Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
ноябрь / 2011 г.

Коммерческие тайны чистой науки

С доктором биологических наук, заведующей кафедрой медицинской биологии Института фундаментальной биологии и биотехнологии СФУ Екатериной ШИШАЦКОЙ мы встретились спустя почти полтора года после памятного события в Кремле, где ей вручили премию Президента РФ за исследования по разработке технологий получения биомедицинских изделий из биоразрушаемых полимеров «Биопластотан» и создание научных основ для их применения. Если бы в феврале 2010-го кто-нибудь намекнул молодому биотехнологу, что вместе с дальнейшим развитием научной темы вглубь и вширь она параллельно станет инновационным предпринимателем, займётся строительством производственных корпусов и организацией коммерческого продвижения научных разработок — возможно, не поверила бы…

— Как всё успеть при наших пробках?! — Екатерина врывается в кабинет на всех парусах, на ходу снимает пальто, открывает ноутбук.
Недавно она вернулась из Барнаула, где встречалась с Президентом России и где речь шла в том числе о «Сколково» — экспериментальной площадке страны в такой новой и сложной для нас области, как инновации. На «полигоне» «Сколкова» предполагается отрабатывать процесс передачи из вузов в промышленность разработок и технологий (с использованием частных и государственных инвестиций), чтобы затем внедрять этот опыт на местах, в том числе в университетах.

«Сколково», конечно, за тысячи километров, но это не является препятствием — можно работать как территориально удалённый резидент Иннограда. У нас в Сибири ведутся серьёзные исследования, особенно в области биотехнологий. Есть конкурентоспособные серьёзные разработки, и сейчас как раз самое время для их выведения на рынок.

— Мы готовим проект для «Сколково», сейчас подбираем биомедицинские изделия для «пилота», — посвящает Шишацкая. — Вообще мы работаем над проблемой восстановления тканей человека, а в области фармакологии — над системами контролируемой доставки лекарств. Делаем это с помощью биополимерных носителей. Эти темы разрабатываются в нашем мегагранте, осуществляемом с участием приглашённого учёного. Сейчас занимаемся коммерциализацией самых продвинутых проектов — полимерных сетчатых эндопротезов и шовного материала.

— Какое место в структуре того, что варится в «интеллектуальном котле» «Сколково», занимают биомедицинские технологии?

— Вся тематика Иннограда представлена следующими разделами (Екатерина разворачивает ко мне экран ноутбука, показывает сайт «Сколково»): технопарк, энерготех, компьютерные технологии, биомед, космос, ядертех. По кластеру «Биомедицина» в работе семь проектов — это примерно пятая часть на общем фоне. В числе участников, например, ООО «Инноград Пущино». Сфера их интересов — биотехнологии обнаружения и нейтрализации особо опасных инфекций. ООО «БИОСОФТ.РУ» отвечает за создание информационной платформы для биомедицинских исследований. Разработчиком другого важного проекта является ООО «НьюВак» (Москва) в сотрудничестве с Российским онкологическим научным центром имени Н.Н. Блохина РАМН. Они работают над созданием новых технологий, лекарств и вакцин для лечения раковых, инфекционных заболеваний и сепсиса.

На сайте «Сколково» выставлены только те проекты, которые прошли экспертизу, одобрены и получили финансирование. На самом деле проектов заявлено гораздо больше. Биомедицина очень коммерчески востребованная область, новые технологии в ней — нарасхват. Но чтобы получить статус участника инновационного центра «Сколково» и грант на научно-исследовательскую деятельность, нужен подготовительный период — создать предприятие, сделать бизнес-план продукта…

Кстати, бизнес-школа «Сколково» и одноимённый Инноград — это два совершенно разных понятия. Если школа работает уже давно и готовит бизнес-специалистов, то Инноград — совсем свежее образование; компания в этом году зарегистрирована в Кремниевой долине, той, которая в Калифорнии, и будет работать при Сколковском университете технологий — по аналогии с Массачусетским технологическим институтом (MIT). Финансироваться, по идее, будут только выгодные проекты. Подразумевается, что результатом станет коммерческий продукт, предназначенный на продажу, где прибыль покроет затраты инвесторов на «раскрутку» проекта. Бизнес на то и бизнес, чтобы просчитать все риски и получить прибыль. Мы тоже идём в этом направлении и сейчас активно работаем с инвесторами.

— С этого момента, пожалуйста, поподробнее…

— Видите ли (смеётся), когда начинается бизнес, как правило, тут же возникает коммерческая тайна. По нескольким изделиям мы работаем с инвестором и с коммерческим партнёром, и сумму пока не могу озвучить. В рамках мегагранта мы готовим проект, который потом будет коммерциализирован в Иннограде «Сколково». В ноябре 2010 года проведена работа по подготовке, согласованию и подписанию трёхстороннего контракта между Минобрнауки РФ, СФУ и ведущим учёным профессором микробиологии MIT Энтони СИНСКИ. В СФУ он возглавил серьёзный научно-исследовательский проект «Биотехнологии новых биоматериалов» и новую лабораторию.

