Опять в фокусе авторов и экспертов «СФ» — серьёзная, неоднозначная тема. Интервью, аналитика, дискуссии — от них физически ощущаешь в голове ход мысли и наличие интеллекта. Это ощущение было официально зафиксировано на июльском медиафоруме «Енисей.РФ-2011», где газета СФУ «СИБИРСКИЙ ФОРУМ. Интеллектуальный диалог» получила награду в специальной номинации «Территория интеллекта». Вдвойне приятно, что признание пришло от коллег — в межрегиональном конкурсе журналистского мастерства «Сибирь — территория надежд».
Но мы отправились на форум не только получать награды, а ещё и открыть для читателей новые имена — самых талантливых, самых достойных людей в профессии. И одно из таких имён — Светлана СОКОЛОВА, 21-летняя журналистка из Томска, корреспондент областной молодёжной газеты «УниверCITY», получившая звание «Надежда Сибири».
— Светлана, в сборнике победителей конкурса о тебе было написано: «Считает, что главное для молодого журналиста — найти надёжных учителей в профессии». Где ты нашла такого учителя для себя?
— Я сама родом из Красноярского края, до 17 лет жила в Заозёрном. Там и встретила своего Учителя с большой буквы — редактора «Бородинского вестника» Александра СМИРНОВА. Вообще мысль о журналистике пришла мне в 14 лет, когда я училась в 9-м классе. У нас дома стояла печатная машинка — и я набирала всё, что было в голове. А в голове был хаос, который требовалось разложить по полочкам. Это были сочинения, которые я отвратительно писала, стихи и рассказы. Тем временем я занималась в кружке немецкого языка и узнала, что муж нашей преподавательницы — журналист, тот самый редактор газеты, и работает со школьниками. Я напросилась к нему на встречу, притащила все свои рассказы. Два ему понравились. Позже один из них завоевал Астафьевскую премию. Однако стихи Александр Сергеевич однозначно отверг: «Это чего нужно начитаться, чтобы получилась такая чернуха?!». Кстати, зачитывалась я Эдгаром По…
Мой первый материал в «Бородинском вестнике» был про дом престарелых. Я работала над ним полтора месяца. Помню, показываю готовый материал редактору, а он крест-накрест перечеркивает целые абзацы. Приходилось снова собирать информацию и писать. Александр долго со мной беседовал, советовал, к кому обращаться, объяснял, чего не хватает в тексте, учил думать. Я задавала ему десятки вопросов, и самое главное — он на них отвечал. Никакие премии и награды не сравнятся с его похвалами.
— И ты поступила на факультет журналистики в Томский госуниверситет. На новом месте карьера сразу пошла вверх?
— На журфак поступила с пухлой папкой публикаций и сразу пришла в редакцию университетской газеты. Но уже после первой заметки — про посвящение — сами студенты просили меня: «Света, пожалуйста, больше так не пиши». И я полгода проучилась, не написав ни строчки.
Однажды шла по улице и встретила знакомого экскурсовода. Он лучший в этом городе. Внутри что-то щёлкнуло — подбежала к нему: «Можно про вас написать материал?!» При этом не знала, в какую газету отнесу. В итоге очерк сразу приняли в «Томские новости». Потом уже приходила в редакцию со своими темами.
— Журналиста делает практика. Наверное, этим ты руководствовалась, когда после первого же курса уехала стажёром в «Деловой Петербург». Чему тебя научила работа в известном издании?
— «Деловой Петербург» научил меня качественно писать новости. Но было невероятно сложно. Если меня в Томске-то не всегда воспринимали как журналиста, то в Петербурге подавно. Однажды мне дали тему — про детей, пострадавших в парке аттракционов, а я не смогла приготовить материал, не смогла разговорить людей...
Страшно было звонить и не знать человека на другом конце провода, не знать, как к тебе отнесутся. Плакала в туалетах от обиды... Однако опыт получила бесценный, работала с первоклассными журналистами. Меня удивило вот что: для них не существует человека как человека. На первом месте — цифры, акции, курсы валют. Я писала о слиянии предприятий, о сельском хозяйстве, целлюлозно-бумажном комбинате. Не хватало человеческого.
