Гнездо улитки

Волевые игры

Жёлтый стикер, извлечённый из кармана, напоминает: я жду девочку Катю. Её мама пять минут назад предупредила — скоро подъедут. Катя оказывается девочкой одиннадцати лет: кареглазой, тоненькой, с выступающими «крылышками» лопаток. Предлагаю: «Поднимемся наверх?». Катя порывисто обнимается с мамой. