Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
март / 2020 г.

Идём на прорыв. Кто с нами?

«В Красноярском крае начали применять технологию получения алюминия, при которой выделяется кислород. Теперь ООН готовит новую конвенцию: она обяжет всех мировых производителей цветных металлов в течение двух лет внедрить разработку российских учёных на своих предприятиях». Видимо, примерно так должен выглядеть результат работы научно-образовательных центров (НОЦ) мирового уровня, которые сейчас создаются в России. Красноярск — не исключение. Над наполнением НОЦ «Енисейская Сибирь» почти год работали учёные, управленцы, предприятия, и скоро НОЦ будет готов себя презентовать. Мы говорим с директором Центра стратегических исследований и разработок СФУ Валерием ЕФИМОВЫМ — участником группы, готовившей концепцию красноярского НОЦ.

— Валерий Сергеевич, а зачем нужна ещё и эта структура — НОЦ? Разве сами вузы не должны быть научно-образовательными центрами мирового уровня?

— Для понимания ситуации нам нужно вспомнить историю формирования экономики Красноярского края. Создавались предприятия, формировались новые производственные отрасли, для обеспечения которых кадрами и технологическими решениями создавались научные и образовательные институты. Это логика производственно-хозяйственного комплекса.

Потом ситуация поменялась, причём дважды. В перестройку связь между предприятиями и вузами распалась. Скажем, Норникель, имея доллары, стал автономным: технологии покупал за границей, отказался от местных кадров, даже продукты перестал из Минусинска завозить. Другие предприятия просто закрылись и перестали существовать. Высшее образование осталось само по себе, с небольшим ресурсом.

Второе изменение состоит в том, что в последние десятилетия для университетов и для высокотехнологичных компаний открылись границы. Если вы делаете хорошую разработку или новый продукт, то можете продать их на глобальном рынке. Нужны новые форматы взаимодействия университетов и бизнеса, которые были бы продуктивными и на уровне региона, и на мировом уровне.

НОЦ мирового уровня — это конструкция, куда входят университеты, академические институты, бизнес-партнёры, региональная власть. Цель — создавать новые знания и технологии для решения нынешних производственных задач и формировать научно-технологический задел на будущее. Если говорить о вузах — это возможность существовать не в «замке из слоновой кости», а активно взаимодействуя с бизнесом, с обществом, с властью.

НОЦ — флагманский проект региона, в котором действуют лидерские исследовательские группы; крупные компании, готовые инвестировать в своё технологическое развитие; инжиниринговые компании, которые могут вывести разработки на рынок. Т.е. это группа научно-технологического прорыва.

— А как их всех в реальности связать?

— Ключевая задача — снять те барьеры, которые успели вырасти. Барьеры незнания: мы не знаем, что делают наши коллеги, не знаем, что нужно бизнесу. Барьер недоверия: вы не верите, что мы можем эту задачу решить, а мы не верим, что вы заплатите нам, как должно. Барьер неорганизованности: буквально нет инструментов, чтобы сделать совместное действие, поставить задачу, создать продукт, внедрить. НОЦ — как раз конструкция, которая должна помочь снять эти барьеры.

— Вспоминается, как проходили первые обсуждения возможной заявки НОЦ от Красноярского края. Академические институты не изъявляли особого желания участвовать в этом. Да и не все вузы делают это охотно. Как вы считаете — почему? Ресурс исчерпан? Как мотивировать людей?

— Ситуация простая: люди научились действовать в ограниченных ареалах. Знают, с кем могут сотрудничать, как контролировать ситуацию. Когда нужно выходить за эти границы, сразу возникают риски. Даже просто риски того, что потратишь время, будешь договариваться, а ничего не произойдёт. И это избегание рисков — экономия собственных инвестиционных ресурсов (времени, денег, идей). Тоже барьер, причём ключевой. Все обжились в маленьких зонах и на большие задачи не идут.

— Вы говорите о сформированных коллективах. А новых разве нет, которые ищут место под солнцем, возможность себя применить?

