уже каменное здание театра и обратилось с этим в Городскую думу. Здание предполагалось возводить на пожертвования горожан, и они долго думать не стали. Необходимая сумма была собрана в невероятно короткий срок. Поучаствовали в этом не только богатые купцы и промышленники, но служащие и даже учащиеся. И уже в следующем, 1899 году началось строительство театра, точнее, Народного дома-театра, которому впоследствии было присвоено имя А.С. Пушкина.

Торжественное открытие состоялось в воскресный день, 17 февраля 1902 года. И уже осенью там начала работать труппа К.П. КРАСНОВОЙ, что и стало настоящим началом любимого несколькими поколениями горожан драматического театра. И началом той настоящей, яркой и разнообразной театральной жизни, без которой уже не мыслим Красноярск.

Галина ДМИТРИЕВА