Педагогическая история

Педагогика против шахмат…

Желание попробовать свои силы в педагогике возникло у меня вовсе не благодаря школьным учителям, к сожалению. Я заканчивал школу № 97 в Железногорске; у нас было немало хороших преподавателей, но всё равно мы — молодые, бодрые, активные — смотрели на них, как на людей, которых судьба забросила в сторону педагогики, и теперь они этот крест несут. Кроме того, понятие «учитель» у нас всегда ассоциировалось с очень зрелой профессией. Нельзя стать педагогом в семнадцать лет, да мы этого и не хотели.

Идея появилась только в годы студенчества на физфаке КГУ, и способствовали этому две вещи. Во-первых, Красноярская летняя школа. «Карьерная лестница» там выстроена таким образом, что если тебе понравилось быть школьником, — и ты приезжаешь на следующий год молодым стажёром, то вынужден пробовать себя в чтении каких-то факультативных курсов; потом тебе доверяют более серьёзную работу и так далее. Во-вторых, уже в сознательном школьном возрасте я занимался на станции юных техников. Фактически там у меня были примеры других преподавателей. Существенно моложе и не так стеснены школьными рамками, они общались более неформально; летом мы, например, сплавлялись с ними по Мане. Так можно было узнать каждого из них как человека, а не как учителя, который приходит к тебе раз в день на сорок пять минут.

Но самый первый педагогический опыт окончился для меня сокрушительным фиаско. На первом курсе нужно было зарабатывать хоть какие-то деньги, и меня устроили в детский сад преподавать шахматы. Я к тому моменту профессионально занимался шахматами, у меня был разряд, награды городского первенства. К первой лекции я очень основательно подготовился — вспомнил занимательные истории про Индию, про зёрнышки на ячейках шахматной доски и обманутого визиря; пришёл, начал рассказывать, потом попытался на доске что-то изобразить… Повернулся и увидел, что Маша колотит Петю, Вася скинул все фигуры на пол и так далее. Я сначала пробовал навести порядок, потом — вернуться к истории, наконец, осознал, что ничего не получается. Так я понял, что совершенно не умею взаимодействовать с детьми такого возраста. Пришлось уйти с этой работы.

…и уравнений

Некоторое время спустя меня пригласили на станцию юных техников преподавать программирование. Наш педагог как раз уехал в Петербург, место осталось вакантно, и мне дали возможность попробовать себя как учителя. Может быть, я один ещё как-то струхнул бы туда пойти — потому что для молодого человека это и хлопотно, и скучно, но параллельно со мной были приглашены несколько моих друзей, тоже выпускников СЮТа. У нас сложился потрясающий молодой коллектив; мы обсуждали курсы, отойдя от шаблонной традиционной формы проведения уроков, придумывали игры, организовали новогодний компьютерный фестиваль для детей. Нам там позволялось практически всё, и это давало вдохновение.

Примерно тогда же, на втором курсе университета, у меня появился другой преподавательский опыт. Мне предложили поработать здесь, в 106-й школе, учителем информатики. Я тогда жил в университетском общежитии, это было довольно близко. Но расписание моих уроков совпало с лекциями по дифференциальным уравнениям, которые проводились два раза в неделю, читала их жена ректора. Лекции я пропускал, потом их ксерокопировал, прилежно вроде бы ходил на семинары... Когда подошло время сдавать экзамен, сел, смотрю — очень жёстко принимают: один мой одногруппник «тройку» получил, второй. А тройка — это значит, что стипендии нет, а мне никак нельзя было без стипендии. В итоге удовлетворительной оценки я избежал — мне поставили «два» и отправили на пересдачу, заметив, что я даже на «тройку» ничего не знаю. Тогда я взял своего лучшего друга, который очень хорошо разбирался в диффурах, посадил его рядом с собой, и два дня, с девяти утра до часу ночи, он меня дрессировал в решении уравнений, а мой брат героически носил нам еду из дома. Через два дня на пересдаче я получил «четвёрку», а потом пришёл в гимназию и уволился.

Классный — значит, специалист

Когда меня пригласили на должность директора старшей ступени «Универса», я уже десять лет работал в КЛШ — вожатым, лектором, потом руководителем департамента и, наконец, директором летней школы. Работу в КЛШ традиционной педагогикой не назовёшь, потому что это, прежде всего, работа с мотивированными и сильными детьми. Это в каком-то смысле сослужило мне плохую службу после возвращения в общеобразовательную школу, потому что у меня были конкретные представления о технике и способах взаимодействия со школьниками, но здесь они отчасти не работали. Приходилось осваиваться методом проб и ошибок. Постепенно стало ясно, что нельзя переносить опыт один в один. Тип отношений с детьми примерно тот же (я всегда стараюсь более неформально подходить к занятиям), но где-то акценты нужно расставлять иначе.

Для старшеклассников важно наличие интересного взрослого рядом. Если вдруг ты обнаружил, что есть какой-то человек, на которого ты хочешь походить, обнаружил в нём жизненные принципы, качества, которые тебе очень импонируют, и ты хотел бы со временем научиться так же себя вести, так же разбираться в каком-то вопросе — то это, по-моему, самый сильный стимул для самообразования. Это фактически то, что называется воспитанием, когда есть примеры людей, которым ты хочешь соответствовать. Кстати, поэтому и говорят, что в школах должны быть учителя-мужчины. С которых учащиеся-мальчики могут брать пример — как они ведут себя в разных ситуациях, чем интересуются, как строят свою жизнь.

