Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
март / 2012 г.

Право на язык

Для начала я должна признаться. Во-первых, я не участвую в митингах. Вообще. Принципиально. Знаете, страх толпы, неприятие насилия и прочие не менее важные вещи. Во-вторых, эта статья далась мне с огромным трудом — ещё ничего я не писала так долго и с такими усилиями.

«Руки прочь от русских школ»

Единственный митинг, на который я за все свои тридцать лет всё-таки пошла, был в сентябре далёкого 2004 года на одной из главных площадей бесконечно любимого мною города. «Руки прочь от русских школ!» — скандировали в тот солнечный день ученики и педагоги в самом центре Риги. Я как филолог и на тот момент преподаватель русского и литературы просто не могла не пойти!

День был фантастически хорош, люди вокруг доброжелательны, а сама идея о том, что преподавать даже в русских школах будут в основном на латышском, — более чем абсурдной. Во всяком случае мне так тогда казалось. В 2004-м протесты против такой языковой политики Латвии были отнюдь не первыми, но, пожалуй, самыми массовыми и заметными. Правда, тогда реакция большого брата — России — была скорее формальной. «Да, мы с вами», — как бы прокричала в ответ Krievija (а именно так на латышском звучит название нашей страны), но на этом всё дело и кончилось. Для того чтобы о неоднозначном положении русского языка и вообще русских в балтийских странах всё-таки заговорили — много и с удовольствием — понадобился бронзовый солдат. Но было это, как известно, намного позже.

Фото автора

Фото автора

В начале 2000-х среднее и высшее образование было, пожалуй, последним лингвистическим оплотом. Государственный язык — латышский — был единственным языком официальной коммуникации. Суды, по-настоящему интересная и оплачиваемая работа, обращение, например, в соцзащиту — всё только на латышском. Вывески, названия улиц, названия магазинов, объявления о распродажах — всё на латышском. Русское слово в городской среде было бы, как папуас на Северном полюсе: нелогично, внезапно и чуть ли не аморально.

И так было со времён «революции» — как коренные жители Латвии называют события августа 91-го, когда страна получила независимость и освободилась от «оккупации». Уже в 1999 г., согласно статье 5 «Закона о государственном языке» все языки, кроме латышского и ливского, считаются иностранными. Поэтому с момента вступления закона в силу в 2000 году государственные учреждения не принимают документов и заявлений на русском языке, а также не предоставляют на нём информации, за исключением особо оговорённых случаев.

Именно этим периодом можно датировать многочисленные фотографии, выложенные в Интернете, на которых изображены дома с адресными табличками. Название на русском наспех закрашено краской. Надо сказать, что именно тогда с карты города одномоментно исчезли и все названия, «испорченные» советским духом. Из всех Карлов Марксов остались только улицы Космонавтов, Спортивные и прочие нейтральные названия, не отягощённые оккупационным злом.

Но со временем естественная языковая стихия всё-таки взяла своё. Дело в том, что, по данным переписи 2000-го года, в Латвии на русском говорят больше 80% населения (интересно, что среди них только 30% этнических русских). Коренные латыши занимаются или сельским хозяйством, или административной деятельностью. То есть, грубо говоря, они либо фермеры — хуторяне, либо чиновники. Весь бизнес — разве что кроме банковской сферы — сосредоточен в руках того самого национального меньшинства, на языке которого нельзя говорить в госучреждениях. Поэтому в те годы улицы Риги начали украшать надписи, сообщающие о распродажах, скидках, названиях самих магазинов — на русском. В 2009 году у Риги появился русский мэр — молодой русский журналист Нил УШАКОВ. А 18 февраля 2012 года состоялось событие, ещё недавно немыслимое, — референдум о признании русского вторым государственным языком.

Наше PRET

Урны, бюллетени, вбросы, наблюдатели — такие знакомые нашему российскому сердцу слова стали особенно актуальны и для жителей Латвии в феврале этого года. Я, конечно, надеялась, что русский признают вторым государственным, следила за репортажами на www.delfi.lv, но — вот знакомое чувство — всё получилось как всегда.

«За» русский проголосовали 25% латышей, соответственно «pret», то есть против, — 75% пришедших в тот день на избирательные участки. При этом явка на референдуме была неожиданно высокой — больше 70%.

Что такое? Почему так мало «за», если русских так много? Всё очень просто — в референдуме, как и в любых других выборах, в Латвии имеют право участвовать только граждане. При этом не-граждан этой страны около 300 000, а вся Латвия — это чуть больше двух миллионов. И вот этот факт, если честно, возмущает намного больше, чем невозможность выступать на русском в Сейме.

