Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
февраль / 2012

Искусство как спасение

Я смотрю на картину, на которой изображена группа крестьян, расположившихся на траве у радиоприёмника. Здесь же прислонившийся к стенке сарая ангел, орудия сельскохозяйственного труда, собака, слушающая радио, деревенский философ с шахматами да узкая полоска неба с незаметными галочками птиц. Всё на ней незамысловато, гармонично и как-то настолько обыденно, что можно подумать — написана она была вчера, а вовсе не в далёких уже 80-х.

Автор этой картины и ещё десятка подобных — Виктор БУРКАСОВ, неизвестный широкому кругу красноярский художник. Олег СУСЛОВ, владелец галереи, красноярский телеведущий, кинорежиссёр, называет этот стиль «наивным реализмом» и восхищается нарочитой кинематографичностью полотна. «А сколько таких художников, ещё не открытых, есть в Красноярске? — спрашивает он и сам же отвечает. — Десятки!». «Где же они все тогда?» — хочется поинтересоваться мне, но вместо этого я спрашиваю о другом.

— Почему вам захотелось открыть собственную картинную галерею? У нас ведь в городе много выставочных объёмов, которые так красноречиво пустуют…

— Видите как: со временем приходишь к выводу, что раз ты в этом городе живёшь, то хотел бы обитать в комфортном для себя пространстве. А мне комфортно, когда меня окружает искусство. Один из вариантов —открыть собственную галерею. Мы начали с художника Буркасова, продолжили выставкой авторской росписи по фарфору, а на середину февраля запланирована выставка винтажной французской фотографии 60-х годов, со звёздами французского кино и ароматами, которыми эти звёзды пользовались. Моя галерея сделана по европейскому формату, но после первого месяца работы в её пространство уже нужно вносить корректировки, потому что Красноярск всё же по-особенному связан с искусством. Так было сто лет назад, так и остаётся сейчас.

Олег Суслов

Олег Суслов

— А как же быть с теми, кто утверждает, что культурный фон в нашем городе исключительно вторичен и провинциален, а за чем-то мало-мальски стоящим нужно несколько часов лететь на самолёте?

— Мы и сейчас вынуждены на некоторые спектакли или выставки ездить в Новосибирск, в Москву или вообще в Европу. С искусством примерно та же ситуация, но есть особенности. Вот я выставляю Буркасова, и люди, которые разбираются в живописи, говорят — это точно нужно везти в Москву. Буркасов — это не провинциальный художник, да и сегодня вообще провинции как таковой не существует. И то что происходит, например, в Музейном центре, в Союзе художников, какие выставочные проекты создаются — всё это очень интересно, именно своим разнообразием, но, одновременно, всё это связано между собой. Потому что существует в едином культурном пространстве. Вот, скажем, в МКЗ дают концерт, в КМЦ — проходит выставка, в драматическом театре — спектакль. Это всё рождает ту энергию, которая и питает наш город. И в этом выстроенном культурном поле человек и должен существовать.

Виктор Буркасов, «Дача. Счастье», 2000 г.

Виктор Буркасов, «Дача. Счастье», 2000 г.

— Но есть города, в которых с этой самой выстроенностью дело обстоит куда лучше. Например, обе наши столицы...

— Я учился в Москве, долгое время там жил и понял, что это не мой город. Хотя два года назад я пытался открыть там галерею и школу современного искусства. Петербург в этом отношении интереснее — он пример того, когда не природа перешла в искусство, а искусство стало природой. Жить в Санкт-Петербурге — как жить в произведении искусства. Но энергия там совсем другая. Наш город обладает своими преимуществами. Конечно, у нас нет той великолепной архитектуры, великолепных парков и европейских музеев и театров. Но! В других городах нет такого ощущения близкого доступа как к искусству, так и к живой природе одновременно, как в Красноярске.

— Послушайте, но ведь почти все гости нашего города отмечают жуткий совершенно диссонанс между красивой природой и какой-то исключительно безобразной архитектурой! Можно ли в таких условиях создавать уютное культурное пространство для жизни?

