Сказка об обретённом времени

В Музее на ул. Аэровокзальной это только одно из чудес. Там тренируется пожарная команда из медведей Тедди. Ставят паруса на корабле кукольные матросы. Выстроились в ряд первые советские куклы, «колхозники» 1930-х годов — ни в одном доме таких не увидишь. Улыбается английская королева Елизавета: кукла — её точный портрет в детстве в натуральную величину. Десятки нарядных фарфоровых дам беседуют, пьют чай, примеряют наряды и прогуливаются в витринах со своими собачками. В Музее сегодня около 500 кукол и почти две тысячи экспонатов. Работает он уже два года, но до сих пор мало кто из красноярцев знает о нём.

О том, как рождалась коллекция, о её главных сокровищах, кукольных приключениях, коллекционировании и многом другом мы поговорили с Натальей САФОНОВОЙ, известным в Красноярске предпринимателем, хозяйкой магазинов «Город ремёсел» на улице Ленина и «Дело и забава» на ул. Аэровокзальной. Человеком, который умеет играть в куклы и дарить воспоминания.

— Наталья Владимировна, с чего начиналась ваша необыкновенная коллекция?

— Начало всему было положено в 1994 году, когда открывался магазин «Галантерея» (теперь это «Город ремёсел») на ул. Ленина. Но идея возникла немного раньше, когда под Рождество в 1990 году я попала в Германию. Я была потрясена красотой немецких улиц в те годы, когда в СССР всё было серо, уныло, безрадостно. А там царила сказочная атмосфера, всюду стояли ёлочки, висели рождественские венки, и никто их не воровал, никто не мусорил. Мы останавливались в частных гостиницах, и эти маленькие уютные гостиницы тоже были будто из сказки. Увиденное очень захотелось перенести в нашу действительность. И когда у нас в стране появилась частная собственность, возможность организовать своё дело, я так и поступила — открыла магазин. Могу сказать, что первые десять лет украшения магазина с улицы воровали, тащили скамейки, по ночам выламывали светильники. Мы заказывали новые, снова ставили их на место. Было обидно — ведь красоту создавали не только для себя.

В 1994 году было положено начало и моей коллекции — с покупки первой старинной швейной машинки для украшения магазина. С высоты сегодняшнего дня могу сказать, что тогда, четверть века назад, деньги в бизнесе заработать было проще, чем сейчас. И на покупку антикварных вещей найти их было несложно. Количество экспонатов начало расти. Интернета тогда ещё не было, но были библиотеки, и я начала изучать свои находки. Интересно было, где были сделаны вещи, что значит то или иное клеймо. Интересно углубиться в историю рукоделия и промышленности, рекламы, торгового дела… В те первые годы в моей коллекции появлялись предметы, которые я бы точно не купила сейчас, но тогда это было оправданно: весы, счёты, полиграфия, открытки того времени.

— И постепенно коллекция стала музеем…

— Да. Я недавно слушала интервью искусствоведа Алексея ЛЕБЕДЕВА, руководителя лаборатории музейного проектирования, о том, откуда пошли первые коллекционеры, как начали возникать музеи в XIV—XVII веках и о многом другом. И мне понравилась одна мысль: где-нибудь в Англии собирается городской совет, который обсуждает туристическую привлекательность. Вот, говорят, к нам приезжают туристы на два дня, оставляют в городе в среднем по 300 евро. А нужно, чтобы они задерживались ещё на день и тратили 400 евро. Что будем делать для этого? Ответ простой: создавать интересные музеи! И деньги получать не с продажи билетов — в Англии вообще многие музеи бесплатны, — а просто потому, что люди остаются в городе, платят за гостиницы и кафе. Так развиваются музеи в Европе, и город за этим следит. К сожалению, у нас власти на частные музеи внимания почти не обращают.

— Ваш Музей игрушки и рукоделия — единственный частный в городе?

— Нет, вы знаете, у нас есть Музей быта в Николаевке, созданный Галиной КОЗЛОВОЙ. Это домашний музей, но в него можно попасть на экскурсию. Хозяйка собирала старые вещи — свидетельства жизни Красноярска прошлых веков, когда сносили дома. А их там снесено уже немало.