Мы ещё до проведения публичного конкурса на получение грантов Правительства РФ знали об Энтони по его публикациям и научным работам. И он тоже о нас знал. Когда я к нему обратилась с предложением принять участие в конкурсе, объединить усилия и продолжить совместные научные исследования, он признался, что наши научные интересы совпадают. И согласился, хотя до этого момента опыта работы с Россией у него не было вообще (однажды в 70-е годы участвовал в каком-то научном совещании), несмотря на то, что по всему миру у него есть проекты: в Малайзии, в Китае, Японии. И он тогда сказал мне: «Я хорошо отношусь к России, очень уважаю русских и с радостью поработал бы по русскому проекту».

Сейчас мы с Энтони Сински «с нуля» создаём инфраструктуру лаборатории. Безусловно, в России — не как во всём цивилизованном мире, а в 50 раз сложнее, хоть отремонтировать здание, хоть купить оборудование… За рубежом для науки всё делается очень быстро, а у нас — с точностью до наоборот. Но то, как строится работа здесь, в СФУ, — всё равно для России невообразимо быстро. У нас уже есть проект лаборатории, он практически утверждён и, можно сказать, мы непосредственно приступаем к созданию. Пока же научный процесс идёт на базе кафедр биотехнологии, медицинской биологии СФУ, работаем мы и на базе лабораторий Института биофизики СО РАН.

Студентка Анна Шумилова в лаборатории

Студентка Анна Шумилова в лаборатории

Покрытая полимером сетка для операций  при грыжах

Покрытая полимером сетка для операций при грыжах

— А какие именно трудности Отечество создаёт учёным?

— В рамках существующего российского законодательства мы оборудование только полгода покупаем, а грант рассчитан на 25 месяцев, и научные задачи расписаны помесячно. Если бы не было запасного варианта — научных баз по всему Красноярску, а также в Европе и в MIT, — то мы бы ничего не могли сделать. У меня и реактивы портились на таможне... Пока эту проблему решаем коллективными усилиями — звоним, бегаем, просим, договариваемся. Дублируем все ходы: звоним в таможню, в фирмы-поставщики, министерства. Сейчас технические решения рождаются оперативно, в процессе работы все идут навстречу: и министерство, и руководство вуза, потому что понимают ответственность момента — важен результат.

— Не обидно, что из-за организационных вопросов приходится отвлекаться от своей научной работы?

— Не обидно. Настал момент для коммерциализации разработок, и я этим занимаюсь. Приходится идти на жертвы в плане личных интересов, но сейчас организовать рабочий процесс важнее; у меня есть возможность сформировать научный коллектив, набрать и обучить людей, купить им оборудование. Сроки сжатые. Ответственность огромная. Проект очень амбициозный, поэтому работать в нём непросто. Но реально.

Хотя масса вопросов, связанных с организацией рабочей инфраструктуры и самого процесса исследований, съедает практически всё моё свободное время.

— Может быть, нужны менеджеры?

— Мы не имеем права нанять их в этом проекте. Так же как и переводчиков, и бухгалтеров. Подразумевается, что инфраструктура вуза эти вопросы решает. На самом деле она-то сейчас и совершенствуется. В нашем университете создаются сейчас три лаборатории под руководством ведущих учёных мира, и третьему — японцу Симомура — гораздо проще, чем было нам.

— Существует ли сегодня хотя бы одно промышленное производство биоразрушаемых полимеров в России?

— В России нет. Мы занимаемся созданием опытно-промышленного производства по правительственному постановлению 218. В красноярском Институте биофизики СО РАН лабораторное производство (укомплектованное российским оборудованием) создавалось в 90-е годы, в рамках проекта международного научно-технического центра, который был в десятке лучших МНТЦ. Мощность — около 50 кг в год, чего вполне достаточно для исследований и разработки изделий, рекламных образцов, но это производство не рассчитано на рынок и потребителя. Мы изготавливаем полимер и сами же разрабатываем из него изделия, хотя это миссия отдельного предприятия. Сейчас предстоит большая работа по оформлению массы документов, ведь чтобы производить и продавать изделия, нужны лицензии, разрешения Росздрава и т.д. Мы ориентированы на продукты для тканевой инженерии: аналоги экстрацеллюлярного внеклеточного матрикса тканей, которые позволяют восстанавливать дефекты тканей и органов.

Например, в случае сложных переломов или при удалении опухоли бывает так, что после сращения — кости не хватает, есть укорочения конечностей. Появляются ортопедические проблемы, ограничение подвижности, а восполнить костный дефект — чем? Как правило, нужен «кусок» своей же кости. Наша разработка — альтернатива пересадкам: если наш матрикс поместить в дефект — там образуется новая ткань. В целом, в области биомедицины и, в частности, тканевой инженерии работает достаточно много научных коллективов. И за рубежом эта тема очень востребованная и хорошо финансируемая. А вот в чём мы абсолютно уникальны, так это наш полимерный материал.

— В чём же его превосходство?