— По поводу природы — для меня всегда рассуждения такие звучали довольно странно. Ну что такого особенного в нашей тайге? Ко мне на дачу постоянно приезжают гости, и иностранные в том числе, художники, искусствоведы, директора музеев. Восторгаются нашими соснами, крутыми берегами, Енисеем…. Но однажды один французский художник прислал мне набор открыток со своими коллажами, и там была открытка Гранд Каньона — громадная галерея скал, и на фото видно группу людей, которая сидит и смотрит на всю эту красоту. Я подумал, что это даже не сравнить с нашими Столбами, которыми мы так гордимся, или с видами Франции, Альп. Да много с чем не сравнить. В мире, разумеется, очень много красивейших мест. Поэтому говорить, что наша тайга и природа это что-то особое — смешно. Дикая, мощная, да. Но когда на греческом острове в центре Эгейского моря тебе нужно просто оставить машину, подняться по тропинке в гору и посмотреть на огромную мраморную статую, которую полторы тысячи лет назад там бросили греки, посчитав недостаточно изящной, — дух захватывает! Есть места, где это всё родилось, и они пропитывают тебя энергетикой искусства. Они созданы для комфорной жизни людей. А у нас даже понятие энергетики другое. Почему здесь так сложно? Именно потому что это тайга, зимой минус сорок, здесь в принципе не должен жить человек.

— Теперь другая крайность у нас с вами образовалась. Не совсем же безнадёжна наша территория, правда?

— Безусловно, не безнадёжна. Раз уж нам выпало здесь жить. Если в Европе среда уже тысячу лет как создана под человека, то нам над этим ещё нужно работать. Те, у кого есть деньги, должны тратить их на искусство здесь, в Красноярске. Любой финансово обеспеченный человек неизбежно придёт к размышлениям о том, какое место занимает искусство в жизни и почему так ценится. Вообще, нужны изменения в восприятии. Сегодня люди заходят в галерею, восхищаются картиной, но им даже не приходит в голову, что эту работу можно купить.
Необязательно покупать Мону Лизу. Но никакой телевизор, никакой Интернет, никакой китайский постер не заменит натюрморт пятьдесят на семьдесят сантиметров, потому что его рисовал художник, который тратил себя, чтобы спасти через своё произведение человека, в доме которого будет жить картина. Искусство — как спасение. Люди должны осознать это, чтобы искусство стало жить у них в доме.

— То есть ваш рецепт к культурному благополучию — повсеместное и постепенное погружение в искусство?

— Да. Это, конечно, сложный процесс, в котором должны участвовать как обычные люди, так и отдельные известные личности. Как, например, Иван ШПИЛЛЕР, который в 70-х, по сути, создал высокую культуру в нашем городе. Очень правильно делает Музейный центр, который привозит сюда известных европейских художников для того, чтобы они, в свою очередь, здесь, в пространстве Красноярска, создавали произведения современного искусства.

Так наполняется искусством наш город. И человек приходит на выставку, скажем, фотографа Михаила ВЕРШИНИНА. Он смотрит на то, что, в принципе, видит в жизни, и он в восторге от фотографий, хотя и понимает, что может также поехать в Ергаки и снять этот пейзаж. Но тут же понимает, что поехать и снять-то он может, но вот получится ли то чудо искусства, как на фотографиях Вершинина, это вопрос.

— А что предпочтительнее — если он эту работу купит или сам сделает?

— Мне кажется, человек должен понимать, кто он в жизни. Если он художник, то должен поехать и сделать не такую же фотографию, а свою. Если нет — купить. Безумно сложно осознать, что — да, я художник, и это дело моей жизни. Но также сложно сказать, что — нет, я не художник, я так не сделаю и поэтому так искренне этим восхищаюсь. Если человек приходит в галерею, на выставку, это уже значит, что в обществе происходят подвижки. Если он ищет для своей квартиры, дома хотя бы какое-то цветовое пятно на стену — это уже хорошо. Потому что позже он придёт за холстом того же Буркасова.