Есть в городе и частная галерея Валентины РОМАНОВОЙ, которая собирает произведения искусства и проводит выставки — не только в Красноярске, но и в других городах России. А совсем недавно она участвовала в выставке декоративно-прикладного искусства в Стамбуле. Все посетители знали, что экспозиция приехала из далёкого сибирского города. И ведь всё это — на энтузиазме, за счёт собственных средств.

Кстати, минувшим летом в честь юбилея Енисейска много писали о его частных музеях, о Музее рубанков, например, который тоже известен на весь мир и тоже держится только на подвижничестве его владельцев.

В нашем городе есть и коллекционеры, чьи коллекции давно переросли домашние стены. Например, у Андрея КАПРАНОВА огромная коллекция открыток. Его приглашают участвовать в различных выставках других городов, в том числе столичных, а у нас в Красноярске я помню только одну его временную экспозицию, посвящённую Великому Сибирскому пути.

Если честно, имея такие сокровища, можно безбедно жить где-нибудь не в Сибири. Но… У меня дома никогда не было и нет ни одной антикварной вещи, разве что несколько книг. Всё это здесь. Это предмет моей гордости, и я хочу, чтобы радость обладания со мной разделили другие люди. Неинтересно быть как Царь Кощей. Любой коллекционер мечтает показать свою коллекцию, чтобы её увидели, оценили, восхитились ею.

— При этом о существовании вашего музея не очень известно. Я вот узнала о нём только благодаря знакомым.

— Да, в нашем случае работает сарафанное радио. Наверное, нужны люди, которые продвигали бы нас, стучались в каждые двери. Иногда становится неловко. Рассказываю: наш Музей игрушки — один из лучших в мире и самый лучший в России. А мне не верят, в глазах сомнение… Как это, какой-то продавец-ипэшник открыл музей в Красноярске и говорит, что это один из лучших музеев мира? Многие известные в городе люди отвечают: да-да, мы придём. Но даже не все из моих друзей были здесь, не говоря уже о людях из власти.

Но мне есть с чем сравнивать: я была во многих музеях игрушек, в том числе в Италии, в Музее кукол замка Борромео, которому больше ста лет, самом богатом и красивом. Вообще-то, интересных музеев в мире немало, но, к сожалению, многие закрываются в наши дни. Недавно перестали работать музеи в Париже, в Вене. Их основатели, те, кто начинал коллекции в 1970-е годы — а это было время, когда в Европе возник бум коллекционирования, — уходят из жизни, а их потомки продают экспонаты, потому что не имеют возможности содержать музеи.

— Много ли в мире тех, кто увлекается коллекционированием кукол?

— Когда в 2012 году я купила свою первую куклу, а через несколько лет открыла для себя этот мир, он казался мне безграничным. Но сейчас я уже понимаю, что он абсолютно исчерпаем. Круг коллекционеров тоже достаточно узок, все знают друг друга. По крайней мере, в Европе. Кукол делали лишь на нескольких европейских фабриках, вся их продукция хорошо известна.

— А в Америке? Там ведь были свои производители кукол?

— Собственных старинных американских кукол очень мало. В конце XIX — начале XX века бурно развивалась кукольная промышленность Германии, Франции, Италии. И поскольку детское население США росло, а своих производителей игрушек было немного, кукол целыми пароходами отправляли из Европы через океан. Известный анекдот: пароход, на котором везли игрушки, вдруг накренился, и все куклы разом сказали «мама», напугав команду. Уже тогда куклы были и говорящие, и ходячие…

Конечно, в Штатах есть свои коллекционеры, и именно там, например, проходит крупнейший кукольный аукцион «Терио».

— Если вначале американских кукол было мало, то затем ведь появились Барби.

— Первые Барби тоже были очень интересными. И ценятся они сейчас не меньше, чем фарфоровые куклы. В моей коллекции четыре настоящие Барби. Купила их на блошином рынке в Италии, когда внезапно хлынул дождь, и продавцы убрали весь большой товар. Барби — это отдельная история. Для них есть свои выставочные залы. Например, в Музее игрушек в Праге им отдан целый этаж.

— А кого всегда считали главными кукольниками мира и кто задаёт тон сейчас?