В оценке произошедшего ни латышские, ни общемировые СМИ не жалеют красок. Референдум «всколыхнул», «расколол», «объединил», «разбудил» и «заставил задуматься». В том числе и правительство: именно этот «соцопрос», как его называют радикально настроенные жители Латвии, показал, насколько чудовищным стал отток населения из страны во время кризиса. Латвия чуть ли не обезлюдела за эти несколько лет, зато в Дублине, Берлине, Швеции на участки с урнами для голосования люди стояли часами — с 9 утра до 8 вечера. А где-то даже не хватило бюллетеней.

Но основные споры ведутся, конечно, вокруг оценки результатов. «Мы победили», — говорят оккупационно настроенные латыши. «Нет, мы победили», — кричат русские. Хотя — объективно — такой процент назвать победой язык не поворачивается. И в этом проценте очень сомневаются русскоговорящие граждане. И начинаются привычные уже нам разговоры о фальсификациях, главный пафос которых всё тот же — «почему так мало?».

А мало в том числе и потому, что голосовали по-разному: подавляющее большинство граждан проголосовало за предоставление русскому языку статуса государственного в Зилупском крае — 90,3%, Даугавпилсе — 85,2%, Даугавпилском крае — 65,8%, Краславском крае — 61,4%, Резекне — 60,3%, Лудзенском крае — 59,7% и Дагдском крае — 52,5%. Все эти края и города находятся в Латгалии, где и проживает большой удельный вес русскоязычных граждан. Также больше чем в целом по стране проголосовало в столице Латвии Риге (37,98%) и других крупных городах страны: Юрмале — 32,8%, Екабпилсе — 27,9%. Та же самая ситуация с краями вокруг Риги — Олайнском — 41,4%, Саласпилсском — 37,7%, Инчукалнском — 28% и Стопиньском — 26,6%. Примерно 20% в поддержку русского языка проголосовало в Лиепае и Вентспилсе. Но при этом — вот загадка — большинство уехавших из страны, по официальным данным, проголосовали против, хотя на форумах они пишут совсем о другом.

Так всё-таки победили или не очень?

«Проголосовавшие за русский язык русские, латыши, латгальцы, украинцы, белорусы, евреи, поляки и представители ещё многих национальностей, живущих в Латвии, — более 273 тысяч человек или четвёртая часть избирателей, оказались тем самым меньшинством, которое имеет право на учёт своих интересов», — уверена Ольга ПАВУК, доктор экономики, главный редактор Baltic-Course.com.

И это мнение достаточно типично для представителей русскоговорящих жителей Латвии. Референдум должен заставить власть срочно решать вопросы использования русского языка на территориях компактного проживания русскоязычных. В Рамочной конвенции по правам национальных меньшинств зафиксирована норма, по которой в местах компактного проживания национальных меньшинств численностью не менее 20% их язык может иметь официальный статус. Благодаря этому референдуму, наконец, стало ясно, в каких самоуправлениях этот статус можно требовать, так что борьба за русский язык не закончилась, а только начинается — и всё ещё впереди.

Статус нацменьшинства действительно смог бы поставить точку в этом порядком уже надоевшем споре. Тем более что наше русскоговорящее меньшинство возникло никак не во время прихода советской власти, а гораздо, гораздо раньше.

Krievija и кривичи

Можно сказать, что история «оккупации» Латвии русскими началась на рубеже второго и третьего тысячелетия от рождества Христова — в IX веке левобережье Двины (Даугавы) находилось под влиянием Киевской Руси, а позже и правобережье Двины перешло под власть княжества Полоцкого. Здесь были русские замки Кукейнос и Яр Руско, старейшие в Ливонии. Вплоть до XIII века Латгалия находилась под влиянием Пскова. После завоевания Ливонии крестоносцами связь с русской культурой на территории нынешней Латвии фактически сошла на нет.

И так продолжалось до XVII века. Именно со второй половины этого столетия русские поселились в Латвии всерьёз и надолго — к этому времени восходят упоминания о первой русской общине на этой территории. С этих пор она существует в Латвии непрерывно. Первой была волна старообрядческой эмиграции. Она значительно выросла в XVIII—XIX веках в связи с присоединением к России и быстрым экономическим развитием остзейских губерний. При Александре III и Николае II проводилась последовательная политика замены немецкого языка в образовании и делопроизводстве русским, ряду городов во входившей в Витебскую губернию Латгалии вместо немецких были присвоены русские названия: Двинск, Режица, позднее заменённые на латышские.

Латвия — очень интересная страна. Только здесь есть улица имени террориста — Дудаева. Только здесь 16 марта на улицы выходят легионеры СС, а 9 мая — солдаты, боровшиеся с фашистской Германией. Здесь мой хороший знакомый нарвался на разборки в баре только потому, что надпись на футболке у него была сделана на русском. Участником конфликта был полицейский не при исполнении, а результатом — сломанная челюсть у стража порядка. И за это нашему русско-футболковому товарищу «ничего не было». Перед ним извинились.

