Я приехала в «Роев ручей» утром. Пока карабкалась по каменным ступеням куда-то вверх, в округе, совсем как в деревне, пели петухи. Это уже когда я зашла на территорию зоопарка и увидела, кто там на самом деле поёт, поняла, что петушки не простые — в клетках вдоль аллеи расхаживали куры, индейки, цесарки. И все голосили, встречая новый день и служителей, у которых в самом разгаре был процесс кормления. Дорожка к администрации лежала мимо вольера с зубром. Я его заметила, когда он всхрюкнул у меня под самым ухом, и вспомнила, что в «Роевом ручье» не была уже года четыре — в отличие от своего ребёнка, который там каждый год бывает. Постояла, огляделась — так хорошо тут было солнечным сентябрьским утром, свежо! Решила, что после интервью обязательно пройдусь по парку. И вот в таком размягчённом состоянии вошла в кабинет Николая Васильевича КУЛАКОВА — директора парка флоры и фауны «Роев ручей». Хотелось поговорить о том, как зоопарк стал визитной карточкой Красноярска наряду со Столбами и Енисеем. И о том, как живёт он на одиннадцатом году своего существования.
— Николай Васильевич, какова роль зоопарка в городе?
— Знаете, зоопарки возникли ещё до нашей эры. Первые были замечены в Китае, они назывались «Цветущие сады». Человек всегда был рядом с животным, и на всём протяжении цивилизации совершенствовались отношения между животными и людьми. В Европе зоопарки появились в 15 веке. В России — в 18-м. Сначала Московский, а год спустя возник Санкт-Петербургский. И сегодня в России насчитывается около 40 зоопарков.
— Не очень-то много.
— Да, надо сказать, что в небольших Чехии и Словакии зоопарков больше, чем в России. А главная задача зоопарка — сохранить исчезающие виды животных. Сохраняя редких животных, мы сохраняем окружающий мир, а значит, и себя. Простая логика. А ещё это мощное средство воспитания людей. В первую очередь, экологического воспитания. Это новые знания о жизни животных, положительные эмоции от общения с ними. Сегодня не может быть города без зоопарка! Ведь многие городские дети, к сожалению, не видели в своей жизни даже курицы, не говоря уже о других животных.
— В августе вы отмечали 10-летний юбилей «Роева ручья». Что произошло за эти годы, каким был парк флоры и фауны, и каким он стал?
— Идея создания зоопарка витала в городе давно. Был такой художник Бахтин, он носился с этой идеей…
— Знаю это имя. Замечательный художник, он теперь в Америке живёт.
— Да. У него картины с журавлями, удивительные просто… В то время, в 70-80-е, разрабатывался проект зоопарка на острове Татышев, и если бы коммунисты реализовали проект, это было бы прекрасное место для зоопарка. Сегодня развитие нашего зоопарка сдерживает отсутствие инженерных сетей, а зоопарк — это большой организм, у которого и отходы имеются… Ну, так вот, в 2000 году 15 августа было подписано распоряжение о создании муниципального учреждения «Роев ручей». А идею этого парка флоры и фауны реализовал Пётр Иванович Пимашков. Работы начались за полгода до этого, ездили, смотрели территорию. Основой зоопарка стала коллекция животных, которые жили в заповеднике «Столбы», так называемая коллекция Елены Крутовской. Там было около 20 экземпляров, в том числе волк, ворон. На сегодня из них осталась только одна медведица Маша. Потом были приобретены первые питомцы в Новосибирском зоопарке. И вот так всё начиналось — с семидесяти экземпляров и со штата около 30 человек.
— Вы тогда уже работали?
— Я пришёл в 2001 году, и вот уже работаю 9 лет. За эти годы зоопарк изменился, конечно. Каждый год мы чем-то прирастаем. Тот же штат сегодня насчитывает более 250 человек — признанный, трудоспособный коллектив. Наших специалистов знают не только в России, но и за рубежом, у нас сегодня работают два кандидата наук, несколько аспирантов. Зоопарк реализует все идеи своего существования: во-первых, сохранение редких животных; во-вторых, научная работа; третье — культурная программа, и, разумеется, организация досуга для горожан. Вообще, без взаимодействия со школами, с высшими учебными заведениями мы себя просто не мыслим. У нас заключены договоры и с СФУ, и с педуниверситетом, и с аграрным университетом, здесь проходят практику студенты и школьники.
— Чем отличается «Роев ручей» от зарубежных зоопарков? Вы ведь наверняка там бывали?
— Я побывал практически во всех зоопарках России. В Европе был в зоопарках Чехии, Франции, Великобритании. В Америке, в Африке. Очень много зоопарков посетил в Китае.
Китай — страна противоречивая. С одной стороны, говорят, что китайцы хищнически относятся к природным ресурсам. С другой — стараются поддерживать исчезающие виды. Хорошо известно, например, как они заботятся о пандах.
У них очень много зоопарков, но почти все они коммерческого направления, главная их цель — получение доходов. Животными торгуют, их эксплуатируют — дрессура, фотографии и прочее. Я достаточно много объездил зоопарков, для того чтобы реализовывать здесь то, что видел там. Из Чехии привёз идею контактного детского зоопарка. Из зоопарков Америки — идеи оформления и дизайна. В Америке я был на Аляске, во Флориде, смотрел очень много.
Я благодарен Петру Ивановичу за его внимание к зоопарку. Иногда находятся люди, готовые критиковать наш якобы большой бюджет, но это не так. Деньги, отпускаемые зоопарку, гораздо меньше средств, допустим, потраченных на какое-нибудь муниципальное спортивное учреждение. К тому же, зоопарк сегодня на 50% покрывает собственное содержание за счёт платных услуг, оказываемых населению.
— Как происходит обмен животными с другими зоопарками? Наверное, вы чаще меняетесь, чем покупаете?
— В мире существует несколько общественных организаций, которые объединяют зоопарки, и вся их деятельность регламентируется документами. В каждой стране существует своё ветеринарное законодатель-ство. Любой зоопарк в течение года отправляет информацию о том, какие у него есть животные на обмен и на продажу, а потом договаривается с заинтересованными сторонами. За счёт собственного воспроизводства у нас проблем нет — мы договариваемся по обмену буквально с любым зоопарком. Кроме этого, практикуется передача животного на содержание другому зоопарку. Например, четыре года у нас содержалась самка снежного барса. Мы не смогли ей за это время найти самца. Поэтому приняли решение передать её на временное содержание в Казань, где живёт самец снежного барса, которого кто-то подарил Шаймиеву. Договорились, что потомство будем делить поровну.
Наша коллекция отличается большим многообразием. Но бесконечно зоопарк не может увеличиваться, поэтому мы стараемся развивать интересные виды, мечтаем о слоне, о бегемоте…
— Одно время в СМИ очень была популярна история белого медвежонка Кнута. Он родился в Берлинском зоопарке, и от него отказалась мать. Воспитывал Кнута сотрудник зоопарка, и это была очень тесная эмоциональная связь между медвежонком и человеком. У нас случалось что-нибудь подобное?
— У нас в отделе млекопитающих это обычное дело. Потому что животные, сами рождённые в зоопарке, бывает, отказываются воспитывать своих детёнышей — их этому никто не учил. Тигрица такая была, львица. И особенно обезьяны. До сих пор у нас павиан Леди не хочет воспитывать своих детей. Она рожает и «затаскивает» этого детёныша — трясёт его всё время и при этом сама не кормит. Сотрудницы забирают детёныша и выкармливают специальным, так называемым «сучьим» молоком, из пипеточки, из соски.
Девчонки дежурят ночью по очереди. Такая же ситуация была с тигрицей — Ириска родила двух котят, встала и ушла. И мы уже в течение трёх лет объявляем, что ищем собаку. Обычная собака у нас вскармливала тигрят, львят и пумёнка.
Во время интервью звонит телефон, Николай Васильевич с кем-то оживлённо разговаривает, а потом радостно объявляет:
— Пришёл СИТЕС из Африки на приобретение белых львов. СИТЕС — это международная конвенция, которая регламентирует перемещения редких животных. Вот теперь мы получили разрешение на приобретение такого редкого животного. Покупаем пару.
— Скажите, а бывает, что звери убегают?
— (Смеётся) У нас в прошлом году случай был… тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не повторилось… случился побег. Пеликан улетел. Однажды улетал лебедь, этот случай на телевидение попал. Как это происходит? У нас, как вы знаете, есть пруды, мы содержим водоплавающих под открытым небом, и есть технологии, которые позволяют содержать их в открытом водоёме, не боясь, что они улетят. У здоровой птицы просто обрезаются маховые перья, что совершенно безболезненно, таким образом, нарушается баланс, и она не может взлететь. У этого способа есть, конечно, свои минусы: птица не размножается — самец просто не может делать «сидку», то есть, спариваться. Вот было два побега — улетал пеликан, улетал лебедь. Обоих ловили и поймали.
— Не помешало отсутствие маховых перьев?
— Птицы подросли и их вовремя не смогли отловить для обрезки. А вот баклан убежал с концами. Очень хитрая птица, страшно умная, не могли отловить никак, чтобы обрезать крылья.
— Не вернулся?
— Так и пропал. Где-то в природе размножается…
— Как вы пришли к тому, что стали директором зоопарка? С детства об этом мечтали?
— Нет, никогда не думал об этом, потому что по профессии я педагог, учитель истории. Долго работал в системе профтехобразования. Затем Пётр Иванович Пимашков пригласил меня в администрацию Свердловского района. Следующий этап — администрация города. В 2001 году я работал в департаменте недвижимости, и когда Пётр Иванович вызвал меня к себе и сделал предложение возглавить зоопарк, для меня, конечно, это было полной неожиданностью. Моя работа меня полностью устраивала, но, в то же время, я почему-то не сомневался, что и в зоопарке у меня получится — меня всегда тянуло к природе. Может быть, такое предложение поступило, потому что несколько раз мы с Петром Ивановичем выезжали за город, вели разговоры о природе, животных, о рыбалке… Я не мыслил себя без того, чтобы хотя бы раз в неделю не выехать в лес, на реку, ещё куда-нибудь. В общем, не жалею о том, что тогда согласился. Пришлось очень много читать, много ездить, общаться со специалистами. Я не пропускаю ни одной конференции. И сегодня могу разговаривать с любым специалистом нашего зоопарка на профессиональном языке.