— Вот НОЦ и есть это новое, которое ещё предстоит построить. Простой пример: Федеральный исследовательский центр (ФИЦ) всегда был партнёром СФУ. Потом появился миф, что СФУ хочет включить в себя ФИЦ. Понятно, что у них пропал интерес к сотрудничеству.

Дальше: СФУ приходит в условный Норникель с предложением, и ФИЦ приходит. Мы конкурируем на одной площадке, в принципе, за одни и те же небольшие деньги. Проекты часто дешёвые, а на большие мы соорганизоваться не можем.

Поэтому была непростая ситуация по обсуждению сотрудничества в рамках НОЦ, прошло несколько раундов переговоров, согласование позиций. Это действие удалось.

— И всё же чем мотивировать энтузиазм? НОЦ — дело непонятное, ответственное, да ещё и похожее на всё, что прежде обсуждалось. Ведь сколько уже проектов затевалось…

— Мотивация — сложная штука. Когда мы обсуждаем развитие человеческого капитала, то говорим: если у людей нет привлекательной картины будущего, то они могут быть здоровые, образованные, предприимчивые, но из этого всего не возникнет никакой активности. Пробуждение энтузиазма включает два компонента: думайте про привлекательную перспективу и найдите людей, которые готовы вкладываться в будущее, которых не устраивает настоящее.

И для многих университетов ситуация жёсткая. Большинство «ветеранов» рассуждает так: зачем нам эти риски? Удержать бы то, что есть. Значит, энтузиазм надо искать у следующего поколения.

— А этот ресурс у нынешних молодых есть?

— Скажу так: он есть всегда. Но нужно его обнаружить. Дальше — открыть плотины, поднять флаг и т.д. Сейчас это будет развёрнуто как направленное действие. В этом смысле университету нужна «новая волна активности», опора на энергичных людей, верящих в это будущее, а не функционеров, которые придут, займут должности и снова законсервируют ситуацию.

— А речь о ком — о студентах выпускных курсов? О молодых учёных? О научных коллективах?

— Там разновозрастная палитра. Есть и директора, которые готовы развивать свой институт — назову, например, Владимира Александровича МАКАРОВА, директора Института горного дела, геологии и геотехнологий СФУ, у которого есть очень интересные и перспективные проекты. Или Евгения Николаевича ГАРИНА — за 10 лет из обычного военно-учебного центра он сделал серьёзный институт с федеральными заказами. Есть лидеры исследовательских команд, которые строят перспективу и ведут за собой. Есть и молодёжь.

— А вы следите за опытом других НОЦ? Пока они созданы в пяти регионах: Белгородская, Кемеровская, Нижегородская области, Пермский край и Тюмень. Вроде бы заявку «Байкал» подготовил ещё и Иркутск. Чей опыт успешен?

— У меня неоднозначное отношение к первой волне НОЦ. Если учесть, что они не проходили общественную, экспертную проверку и критику, то вывод такой: получили поддержку за счёт политического ресурса. Губернаторы их хорошо представили, и всё, они попали в список. Я бы оценивал это как проекты поддержки регионов и конкретных губернаторов. Да, они сделали красиво, слова правильные сказали. Уже вписали в достижения текущие работы — тоже нормально, не с нуля же НОЦ создаются. Но это не прорыв.

— А НОЦ «Енисейская Сибирь» разве прошёл такую общественную проверку?

— Нет, пока мы создали «предложения о намерениях». Провели согласования — и то рамочно — с другими университетами. Например, направление по космосу: СФУ держит тему дистанционного зондирования Земли, СибГУ — управление аппаратами и др. Жёсткий фильтр на идеи задаёт выстраивание сотрудничества с бизнесом. Грубо говоря, бизнес должен за это заплатить. И я бы сказал так: направление внутри НОЦ следует открывать, если бизнес готов инвестировать туда по 100 млн в год.