Несмотря на массовую эмиграцию русскоязычного населения во время Первой мировой войны, русскоязычная община осталась многочисленной и после провозглашения независимости Латвии. Частично это было связано с тем, что Рига стала одним из центров белой эмиграции. В то время на русском языке, наряду с латышским и немецким, можно было выступать в Сейме.

Но основной прирост русского населения был в советское время — как за счёт миграции, так и в результате политики Советского Союза. Строительство новых предприятий вызвало необходимость в дополнительных рабочих руках. Поскольку сотни тысяч жителей Латвии погибли или эмигрировали во время Второй мировой, a после окончания войны десятки тысяч были репрессированы и сосланы в отдалённые районы СССР, для работы на предприятиях Латвийской ССР массово привлекались рабочие и служащие из других республик, в большинстве русские.

Русский язык занимал ведущую роль в сферах, интегрированных на общесоюзном уровне (железная дорога, государственная безопасность и др.), на нём же велось и преподавание в школах.

«Цик максает?»

Теперь русскоязычные составляют значительную часть населения всех городов. По данным всё той же переписи 2000 г., в Даугавпилсе их было 80,4%, в Резекне — 58,5%, в Риге — 55,1%, в Юрмале — 45,9%, в Лиепае — 43,4%, в Елгаве — 42,3% и в Вентспилсе — 41,8 . Только в сельской местности (кроме Рижского района и граничащего с Россией и Белоруссией региона Латгалии) доля русскоязычных намного ниже, чем в городах. За годы мирного сосуществования языки не только взаимообогатились, но и сплелись в причудливое койне, что в такой языковой ситуации — неизбежность. «Ну и цик максает творог?» — спрашивает на рынке один рижанин другого. И они прекрасно друг друга понимают: сколько стоит. Необходимо отметить, что латыши виртуозно используют эмоциональный потенциал великого и могучего: часто можно услышать латышскую речь, щедро сдобренную матерными словами и выражениями. Но — самое главное — русскоязычному человеку, вопреки мнению наших официальных СМИ, общаться в Латвии легко. Даже если он не знает латышского вовсе. Главное при этом не рваться выступать в Сейм и не обращаться в другие госучреждения.

Причин, по которым с вами могут отказаться говорить по-русски, всего две. Первая — вы наткнулись на молодого фермера, который живёт вдали от города на хуторе и в силу возраста не учился в советской школе. Вторая — из вредности. Но нужно отметить, что и та и другая встречаются редко. В большинстве своём латыши в общении с русскими стараются переходить на русский. На русском языке издаются газеты и журналы, есть телевизионный канал, идут спектакли…

Хотя утверждения российских СМИ, пожалуй, ближе всего к истине именно сейчас: да, русским сейчас в Латвии очень плохо. Так же как плохо латышам, белорусам, украинцам — и вообще всем нацменьшинствам. Но виной тому не языковая политика, а пресловутый мировой кризис.

Латвия как одна из самых слабых стран зоны ЕС упала на такое финансовое дно, что российское состояние по сравнению с ней — относительно благополучно. Кризис низверг Латвию в экономический и политический Тартар, из которого не ясно — можно ли будет вернуться. То, что на таком экономическом фоне стал актуален языковой вопрос, говорит, на мой взгляд, о силе духа жителей Латвии.

Хотя, конечно, латышей тоже можно понять: как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Если судьба забросила тебя на территорию нерусскоязычного государства, будь добр — учи язык. Тем более что славянская и балтийская группа родственны, а язык объективно не такой уж и сложный. Хотя та же Украина с похожей языковой ситуацией (32-36% граждан Украины общаются дома только на русском, ещё 22-29% — и на русском, и на украинском языках) всё-таки движется в сторону того, чтобы признать русский вторым государственным. Буквально на днях Янукович сказал, что «так русским будет комфортнее».

Я долго писала эту статью. То, о чём говорится в ней, слишком больное для меня. Эта страна с её языковыми, политическими и экономическими проблемами — моя вторая родина, хоть я и никогда не получу там гражданства. В Латвии до сих пор работает гимназия, в которой учился мой дед, а в центре Риги стоит статуя — латышский символ свободы (в народе её нежно называют Милдой, традиционное латышское имя). На её возведение в своё время дал деньги и мой прадед — купец и меценат Василий СТАМБРОВСКИЙ. Здесь живёт и работает мой родной брат.

И я очень надеюсь, что когда-нибудь в этой замечательной стране будет одинаково престижно говорить и на латышском, и на русском языках.

Анна ТРАПЕЗНИКОВА