Когда вернулась в Томск, у меня была дилемма: писать про бизнес или нет. Один преподаватель посоветовал попробовать себя в «Аргументах и фактах». После «Делового Петербурга» было настоящим счастьем то, что не нужно звонить, а можно пойти, например, на рынок и общаться там с живыми людьми. В эту газету я вцепилась клещами! Мой первый же текст, в котором я выясняла, где дешевле закупаться — в супермаркете или на рынке — попал на первую полосу. А когда наступил экономический кризис, я почувствовала себя на своей волне —благодаря петербургской практике. Появилась необходимость писать на экономические темы, а ведь я уже знала, что такое разговаривать с экспертами. Через призму кризиса 2008-го года можно было рассматривать абсолютно всё. И мне доставляло удовольствие самой об этом писать, а не читать чужие тексты. Может, поэтому для меня сделали исключение и единственную из новеньких взяли в штат. А может, потому что я бралась за любую работу в любой день недели, предлагала свои темы, не задерживала тексты.
— Как же так получилось, что из солидной, авторитетной газеты ты решила уйти в никому не известное молодёжное издание?
— Мне стало казаться, что в Томске ничего не происходит, писать не о чем и не для кого. Наскучили и общественно-политические темы, и ямочный ремонт дорог… Газета выжала из меня всё. Главного редактора «АиФ в Томске» Нину Петровну ГУБСКУЮ я очень уважаю, но если бы я осталась, то кончилась бы как журналист.
Как раз в это время бывший пресс-секретарь губернатора нашей области Владислав ХАЛИН осуществил свою давнюю мечту — открыл молодёжную газету. На нашем журфаке появилось объявление о наборе корреспондентов — я пошла за компанию с подругой. В мыслях тогда не было, что уйду туда работать. С Халиным мы поговорили про Испанию, виски, Булгакова и немного про газету. Сейчас это мой хороший друг! Однажды я проспала самолёт в Москву на вручение «Золотого гонга». Единственным спасением был рейс из Кемерова в 13:10. На часах — 7:30. Кемерово и Томск разделяют 200 километров, 5,5 часов автобусом. «Я ищу. Жди звонка», — через час Халин нашёл машину, способную домчаться до Кемерова за сколько надо…
Но вернусь к газете. Через месяц я увидела первый номер и удивилась: 16 ярких, красочных полос с совершенно новым для меня контентом. Молодой, весёлый коллектив. И мне захотелось «вариться» с ними. Пришла в редакцию и с первого номера «заболела» этим делом. Получила абсолютно новую жизнь, драйв, смысл, осознание газеты как сотворчества команды.
Сегодня я хочу, чтобы «УниверCITY Томск» стала более мультимедийной, чтобы мы научились более глобально мыслить, чтобы доказали, что нельзя недооценивать молодёжную прессу. Вот этого я хочу добиться именно в этой газете.
— Ты упомянула ещё об одной награде, так что победа в конкурсе «Сибирь — территория надежд» — далеко не первая для тебя. А какая — наиболее значимая?
— Больше всего ценю премию красноярского регионального конкурса СУЭК, которую получила ещё в школе за лучший материал по угольной тематике. Но это из личных наград, а из редакционных на первом месте «Золотой гонг». Честно говоря, все награды были для меня в какой-то степени неожиданными. Например, финал в региональном этапе конкурса «Экономическое возрождение России» — в нём соревновались мэтры томской журналистики. Я вышла в финал с текстом о начинающих фермерах, опубликованном в «АиФ». Моя героиня Аня Новожилова пытается разводить коров, ездит на старом УАЗе, живёт с родителями в разваленном доме. Она просила денег у губернатора на новое жилье: во время награждения лучших работников сельского хозяйства эта рыженькая девушка с веснушками вышла на сцену и сказала: «Виктор Мельхиорович, дайте денег на дом…». В то время я как раз искала молодого фермера для материала, пришла на эту церемонию и поняла: Аня — мой персонаж.
— Ты пытаешься своими материалами помогать в решении чьих-то конкретных проблем? Или просто пишешь увлекательные тексты, повышая тираж издания?
— Александр Смирнов говорил, что цель журналиста — рассказать. Рассказать аккуратно, с мнениями и оценками.
Но когда я пишу, то думаю, как статья повлияет на мысли людей, станет ли она каплей в том море, которое изменит существующее положение дел.
Ведь чтобы ситуация изменилась, должна накапливаться какая-то критическая масса. После моей первой публикации так и произошло. Например, на кладбище возле дома престарелых к безымянным могилам поставили таблички с именами.
— А что наиболее важно в работе журналиста: стиль, умение находить острые темы, талант общения с людьми, умение добыть нужную информацию?