— Возьмётесь спрогнозировать культурные перспективы для Красноярска на ближайшее будущее?

— Я считаю, что именно у нашего города высокий потенциал в силу того, что тут и уникальная природная ситуация, и географическое положение, и наличие большого количества финансовых ресурсов. Если бы мы жили в пригороде Москвы, в каком-нибудь Солнцево, то никто бы не думал, что нам удастся прославиться чем-нибудь, кроме местных бандитов. Ну, съездите вы в Москву, посмотрите новый спектакль на Таганке, всё. И обратно. А нам с вами минимум четыре часа лететь до любой картинной галереи или качественного театра хоть на восток, хоть на запад, и это как раз заставляет людей организовываться.

Мы здесь открываем свои галереи, рисуем свои картины, ставим свои спектакли и играем свою музыку. Благоустраиваем свой город, потому что никто не хочет жить на радиоактивной свалке.

У нас всё развивается логично. На одну выставку приходят одни люди, а на другую — другие. Сегодня я сижу на концерте в МКЗ и слушаю московского пианиста, и аудитория одна.Ровно через сутки я сижу там же и слушаю немецкий джаз, и аудитория другая. Но всё равно — полный зал людей. Люди, которые приходят посмотреть на фарфор и восхищаются им, обычно не испытывают таких же эмоций от живописи 70-х годов. И наоборот. Это нормально. Кроме того, у нас очень мощная в городе художественная школа, художественные традиции. Это и училище суриковское, и институт, и академия. И при этом Красноярск знаменит своим биеннале современного искусства. У нас — уникальное сочетание традиций и новаторства. И это даже не борьба, как, например, в Перми происходит, из которой делают «культурную столицу» России — форсированными действиями и агрессивным поведением обеих сторон. У нас как-то всё уживается. Может, холодно нам всем здесь, и поэтому мы понимаем, что энергию надо тратить не на борьбу, а на созидание.

— Но гениев за последние годы в нашем крае что-то не появилось…

— Мы говорим не про конкретные имена, а про ситуацию, которая рождает творческих людей, про воспитательный процесс как таковой.
Я считаю искренне, что чем интенсивнее будет тотальное обучение людей творчеству, тем,
соответственно, ситуация получения гения на один квадратный километр тайги будет выше. Образование — сегодня самая важная вещь.

А в искусстве это особенно важно, чтобы потом тебе не говорили: А! Мы это видели, пять лет назад (или двадцать лет назад) какой-то художник подобное уже сделал. А это страшно для художника — потратить годы и обнаружить, что это уже кто-то изобрёл. Художник по своей сути — открыватель новой красоты.

— Насколько востребованы, по-вашему, такие образовательные проекты у публики, избалованной «лёгким» телевидением?

— Знаете, я лет пятнадцать делал на телевидении программу «Культура за неделю». Однажды мы остановились и поняли, что никаких новых художников за это время не получили. Тогда мы решили открыть с коллегами — с Сергеем КОВАЛЕВСКИМ, Виктором САЧИВКО, Вячеславом КУДАШЕВЫМ — школу искусства и учить понимать современное искусство, учить не художников, а учить именно зрителей. Чтобы они становились профессиональными зрителями, ценителями искусства. К нам приходили взрослые люди с высшим образованием, которые ездили на европейские биеннале и хотели понять, что же они там такое видят и как это воспринимать. Ни у кого из выпускников моей школы не повернётся язык сказать про черный квадрат МАЛЕВИЧА: «Я тоже так могу». Почему ДЮШАН приносит в музей купленный на рынке писсуар, переворачивает его, называет «Фонтан», и это сразу превращается в произведение искусства? Что произошло в сознании цивилизации?

Вы, конечно, в Интернете сейчас легко можете сами всё что угодно найти. Но существует образовательный процесс, который ничем не заменить. Так, мы учим современному искусству, совмещая искусствоведческий курс с изучением современной философии, потому что это взаимосвязано. А сегодня задача стоит ещё более глубокая.