Как это может разворачиваться? Университет готовит предложение по направлению с учётом длинной перспективы. Скажем, по цветной металлургии делается дорожная карта, где есть проекты на 2-3 года, на 5-7, на 10-15 лет. Понятно, что длинные — это где нужны фундаментальные исследования, короткие — когда разработку можно переводить в «железо». Выстраивается дорожная карта работ, заключается трёхстороннее соглашение: региональная власть — предприятие — группа разработчиков. Фактически мы получаем дорожную карту НИОКР, которая сочетается с дорожной картой технологического развития компании. Мы переходим от разовых коротких заказов к решению больших, значимых для бизнеса задач. А это другие деньги, другой уровень задач и возможность выйти на мировой уровень с конкурентным продуктом.

— Как долго, с кем, насколько сложно велась работа над концепцией? И в чём её сильные стороны?

— Концепция в стартовой версии была написана, когда только прозвучала сама идея комплексного инвестиционного проекта «Енисейская Сибирь». Почему это должно выстрелить? Губернатор держит задачу развития как ключевую для края и для себя лично. Это важно. Второе — в крае есть крупные транснациональные компании, которые способны сформировать спрос на сильные технологии в длинной перспективе. А у региональной власти есть инструменты достижения договорённостей с этими компаниями. Вы можете на Кузбассе или в Иркутске много чего планировать, но если у вас нет крупных игроков с серьёзными задачами, то про мировой уровень говорить не придётся. А у нас есть высокотехнологичные компании, которые формируют заказ на прорывные разработки. Тот же космос, всё, что связано с навигацией. Плюс пилотные проекты, которые пока не имеют партнёров, но находятся на фронтире исследований — из области геномики, биомедицины, фотоники и др.

— Тем не менее те пять НОЦ выглядят компактно: 4-6 направлений, чаще всего сформулированные конкретно и понятно — селекция растений, цифровой Обь-Иртышский бассейн. А направления НОЦ «Енисейская Сибирь» выглядят глобально. Это космос, машиностроение, геология, металлургия, нефть и газ, рациональное природопользование. Но это неисчерпаемые области. Насколько они подъёмны и почему нельзя ещё сузить?

— Когда мы смотрим на парадные презентации других НОЦ, надо понимать, что это пока маркетинговый продукт. Товар непонятен, но упаковка на пять с плюсом. Они это сделали, молодцы. У нас этого ещё нет, поэтому спектр широкий. Мы сформулируем задачи более чётко за счёт выстраивания сотрудничества, и тогда станет ясно, что будет ключевым.

— Программа НОЦ получила экспертную оценку?

— Специальной оценки не было, есть внутренняя экспертиза фонда ЦСР «Северо-Запад», который занимается консультационной поддержкой создаваемых НОЦ. Нам сказали, что концепция обоснована, мы правильно двигаемся, но нужна детализация.

— Почему принято решение НОЦ «Енисейская Сибирь» пока не заявлять на федеральном уровне, а обкатать внутри региона? С одной стороны — понятно, осторожничаем. С другой — тогда и финансирования на это федерального не будет.

— Руководство края понимает, что НОЦ не так работает: подписали бумагу — и всё пошло. Требуется согласование интересов, формирование карты работ, согласование сроков и бюджетов. Выход на федеральный уровень несёт избыточные риски. Раз заявился — начинай отчитываться. Считаем, что нужно сначала сделать у себя, а потом выходить с заявкой на господдержку.

— В НОЦ «Кузбасс» за каждым направлением закреплён конкретный университет или научный институт. У нас то или иное направление определяют в первую очередь промышленные предприятия-партнёры. Это иные приоритеты и ориентиры? Или просто нет одной научной организации, которая целиком взяла бы на себя ту или иную задачу?

— На самом деле наш подход состоит в том (и это полуофициальное требование к НОЦ со стороны министерства), что нужна коллаборация и университетов, и академических институтов, и бизнеса. Конструкция, по крайней мере, из трёх участников — ФИЦ, СФУ, СибГУ — это то, что нужно. Дальше идея в чём? Не поделить пирог: это делаете вы, это мы. В рамках направлений мы хотим сформировать работающие проектные коллективы. Такая проектная сборка. Это другой формат, современный и продуктивный.