В традиционной школе между учителем-предметником и учащимся места для разговора практически нет. Однако оно есть у классного руководителя или, как это называется у нас в старшей ступени, классного советника. Советника выбирают индивидуально; это человек, к которому приходят за консультацией, касающейся профессиональной деятельности, с которым делятся представлениями о своём будущем образовании. Человек, который способен всё это переварить и выстроить уникальную схему сопровождения для каждого школьника.
Редко, но бывает, что обращаются с конкретными личными ситуациями. Значит, ждут реально какой-то
истории, какого-то намёка или совета, как поступить, или просто хотят узнать о твоём опыте, чтобы что-то понять для себя.

Например, у меня в классе есть юноша, с которым мы довольно долго один на один беседовали о его отношениях с девушками. Я ему рассказывал про себя тоже, какие у меня были ситуации, как к ним относился; говорил, что я, быть может, не самый хороший пример, потому что мне тридцать один, и я до сих пор не женат. С другой стороны, это значит, что у меня есть, чем поделиться на эту тему. Не могу сказать, насколько эффективны оказались мои советы, скорее, в тот момент важно было просто об этом поговорить. Конечно, пример про личные отношения больше относится к задачам классного в подростковой школе, там это наиболее животрепещущая тема.

В педагогике детально описан такой метод — когда подростка, которого нужно привлечь к учёбе, заинтересовывают какими-то внеучебными делами в школе. Если школьнику учиться неинтересно, он школу как ценностный объект перестаёт рассматривать в принципе. Обратно ты его уже не вернёшь, потому что в этой школе его ждёт только один тип деятельности — урок.

В нашей гимназии на школьнике, даже самом академически неуспешном, никто не будет ставить крест в других сферах. Тут есть очень много способов себя проявить помимо учебной деятельности — это и социальные проекты, и внеурочная жизнь, и спартакиада, которую организуют сами старшеклассники, есть собственный журнал, театр потрясающий. Вокруг всего этого мы стараемся закручивать школьников, которые вроде бы на уроках перестают учиться.

Вот, мне сейчас звонит руководитель нашего хора. Молодёжный хор — это, пожалуй, единственное место, куда ходит один из наших одиннадцатиклассников. Его никогда нет на уроках, каждое полугодие он заканчивает с кучей долгов, которые потом как-то закрывает, однако два раза в неделю по два часа он железно и без опозданий присутствует на репетициях. Я понимаю, что конкретно этот ребёнок зацеплен в этой школе только благодаря хору, он там себя чувствует успешным, ощущает частью большого и признанного коллектива. Его интерес к тому, чтобы появляться в школе, сохраняется, а через этот интерес мы выводим его к образовательной программе. И таких примеров много.

Наибольшим вызовом в летнешкольной работе для меня являются школьники, которые приезжают в КЛШ, но к середине сезона почему-то теряют интерес. Их, к счастью, очень небольшой процент, однако такое случается. Поскольку такие ситуации разовые, нужно попытаться понять, чего ребёнок ожидал от летней школы и чего здесь не происходит, по его мнению. Может быть, он просто не привык к таким условиям, хотя, казалось бы, условия довольно комфортные, особенно последние два года, в новом лагере под Железногорском.

Помню, однажды, когда мы ещё располагались в лагере «Таёжный» у села Атаманово, к нам привезли английских школьников — шестой класс, десять детей с сопровождающими. Они у нас пробыли две недели, и первую неделю с ними вообще невозможно было о чём-то разговаривать, кроме как о том, куда они попали. Дети переживали реальный культурный шок от всех этих «удобств» на улицах, местных столовых, деревянных корпусов с громоздкими обогревателями и панцирными кроватями… Так вот, даже обычный ребёнок может растеряться в непривычном окружении. Бывают и другие причины, но в большинстве случаев, к счастью, такую проблему удаётся решить с помощью аккуратного доверительного разговора. И когда такого школьника удаётся оставить в КЛШ — это большая победа.

Люди-кометы

В старшей школе должны работать такие люди, которые себя в чём-то уже успешно реализовали, которые являются кометами. И рядом с ними хочется полететь, чтобы зарядиться их энергией.

Мне очень импонирует высказывание Сократа о том, что я знаю только то, что ничего не знаю. До тех пор, пока человек готов самообразовываться, он на верном пути. Если же он перестал признавать чьи-то заслуги, чей-то опыт, либо не видит образцов вокруг себя, то надо или поменять окружение, или своё отношение к этому окружению. Это касается, не только старшеклассников, но и взрослых, и меня самого.

блиц

Самая неожиданная реакция школьника на ваше появление? Когда он воспринимает меня как директора. Это не очень приятно.

Самое яркое событие за прошедший год? Зарубежная образовательная стажировка в Великобритании.

Последняя прочитанная книга? «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова.

Любимый напиток на рабочем месте? Кофе, но пью я его только на работе и в КЛШ.

Лучшее место для отдыха? Затрудняюсь ответить. Скажем так — это активный отдых.

Самый полезный человек в школе? Ученик, потому что только благодаря ему учитель может узнать, годится ли он для этой работы.