— Какая же?

— Сегодня нужно понять, какое место мы занимаем в культурном процессе и что вообще с нами происходит. А это нельзя сделать без фундаментальных знаний, причём поданных доступным языком, а не сложнообъяснённых умными людьми в сложносочинённых книжках. И у нас очень ограниченно время на потребление информации. Мы посты в Интернете читаем не больше двух абзацев. Ролик на ютубе смотрим минутный, а пятнадцатиминутный уже никого не заставишь посмотреть. Все эти процессы нужно учитывать досконально. И чем насыщеннее будут эти образовательные процессы, тем выше вероятность, что культурная ситуация в Красноярске будет развиваться в геометрической прогрессии. Человек, который знает, кто такой да ВИНЧИ, кто такой Роберт ФРОСТ, кто такой МАЛЕВИЧ, кто такой Герхард РИХТЕР, волей-неволей будет создавать вокруг себя мир, в котором ему комфортно существовать. А это значит наведение порядка и эстетической красоты не только в голове, но и в своём доме, в котором ты живёшь. Искусство — один из мощнейших, наравне с религией, механизмов для того, чтобы человек оставался человеком.

— У вас ведь самого — образование творческое (архитектор, кинорежиссёр). Почему сейчас для вас образовательные проекты вышли на первый план?

— Просвещение — одна из главных моих задач сегодня. Как бы наивно это ни звучало. Я всегда стараюсь заниматься просвещением как можно большей аудитории, поэтому использую для этого любую возможность. Программа «Культура за неделю» выходила в эфир более 15 лет, сейчас у меня выходит видеоблог на канале СТС-Прима, в рамках программы «Детали» — каждый вторник мы говорим про высокое. Тридцать тысяч читателей посещают мою страницу в «Фейсбуке», где рассказывается о том, что читать, что смотреть, что сейчас происходит в Красноярске в мире культуры и искусства. Если есть такие медийные рычаги, и они доступны, нужно ими обязательно пользоваться. Любыми. Телевидение сейчас дорогое. Но есть бесплатный Интернет. Социальные сети. Если мы раньше говорили про культуру тридцать минут каждую неделю на канале ТВК или «Афонтово», то сегодня — три минуты на СТС. Но это не значит, что раньше было эффективнее. Очень важно, занимаясь искусством, точно чувствовать время.

— Так что же в итоге нужно Красноярску для того, чтобы стать даже не культурной столицей Сибири, а просто тем местом, где жить будет, как вы говорите, комфортно? Какие идеи, какие усилия?

— Честная энергия и новая искренность, которая рождается от произведения искусства — вот что нужно современному человеку. И эта энергия может рождаться хоть где, и в Красноярске, естественно, тоже. А дальше начинаются такие вещи, как брендирование территорий. Чем является наш город на карте страны? Богатейшей сырьевой базой? Или богатейшим интеллектуальным и культурным центром? Над этим нужно работать. Для этого нужно закладывать предпосылки социальные, политические, организационные. Например, я читаю блог Розы ДОЛМАТОВОЙ и понимаю, что этот человек талантливо пишет. Как ей реализовать свой талант? Или вот мы готовим в галерее выставку двух талантливых молодых красноярских фотографов Татьяны АНТОНЮК и Оксаны ЗОРИНОЙ; как им реализовать свой талант? Как в этих процессах должен участвовать город, край? Почему большинство молодых и талантливых уезжает из Красноярска? Должен ли талант сам себе дорогу пробивать? Как заблудившийся турист в тайге. Или всё же он должен реализовываться в комфортной среде? Вот сейчас мы с вами сидим здесь, разговариваем, а сегодня зашёл ко мне в галерею художник Александр СУРИКОВ. Посмотрел на картины Буркасова, поговорили мы, чай с мороза попили. И ушёл. И я уверен — он же сейчас что-то рисует! Процесс-то никак не останавливается. Искусство создаётся прямо сейчас.

Евгений МЕЛЬНИКОВ