— По сравнению с мировыми аналогами по составу он — один из лучших. В хирургии его плюсы очевидны: биосовместимость, физико-механические свойства (термоплавкий, достаточно прочный и эластичный). Например, из него легко делать имплантаты нужной прочности, жёсткости, гибкости, в зависимости от клинической задачи. И мы можем регулировать сроки биодеградации. Например, шовные нити, сделанные из нашего полимера, разрушаются после того, как зарастает рана, но не сразу, как все разрушаемые нити, а значительно позже. В некоторых случаях это очень важно. При повреждении костей или суставов можно делать их искусственные копии или использовать специальные вставки в сосуды — стенты (маленькие полые трубки для расширения сосуда). Со временем сосуд восстанавливается, а полимерное изделие рассасывается.

В этом направлении выполнен ряд клинических исследований совместно с Красноярским медуниверситетом и нашим Краевым фондом науки, новосибирскими и московскими хирургами (Московский НИИ трансплантологии, онкоцентр им. Н.Н. Блохина РАМН и т.д.). Клинические результаты положительные. Медики нам сказали, что использование нашего полимера помогло сократить сроки лечения пациентов, уменьшить болевой синдром после оперативного вмешательства. Мы работаем и с кафедрой глазных болезней Красноярского медуниверситета. На базе Глазного центра в нашем городе хирурги-офтальмологи делают операции на орбите (костная полость для глаза). Бывает, после травм она повреждена, и учёные во главе с профессором Виктором Ивановичем ЛАЗАРЕНКО в настоящее время ставят большой эксперимент на животных по применению нашего полимера.

— Какую нишу для реализации научных идей в области биомедицины вы видите в Красноярске?

— Я думаю, каким будет наше «завтра» — во многом зависит от позиции местных властей. Биопроизводство, ранее широко представленное в крае и во всей стране, почти полностью деградировало (достаточно назвать завод медпрепаратов, биохимический завод и т.д.). Теперь ничего этого нет. Энтони, кстати, говорил, что и в Малайзии подобных производств днём с огнём не сыщешь. Там много средств направляют на научные разработки, готовят огромное количество студентов для отрасли, но работать-то им негде! Биотехнологические производства нужно формировать, и это задача властей в содружестве с крупным бизнесом.

Мы много специалистов не готовим — у нас это штучный товар. Одно из возможных применений, если нацеливаться на производство, — наноматериалы для контролируемой доставки лекарств в организм. Но какой фармацевтический гигант первый нас купит, я сейчас сказать не берусь, хотя интересуются очень многие. Это бизнес. Подсознательно я немного от бизнеса всегда дистанцируюсь в интересах науки. Потому что как только появляется бизнес — скупается всё и ставится крест на дальнейших исследованиях.

— Если приходит бизнес — кончается наука?

— Я бы сказала иначе: покупатель диктует — кончится наука или нет. Ищем сейчас такого, у которого не кончится. Я думаю, это всё-таки наше государство, а не частники.

— В каких ещё сферах, кроме медицины, могут использоваться материалы из биоразрушаемого полимера?

— Экологичные материалы. Наш материал разрушается в окружающей среде: в океане, почве, в пресных и солёных природных водоёмах, поэтому большой резон исследовать и разрабатывать его для производства саморазрушаемых бытовых изделий, заменять ими «вечные» пластиковые пакеты, нетканые материалы, упаковку для продуктов и т.д. За границей на эти цели направляют большие средства. А у нас своя оригинальная готовая технология — и никто пока не интересуется. Однако, если в биомедицине речь идёт о граммах, то здесь понадобятся тонны полимера, из которого можно штамповать вёдра, пакеты и т.д. Это должно быть большое производство.

— Екатерина, вы провели уже две летние молодёжные научные школы для студентов, магистрантов и аспирантов СФУ. Назовите несколько имён молодых — чем они занимаются, какие выдвигают проекты…

— В этом году мы опять проводили Летнюю научную школу по биотехнологиям. С докладами у нас в СФУ выступили мировые лидеры — профессор А. ШТАЙНБЮХЕЛЬ – руководитель старейшего в Европе центра метаболической инженерии и биотехнологий (университет Вильгельма, Мюнстер, Германия); профессор Д. ДЖЕНДРОССЕК (Институт микробиологии Университета Штудгардта, Германия), проф. А. ТСАТСАКИС (Медицинский факультет Университета Гераклиона, Греция) и др.

Наши ребята выглядели достойно: демонстрировали свои научные достижения, выступали с докладами, отвечали на вопросы. Анна КУЗЬМИНА уже несколько лет работает над системами контролируемой доставки лекарств, Анна ШУМИЛОВА исследует матриксы для твёрдых и мягких тканей, Дмитрий ГОНЧАРОВ занимается полимерными нановолоконными изделиями, сам получает их в лаборатории и сам изучает. Нынешняя школа стала заметным шагом вперёд, и в следующий раз мы проведём летнюю учёбу уже в рамках международного симпозиума.

Главное — это поставить цель и обеспечить молодёжи условия труда, а работают они очень хорошо.

Вера КИРИЧЕНКО