— В своё время лидером по производству фарфоровых кукол была Германия. Во Франции выпускали более изысканных и дорогих. В Англии в основном делали восковых кукол; производители обычно ориентируются на природные материалы: где-то лили фарфор, а в Британии были вереск и воск. В Италии выпускали замечательных кукол Ленчи из фетра, очень выразительных. Многие из них уехали в Америку. Кстати, самая крупная коллекция Lenci была у писателя Сидни ШЕЛДОНА: её распродали на аукционе после его смерти в 2007-м.

Сейчас интересных кукол для большого рынка практически не делают. Массовое производство — в Китае. Ограниченными сериями кукол выпускает Германия, где работают отдельные мастера. Да, есть коллекции современных кукол, но это высокохудожественные и достаточно дорогие произведения. Одно кукольное предприятие, наследник советского, работает в России.

— Были ли в России свои уникальные куклы?

— Да! Но в первые годы советской власти боролись со всем наследием прошлого, разбили всех фарфоровых кукол, всё что можно уничтожили. Зачем буржуазные красавицы советским детям? Потом спохватились, поняли, что игрушки нужны для воспитания детей, и где-то в 1920—1930-е годы начали делать кукол текстильных. В 1950—1960-е появились древесно-стружечные, пресс-опилочные, очень хорошие. Первые советские куклы были в костюмах красноармейцев, пионеров, крестьянок, свинарок.

После войны выпускали уже достаточно красивых куколок. Но, например, в моём детстве, которое пришлось на конец 1960-х и 1970-е, древесно-стружечных уже не продавали, появились пластмассовые пупсы. Потом всё было жутко-жутко. Правда, существовала сувенирная игрушка — такие куклы продавались в «Берёзках». В нашем музее есть собрание ранних советских кукол, это очень интересная экспозиция.

— Есть ли в вашей коллекции редкие куклы, которым позавидовали бы коллекционеры мира?

— Как правило, такие куклы сделаны во Франции. Да, у меня есть несколько очень редких экспонатов. Например, две куклы из папье-маше фирмы Bru с этикетками. Их нет даже в справочниках, их никто никогда не видел. Есть также кукла Paris Bebe — это условное название. Она и её «сёстры» появились в конце XIX века после предательства одного из работников кукольной фабрики, который украл технологии у владельца и организовал своё производство. Он не успел сделать много: хозяин понял, что его обокрали, судился с бывшим работником и вернул всё себе. Но те немногие куклы, которые были выпущены «подпольно», очень ценятся среди коллекционеров. Одна из них живёт и в нашем музее. Есть в моей коллекции и одна из первых кукол фабрики «Жюмо» — так называемая Премьер-Жюмо, кукла, предшествующая массовому серийному производству. Их в мире тоже сохранилось очень мало.

— А какие куклы у вас самые любимые?

— Тут можно рассказывать о многих. Например, Ванечка, которого мне подарила блокадница Фрида Николаевна ШОПИНА. В 1942 году её вывезли из осаждённого Ленинграда маленькой девочкой. Сестра умерла от истощения уже в Красноярске, а они с мамой выжили и остались жить здесь, в Сибири. В 1969 году, на рождение сына Фриды Николаевны, её мама купила и подарила своему внуку куклу. Сейчас эта кукла в нашем музее.

Или вот ещё одна ленинградская кукла, сделанная вручную. Таких из тряпок шила одна ленинградская мама из остатков материала, чтобы потом поменять на хлеб, на кусочек в 125 граммов. Так куклы спасали жизнь её детей.

А вообще люблю всех, каждую из своих кукол знаю в лицо. Это кажется, что они все похожи. Конечно, если надеть парик, поменять одежду, может, кого-то я и не узнаю. А так помню всех. Тем более что ты каждой чистишь пёрышки, переодеваешь, обуваешь её в туфельки, выставляешь в витрине в определённой композиции, и она начинает жить своей жизнью.

— У вас действительно очень интересно расставлены куклы. Моя мама часто тоже устраивала кукольные «сценки» — это называлось «куклы пошалили». Нас, детей, это приводило в восторг.

— Да, я считаю, что просто поставить кукол в ряд не так интересно, чем если они что-то делают в витрине, представляют какую-то сценку. Тогда в музее живут эмоции и кажется, что куклы живые.

— Не страшно? Куклы — довольно мистический предмет, который обыгрывали и в книгах, и в кино. В вашей истории собирательства не было необычных случаев?

