Сердцем яры

— Вера Ивановна, каким был Красноярск на рубеже XIX—XX веков — как менялись границы города, городское пространство? Появлялись ли новые районы и как они развивались?

— Конец XIX — начало ХХ века стало временем больших перемен не только для красноярцев, но для всего мира. Наступала эра электричества, автомобилей и самолётов. Мир входил в новый технологический уклад. В городах засияли электрические фонари, в домах керосиновые лампы стали заменять на электрические. В крупных промышленных городах появился водопровод, телефонная связь. Красноярск не стал исключением. Он постепенно принимает черты индустриального центра. Разрастается площадь самого крупного предприятия — паровозоремонтных мастерских, а в черте города появляются промышленные предприятия: литейно-механический, кирпичный, мукомольный, лесопильный, шпалопропиточный, пивоваренный заводы.

Уплотняется городская застройка. На смену жилищам усадебного типа приходят многоквартирные, так называемые доходные дома, квартиры в которых сдавались жильцам. Место огородов занимают хозяйственные постройки, связанные с торгово-промышленной деятельностью (лавки, мастерские), и флигели, появление которых было связано не только с делением семьи, но и со сдачей жилья в аренду. Деревянные дома постепенно вытесняются каменными или деревянными, но с каменным фундаментом.

В 1911 году начинается строительство электростанции, инициатива которого исходила от городского головы Павла Степановича СМИРНОВА — настоящего фаната технического прогресса. 18 марта 1912 года состоялся торжественный пуск электростанции. В мае началось подключение абонентов, которые жили в основном в центре города, так как сети охватывали только пределы улиц Благовещенской (сегодняшняя ул. Ленина), Узенькой (Маркса), Старобазарной и Новобазарной площадей (площади Мира и Революции) и Батальонного переулка (ул. Декабристов).

С введением в строй электростанции приступили к строительству водопровода. Первую насосную станцию построили на острове Посадном, к концу августа 1913 года были проложены водопроводные трубы по ул. Садовой (Бограда) до электростанции, а к октябрю — уже к военному городку. 10 декабря состоялось испытание водопровода пожарниками на Старобазарной площади, которое прошло успешно, и 28 декабря его торжественно открыли. Длина водопроводных сетей в городе в 1913 году составила 20 км. Хотя к 1917 году в Красноярске лишь 106 зданий было подключено к сетям.

Конечно, эти блага цивилизации оказались доступны лишь состоятельным горожанам. Подключение к домам было довольно дорогостоящим, а за счёт Думы подключались только общественные здания. В итоге — центр города с фешенебельными магазинами, каменными домами местных нуворишей, общественными зданиями, благоустроенный, сияющий электрическими огнями, с одной стороны. И окраины, рабочие посёлки Таракановка, Теребиловка, Николаевка, Нахаловка, Алексеевка — с другой. Это были настоящие трущобы. Убогие лачуги, выстроенные из подручных материалов, бараки, землянки. Эти районы были изолированы от центра. Отсутствие подъездов приводило к тому, что торговцы сюда ехать не желали, и жители испытывали постоянные проблемы с доставкой продуктов, дров, питьевой воды. Там не было ни школ, ни больниц.

— А насколько изолированным от остальной России, закрытым был Красноярск столетней давности? Осознавали ли жители свою провинциальность, удалённость от центра страны?

— Безусловно, в те времена не было такой связи, как сейчас, но уже в ХХ веке новости стали распространяться более оперативно по телеграфу, через печать. Но дело, мне кажется, не в скорости новостей, а в ощущении пульса времени, истории, которое есть в обществе. И в этом смысле лучшая часть красноярской интеллигенции не только не отставала, но где-то была и впереди столичной.

Культурные и научные идеи, новации часто рождаются не в столичных академических центрах, не среди маститых мэтров, увешанных регалиями. Там скорее царит дух академической рутины, а творческие порывы растрачиваются в мелочной борьбе честолюбий. Как сказано в мудрой книге: «Дух веет, где хочет». Самый яркий пример — провинциальный учитель из какой-то там Калуги Константин ЦИОЛКОВСКИЙ, опередивший своё время.

Красноярская интеллигенция не занималась самокопанием и самобичеванием и не страдала комплексами провинциализма. Чеховские рефлексирующие «дяди Вани», которые никак не могли найти себе место в жизни, — это не про сибиряков. Наша интеллигенция скромно делала своё дело, памятуя библейскую истину: свет и во тьме светит.