— Испытывает ли парк трудности с кормлением животных?
— До всего доходим путём проб и ошибок. Есть животные, у которых очень сложные рационы. Вот вроде обыкновенный лось имеет очень непростой рацион. В его природном «меню» более 30 ядовитых растений, включая мухоморы. И ещё он питается исключительно молодыми побегами, у него основа — веточный корм. Мы очень долго подбирали ему рацион и, наконец, нашли оптимальное соотношение. Северный олень тоже очень сложно питается, микрофлора кишечника непростая — обязательно нужны лишайники, сухие грибы. Мы специально ездим в сторону Балахты, собираем все эти лишайники, «висячки», грибы, сушим их… А самый простой рацион у волка — у него одно мясо и добавки, всего два компонента. Мы в кормлении даже детское питание используем – его едят некоторые обезьяны.
— А как обеспечиваете всё это питание?
— Мы достаточно много заготавливаем веточного корма, заключаем контракты на поставку сена, зелёной массы травы — чтобы косили и привозили нам; покупаем фуражное зерно, много овса. Очень много покупаем овощей, фруктов, рыбы. Мясо (в основном это конина) в месяц уходит около трёх тонн. Проблема в том, что мясо по ветеринарным нормам должно употребляться в сыром виде, и к нему очень высокие требования. Всего в рационах у животных более 100 наименований кормов и продуктов.
— Хорошо звери живут! Надо к вам в качестве постояльца пристроиться.
— Да (смеётся), у меня в холодильнике дома нет того, что есть у наших питомцев!
— Каких животных у вас можно купить?
— Мы не только декоративных животных продаём. Специально привозим такие виды, чтобы они нашли применение у населения. Это курицы — и мясного направления, и яйценоского. Гуси, утки, индюки. Поросят мы реализовали порядка 200 голов. Уток тысяч 10-12, тысячу гусей.
— А где вы их разводите, содержите?
— У нас есть дополнительная территория. Отсюда буквально два километра, на нижней террасе, рядом с садом Крутовского. Там раньше был авторемзавод, но он как-то угас, и нам передали его землю. Мы на этой территории создали зоопитомник, где идёт вся черновая работа и где мы производим живой корм. В природе хищники охотятся, и по технологии их содержания живой корм им необходим. Кошки, соколы, филины, беркуты, ястребы, канюки — всем им мы выращиваем живой корм, а это мыши, крысы, кролики, цыплята. Но у нас, в основном, на корм идут перепела. Мы их не живыми даём, замораживаем.
— А как хищник реагирует на замороженный корм?
— Реагирует. Едят… И вот в этом самом питомнике мы решили производить сельскохозяйственных животных, которых и продаём. Мы не просто, допустим, 200 поросят продали, а 200 хороших, породистых поросят племенного разведения!
— Люди их на развод берут?
— Очень много! Прямо в очередь записываются. Из районов и приезжают, и пишут заявки. Перепелов покупают, кур, некоторые даже на дачу, на лето берут.
— Скажите, согласны ли вы с утверждением зелёных, что зоопарк — это тюрьма для животных?
— Тюрьма — это передвижные зоопарки или, как их ещё называют, зверинцы. Есть европейские нормы существования зоопарков. Если эти требования у нас не соблюдаются, то животное мы не получим. Вот мы стоим пять лет в очереди на человекообразную обезьяну, на гориллу, и не можем получить разрешение, потому что у нас нет условий. Нет помещений, которые надо построить для гориллы, где она будет нормально развиваться и размножаться. В этом смысле зоопарки — последняя надежда на сохранение этого редкого вида. Сегодня в «Роевом ручье» более 25 видов, которые отнесены к исчезающим. В том числе, и восточный леопард, который у нас размножается. И мы отправляем его и за рубеж, и по стране. В природе их осталось 30 экземпляров.
— Николай Васильевич, а любимцы у вас есть?
— Я могу подолгу останавливаться у вольеров с копытными. Белые медведи, конечно, всеобщие любимцы. Африканские животные, в том числе жирафы, — это же чудо, что они у нас прижились. И для меня всегда было удивительным поведение африканского льва. Как он переносит сибирскую зиму? Представьте, животное из страны с плюсовыми температурами в зимний день лежит на логовище весь в инее, но никуда не уходит. Оброс куржаком, но держится стойко. Мы с ним в одно время пришли в зоопарк, он, можно сказать, ровесник моей работы…
***
После интервью я всё-таки прогулялась по зоопарку. Пошла к своим любимым медведям, взяла в киоске горячего чая и села на скамеечке напротив белого медведя Седова. Я пила чай, Седов тоже что-то жевал. Так мы и смотрели друг на друга — человек и животное.
Рисунки Ники ЕФАНОВОЙ (5 лет) и Веры ТУРТАПКИНОЙ (7 лет)