— Матвей ГАНАПОЛЬСКИЙ в своей «Кисло-сладкой журналистике» сказал, что самое главное — это желание рассказывать. Согласна. На второе место я бы поставила умение видеть, о чём рассказать, а на третье — хватку, чтобы не упустить увиденное. Если ещё отполировать сей механизм желанием думать и самообразовываться и начинить конструкцию чувством юмора и моралью, то будет идеально. Коммуникабельность, умение красиво писать, умение доставать информацию — всё это приходит с опытом.
— Приходилось ли тебе в работе решать какую-то этическую дилемму?
— Постоянно. Герои часто ждут материала о себе в каком-то искусственном стиле. Например, один раз моя подруга писала о девушке-экономистке, сделавшей интересную научную работу. Отправила ей почитать текст. Девушка взбеленилась, нажаловалась маме, та позвонила редактору и устроила истерику: «Не надо выставлять мою дочь в невыгодном свете!». Хотя ничего компрометирующего там не было. И подобных примеров множество. Лично я считаю, что главное — не допускать фактических ошибок и оскорблений.
Весной со мной произошёл такой случай. Я взяла интервью у одного профессора архитектурно-строительного университета на тему «Как сейчас готовят архитекторов?». Он в запале наговорил много чего, а согласования не потребовал — есть диктофонная запись. В итоге получился большой скандал: ректор вуза разбирался со своей пресс-службой и с «провинившейся» кафедрой, пресс-служба — с редакцией и т.д. Я снова разыскала профессора, оказалось, он сожалеет, что не попросил о согласовании, но в принципе от своих слов не отказывается. Это был единственный случай, когда мне предъявили что-то после публикации.
— Раскрой секреты успешного текста.
— Как говорит Дмитрий Соколов-Митрич, хороший репортаж — прочитанный репортаж. Он должен вызвать желание жить, возможно — желание что-то изменить. Секреты? Собирать как можно больше информации, внимательно слушать собеседника, понимать, о чём текст (не в плане темы, а конкретно), начинать с главного… Посмотрите мастер-классы в блоге Митрича, их там более семи десятков, и все толковые. И да: читайте как можно больше чужих журналистских текстов и как можно больше хорошей литературы.
— То есть сотворить себе кумира… У тебя такие есть среди российских коллег?
— Соколов-Митрич. Он один из лучших российских журналистов. По его репортажам я писала курсовую на 3 курсе ТГУ. Мне кажется, секрет его успеха в том, что он пишет о простых людях. При этом не без чувства юмора. Можно сказать, что я у него «ворую»: его приёмы, отношение к журналистике и к жизни в целом. Я учусь у него писать о серьёзном с долей иронии, и наоборот. Одно из главных для меня соображений Митрича по поводу того, как должен работать журналист: он должен уметь слушать. Или другое, не менее меткое высказывание: «Нельзя стать репортёром. Репортёром можно только становиться».
P.S. Помнится, весной этого года федеральные СМИ ревностно следили за событиями вокруг Натальи Сейбиль и избившего её милиционера. Историю перескажет любой поисковик, но суть в том, что к несчастью начальника областного ОВД его жертва оказалась известной журналисткой. В итоге стража непорядка уволили, и первым делом Наталья сказала «спасибо» не гражданскому, а журналистскому сообществу. Тогда мне стало искренне радостно, что у меня за спиной тоже есть эта сила, которая в случае чего придёт на помощь.
А с месяц назад свою Интернет-аудиторию обрёл ЖЖ-пост выпускника ИФиЯК СФУ «5 лет плохая погода, 5 лет — совсем никуда», где мой однокурсник рассказал о «бытовухе» родного института. Со вкусом написанная «объёмная реплика» собрала за несколько дней больше сотни откликов. Виртуальные рукопожатия и похлопывания по плечу соседствовали с неприязнью и разочарованием. И зависели эти разные оценки во многом от того, какой статус придавался тексту. Что это — мнение простого человека или поступок журналиста? Если первое, то право имеет. Если второе, то не думаю, что это как-то согласуется с той профессиональной этикой, которой мы обучались по монографии Лазутиной.
И потом: обращать текст — оружие журналиста — против своих, причём не из принципа, а «просто так», из-за каких-то прошлых обид… Какое же сообщество тогда мы будем чувствовать за своей спиной?
Елена НИКОЛАЕВА