— Вы уже сказали, что обеспечить взаимодействие разных структур и организаций (вузов, предприятий, администраций) — задача сложная. Тем не менее процесс идёт. Но что уже на подходе? Правильно ли понимать, что окончательное формирование НОЦ даст старт R&D-парку?

— Нет, технопарк строится как инновационная инфраструктура края для компаний «Енисейской Сибири», это независимый проект. Хотя уже сейчас, когда обсуждается, какие там будут лаборатории, какие команды, понятно, что на 60-80 процентов это относится к НОЦ.

По R&D-парку ситуация должна оформиться в марте — планируется, что будут подписаны соглашения с бизнесом на финансовое участие в проекте, и летом можно начинать строительные работы. Всё готово: проектная документация, разрешение на строительство. Лаборатории технопарка начнут создаваться в ближайшее время пока на других площадках, потом будут перенесены в технопарк.

По НОЦ задача до лета — создать по направлениям дорожные карты на длинную перспективу 10-15 лет; согласовать с бизнесом; подписать необходимые документы. Осенью будет представлен весь пакет, и НОЦ начнёт существовать.

— Кто конкретно это всё делает?

— Рабочая группа. Туда входят представители университетов и ФИЦ, представители корпорации «Енисейская Сибирь». На контроле работу над НОЦ держит Совет по науке и высшему образованию при губернаторе Красноярского края.

По каждому направлению сформирована команда. Самая продвинутая группа — по цветной металлургии. У них хорошие заделы, на переговорах с РУСАЛом они вышли на понимание необходимости длинных задач. Это будет оформляться в комплексные научно-технические программы (КНТП), для которых существует механизм федеральной поддержки. Тогда с финансированием компании и поддержкой на уровне Федерации можно начинать работать.

— Похоже, НОЦ — действительно та история, которая может изменить ситуацию в экономике и качестве жизни Красноярского края?..

— Я считаю, НОЦ — реальный флагманский проект для сферы науки и образования и для бизнеса. В него нужно вкладываться. Окно возможностей, которое мы сейчас имеем, уникальное. Через год-два оно может закрыться. Бизнес уйдёт на другие поляны, губернатор начнёт решать другие задачи, а университеты останутся вести привычную образовательную работу, и не более.

Вообще, у большинства университетов в России сейчас ситуация жёсткой колеи: они делают то, что делают, и могут это продолжать. В колее нет шансов подпрыгнуть, выскочить за барьер, куда-то прорваться. И это верно не только для вузов.

А вот у нас появился шанс снизить барьер этой колеи. Или повысить прыгучесть, чтобы сделать этот прорыв.

— Давайте ещё раз уточним, по каким направлениям есть шанс прыгнуть высоко.

— По цветной металлургии понятно — уже работает сильная группа. Нефтегазовое направление — с Роснефтью мы проводили несколько сессий, там важно определиться с видением длинной перспективы: как технологии в мире поменяются, что с учётом этого можно положить в план работ. Сложно с машиностроением. И с космосом мы бы хотели, чтобы Институт космических и информационных технологий СФУ сумел развернуть спектр сильных предложений для такого надёжного партнёра, как ИСС им. М.Ф. Решетнёва.

— А природопользование — что там предполагается: экология или, может, рыбоводство? Хорошо бы рыб разводить.

— Порог озвучен: если команда приносит 100 млн. А это значит что? Приходит бизнесмен и говорит: я понял, как на рыбах делать миллиард. Даю 100 миллионов, чтобы через год вы мне представили эффективные технологии разведения. Если нет такого партнёра, значит, остаётся условно чистая наука.

— Другие НОЦ в направлениях природопользования заявили ещё и переработку мусора.

— Мы играем теми фигурами, что есть. У нас тоже обсуждаются предложения, как отходы использовать в виде удобрений, как рекультивировать отработанные месторождения, чтобы не превращать территории края в кладбища. Рациональное природопользование — это широкий спектр задач и возможностей, нужны работающие в этой сфере команды.


Валентина ЕФАНОВА