— Нет, никакой мистики. Но есть такое: если тебе очень понравилась какая-то кукла, она всё равно рано или поздно «дождётся» тебя. Появится в коллекции.

— Музею не хватает описаний, которые висели бы рядом с каждой куклой.

— Согласна. Но пока на это, к сожалению, нет времени. Нужно сесть и написать досье на каждую куклу, систематизировать ту огромную информацию, которая у меня есть. Однако приходится заниматься магазинами — основной работой, которая даёт мне средства на то, чтобы пополнять коллекцию и содержать музей. К примеру, даже государственные музеи окупают себя только на 30%. А учитывая то, что мы совсем в Красноярске непопулярны, понятно, что средства требуются большие.

— Школьников и дошкольников организованно не водят к вам?

— К сожалению, нет. Но мы очень надеемся, что поможет выставка нашего музея, которая открылась 21 ноября на пароходе «Святитель Николай».

— Пополняется ли ваша коллекция сейчас?

— Не так, как вначале. Я езжу на выставки, смотрю, но хочется уже чего-то необычного. Ищу то, чего у меня абсолютно нет, или какие-то игрушки, которые никто не покупает. Ведь если бы все в витрине были одинаковыми, не о чем было бы рассказывать.

— Получается, вы полностью вникли в вопрос за 7 лет?

— Даже за последние три года. Первые годы ушли на поиски вслепую. Но сейчас я знаю, где надо покупать кукол, сколько они примерно могут стоить. Понимаю, когда возникает единственный шанс и надо приобрести именно такую куклу, отказывая себе во многом.

— Пополняете ли вы коллекцию авторскими куклами и как авторская кукла развита, например, в Красноярске?

— В России авторская кукла, на мой взгляд, развита больше, чем в Европе. У нас очень хорошо научились их делать, в том числе в Красноярске. Но сейчас мастеров стало меньше. Если в 2012—2013 годах был подъём творчества, энтузиазм, желание зарабатывать этим ремеслом, то сейчас пришло охлаждение, поскольку покупателей очень мало. Художники ведь не могут работать в стол. Так что, к сожалению, наша авторская кукла идёт на спад.

В моей коллекции есть примерно полсотни авторских кукол. Есть работы московских, украинских, японских, красноярских мастеров. Ещё надеюсь, что через полгода-год приобрету авторскую работу одной из художниц края. Она делает большую экспозицию — сценку из 1960—70-х годов перед Новым годом. Мне очень нравится то, как она творит, это готовая витрина. Да и в целом на авторской кукле крест не ставлю.

— Но есть ли куда расти по площади? В музее вашим куклам уже тесновато…

— Дополнительные площади требуют дополнительных вложений. Но сейчас малому бизнесу очень трудно просто удержаться на плаву, не говоря уже о расширении. Так что пока решения я не вижу.

— Кто оформлял территорию вокруг музея — со стихами и цитатами на стенах? Кто их подбирал?

— Анастасия ЛЫЧАГИНА, художница-скульптор, с которой я познакомилась на одной из выставок. Она же помогала с оформлением экспозиции в музее. Есть и другие красноярские художницы, с которыми я с удовольствием сотрудничаю: Светлана ВОЛКОВА, Марина ЗУЕВА, Елена ИЛЬЯНКОВА…

А каждое из стихотворений, написанных на стенах музея, живёт во мне много лет. Хочется и рядом с куклами поставить старые фотографии, написать стихи… Всё это несёт тепло.

— Сочетание творчества и предприимчивости — мне кажется, так нечасто бывает.

— Во всём должна быть душа! В первые годы я занималась бизнесом, чтобы прокормить семью. Но выбрала любимую сферу: я шила и вязала с детства, мне всегда это было близко и очень нравилось. Конечно, тот первый азарт (мне хотелось, чтобы в «Городе ремёсел» было абсолютно всё, что может понадобиться людям, занятым рукоделием и шитьём) сейчас уже прошёл. Да и магазинов, торгующих таким товаром, стало намного больше. Основную выручку сейчас дают чёрные и белые нитки и резинка.

В детстве я не играла в «дом» — больше любила дворовые игры. Но сегодня мой азарт — это куклы, главное увлечение моей жизни.