— Были ли красноярцы гостеприимными хозяевами и как в городе относились к приезжим сто лет назад?

— Конечно, сибирское гостеприимство было свойственно и красноярцам. Очень широко, например, в городе встречали именитых гостей, таких как Антон ЧЕХОВ, Фритьоф НАНСЕН. С Чеховым, правда, вышел некоторый казус. Он в своих корреспонденциях о поездке по Сибири не очень лестно отозвался о красноярских женщинах: что, мол, им не хватает некоторого шарма, женской кокетливости. Так красноярские газетчики очень обиделись за своих землячек, и кто-то из журналистов написал негодующую заметку по этому поводу. Но вообще Чехов был очарован Красноярском, назвал его самым красивым городом
в Сибири.

— А люди? Можно ли говорить о том, что в городе сложилась некая общность людей, которые могли называть себя даже не сибиряками, а красноярцами? Существовал ли 100 лет назад некий красноярский патриотизм, осознание своей принадлежности к городу?

— Вспоминается суриковское выражение: «про нас говорят: краснояры — сердцем яры». Что имел в виду художник? Конечно, особый психотип сибиряка, силу его духа. Суровые условия Сибири выковывали особый тип человека с такими чертами, как стойкость к испытаниям судьбы, цельность, чуждую раздвоенности, комплексам, жизнеутверждающую энергию, оптимизм, деловую хватку, активное личностное начало. Это всё следствие особых исторических условий, в которых русский человек оказался в Сибири. Здесь не было сковывающего дух крепостного права, не так силён был административный гнёт, меньше давила патриархальная домостроевская традиция. Отсюда независимость, самодостаточность, чувство собственного достоинства сибиряка.

И сам Василий СУРИКОВ с юности и до последних дней жизни оставался таким независимым, не склонявшимся ни перед сильными мира сего, ни перед модными авторитетами, идейными и художественными догмами. Он всегда шёл своим путём, отвергая попытки направить его творчество либо в русло актуальных в ту пору социально-политических идей передвижничества, либо в угоду вкусам скороспелых меценатов. К ним он относился с нескрываемым презрением, будь это даже представители царского дома. Неслучайно друзья его называли «Несокрушимый сибирский гранит».

Примечательно, что среди сибиряков было мало монархистов, а поэтому в начале ХХ века правомонархические партии, типа Союза русского народа, не пользовались поддержкой даже среди сибирского крестьянства. Им была чужда присущая монархистам сервильность, стремление найти себе господина и поклоняться ему, которое унижает свободного человека. Но в то же время сибиряк — это и не американец с его культом свободы личности, республиканизмом. Хотя в публицистике того времени Сибирь часто сравнивали с Америкой, а сибиряков с американцами. Эта традиция пошла ещё от декабристов.

Суриков, я думаю, более глубоко понимал сущность сибирского характера. Сибиряк для него — это не американец, но и не какой-то особый этнический тип, отличный от русского, как полагали идеологи сибирского областничества — Афанасий ЩАПОВ, Григорий ПОТАНИН, Николай ЯДРИНЦЕВ. Для Сурикова сибиряк — это именно русский человек, в котором под влиянием свободы раскрылись лучшие качества национального характера. Сибирь стала таким заповедным краем, где в народе сохранились, как писал художник, «типичные … черты, давно стёршиеся с него по сю сторону Урала»…

Сибиряк нёс в себе черты культурного архетипа русского человека, который жил до крепостного права и петровских реформ, сломавших привычные традиции и моральные нормы. Неслучайно центральной темой творчества Сурикова становятся события XVII—XVIII вв., поворотные для русской истории.

Чутьём гения художник угадал болевые точки русской истории, когда была нарушена органическая связь прошлого и настоящего. Результатом этого стал раскол власти, культурной элиты и народа, в котором Суриков видел первопричину прошлых, настоящих и будущих катастроф российского общества.

Суриков, пожалуй, единственный из российской художественной элиты начала ХХ века, кто осознал роковую закономерность русской истории: насильственные действия власти, которая утверждала прогресс путём не понятных народу реформ, порождали его отчуждение, раскалывали общество, ставя его на грань братоубийственной войны. Это обострённое ощущение катастрофичности русской истории именно у Сурикова не случайно, потому что он всегда сохранял в себе органическую связь с народом, во многом утраченную российской интеллигенцией. Для Сурикова она никогда не прерывалась.

А это ощущение у него сформировалось именно под влиянием атмосферы, в которой жили красноярцы. Хочу подчеркнуть, что в Красноярске понимание органической связи сибирской культуры с русской было сильнее, чем в соседних городах, Томске и Иркутске, где интеллигенция была зациклена на сибирском сепаратизме. Думаю, что я ответила на ваш вопрос: красноярцы себя осознавали сибиряками — носителями исконного русского духа.

— Что ещё волновало умы образованной части населения Красноярска? Сложились ли в городе на тот момент какие-то культурные традиции, что было центром культурной жизни Красноярска?

— Конечно, до 1917 года в Красноярске сложились замечательные культурные традиции, мотором которых была интеллигенция. Это внесословная группа — дети купцов, мещан, мелких чиновников, казаков, крестьян. Выбиваясь из нужды упорным трудом и талантом, они берегли духовные и нравственные ценности, уходившие корнями в народную жизнь.

Именно интеллигенция была инициатором создания всевозможных обществ, которые становились центрами общественной и культурной жизни города: это многочисленные благотворительные общества, Общество попечения о начальном образовании, Общество врачей Енисейской губернии, красноярский музей, красноярский подотдел Русского географического общества, городской театр, Народный дом.

Они стояли у истоков самых разных общественных начинаний. Помощь переселенцам, развитие здравоохранения, образования, движение за трезвость, создание самодеятельных творческих коллективов — народных театров, оркестров, развитие спорта, один из первых в Сибири педагогических музеев… Мне кажется, что их скромная на первый взгляд работа была настоящим подвижничеством. Учитывая их бессребреничество, энтузиазм и далеко не всегда положительное отношение местной власти. А мы, их потомки, до сих пор ещё не оценили этого подвижничества.

Есть ли у нас улицы с именами открывателя стоянки древнего человека Афонтово — известного учёного и педагога Ивана САВЕНКОВА, исследователя сибирского фольклора и учителя Марии КРАСНОЖЁНОВОЙ, общественных деятелей Владимира КРУТОВСКОГО, Николая ШЕПЕТКОВСКОГО? Можно назвать много имён, о которых на карте города нет ни одного упоминания. В Красноярске ставят памятники какому-то безвестному водопроводчику, фотографу, есть фонтаны имени каких-то мифических персонажей, но нет даже памятных досок, посвящённых этим подвижникам…

— Если продолжить о наследии той эпохи, то какие культурные (архитектурные, литературные) памятники и имена подарили Красноярску конец XIX — начало ХХ века?

— Архитектурным украшением города в тот период стали здания Дома просвещения (архитектор Сергей ДРИЖЕНКО), Народного дома (ныне театр имени А.С. Пушкина архитектора Евгения АЛЕКСАНДРОВА), особняк Веры ГАДАЛОВОЙ (архитектор Владимир СОКОЛОВСКИЙ), здание купеческого собрания (архитектор Леонид ЧЕРНЫШЁВ), магазины, принадлежавшие семейству Гадаловых, дом ИцЫна и другие. А про имена мы уже говорили — Суриков как явление, вышедшее за рамки не только местного, но и российского искусства, ставший мировым достоянием. Красноярские знаменитости: композитор Павел ИВАНОВ-РАДКЕВИЧ, дирижёр Сергей БЕЗНОСИКОВ, певец Пётр СЛОВЦОВ — «сибирский соловей», художники Дмитрий КАРАТАНОВ, Ксения МАТВЕЕВА, Андрей ЛЕКАРЕНКО, создатели оркестра народных инструментов братья Григорий и Василий АВКСЕНТЬЕВЫ, пианистка Мина КРАМНИК, учёные Арсений ЯРИЛОВ, И. Савенков, М. Красножёнова, музейщик Аркадий ТУГАРИНОВ…

— К своему стыду, половину этих имён слышу впервые…

— Именно. Выдающихся красноярцев, о которых в городской среде не осталось упоминаний, в истории города десятки! Хочется, чтобы отношение к своему богатому наследию в Красноярске поменялось.

— А насколько образованным, просвещённым было обычное население города в сравнении с жителями других городов Сибири?

— В европейской части страны местными нуждами занимались земства, в том числе народным образованием. В Сибири земств не было, и на школы у государства денег не хватало. Но местная интеллигенция не опускала руки!

Красноярск стал первым городом в Сибири, где в 1908 году было объявлено о введении всеобщего начального образования. Во многом это стало возможным благодаря активной поддержке городской общественности. В соседних городах — Томске, Новониколаевске, Барнауле — начальное образование для всех ввели только в 1911 году.

Доступность образования не могла не сказаться на повышении числа грамотных. Однако сравняться со столичными городами по уровню грамотности Красноярск не мог. Например, грамотность мужчин в Петербурге была 71,8 %, а в Красноярске — 58,7 %. Но это несравнимо больше средней грамотности по Сибири 12,3 %.

— Какие перемены приветствовали жители Красноярска тех лет, а что встречали критикой? Какие черты «образа красноярца» столетней давности сохранились сегодня?

— В начале ХХ века красноярцы, как и все жители Российской империи, были рады переменам, которые постепенно приближали страну к более демократическому и справедливому обществу. Может быть, они стремились к этому даже активнее других, поэтому в Красноярске в 1905 году и возникла Красноярская республика как форма, альтернативная государству парламентского типа.

Я имею в виду красноярский совет рабочих и солдатских депутатов. Народу он понравился больше, чем Городская дума, где в основном заседала красноярская верхушка. К совету доверия было больше, потому что в плане защиты народа он действовал гораздо более решительно, чем думские гласные. А поэтому и в 1917 году красноярский совет очень быстро стал полновластным органом управления, а комиссар Временного правительства Крутовский вынужден был только беспомощно отписываться Александру КЕРЕНСКОМУ, что ничего не может сделать с советом. Вся реальная власть была у народных избранников. К тому же и Городскую думу большевики полностью контролировали, победив на выборах.

Это напрямую связано с тем, о чём я уже говорила. Сибиряки никогда не ждали милости сверху от царя-батюшки. В сибирском обществе были сильны традиции народовластия — казачьего круга, крестьянской общины и глубокая убеждённость в том, что данная нам от Бога земля и её богатства должны служить общему благу. Хотелось бы надеяться, что их потомки не растратили этот демократический заряд.

— Вера Ивановна, что, на ваш взгляд, было упущено в тот период для городской истории? И что, напротив, стало самым ценным приобретением времени?

— Ну, это какой-то философский вопрос, на который можно дать такой же философский ответ: если бы знать, где упасть, соломки бы подстелил. Люди того времени делали то, что могли в данных обстоятельствах. Не всё получалось, как того хотелось, поскольку не от них многое зависело.

Начавшаяся Первая мировая война почти обнулила все те социальные и культурные достижения, которые были направлены на сближение общественных полюсов, сплочение общества... А самыми ценными можно считать те качества сибирского характера, о которых уже говорилось. Какими бы ни были трудными времена, сибиряки всегда выходили из них с честью благодаря своей стойкости, упорству, самостоятельности и любви к своему краю.

Татьяна ПЕТРОВА

Вот краткие сведения об одном из тех, кого упомянула Вера Ивановна. Неужели его имя, наряду с другими, не должен знать каждый красноярский школьник?

Иван Тимофеевич Савенков. Преподаватель математики, физики и естествознания. Учредил в Красноярске Общество драматического искусства и сам был актёром и режиссёром Красноярского театра (играл городничего в «Ревизоре» и Несчастливцева в «Лесе» Островского).

Основал в городе шахматный кружок, изобрёл «шахматную азбуку Морзе» и при помощи цифрового кода провёл телеграфный матч, длившийся

полтора года, между командами Красноярска и Санкт-Петербурга (красноярцы победили).

Увлёкшись археологическими исследованиями на Афонтовой горе (за которые был отлучён от церкви), обнаружил и изучил около полутора тысяч предметов палеолита. Кроме того, провёл 500-километровую археологическую экспедицию по Енисею, вёл раскопки в Хакасии и Минусинском уезде.

Некоторое время работал в Варшаве и Москве. Заведовал Минусинским краеведческим музеем. Издал книгу «Изобразительное искусство на Енисее», за которую получил диплом члена-корреспондента Академии наук.

По разным сведениям Суриков сделал с Савенкова (либо с его сына Тимофея) карандашный набросок для головы Степана Разина.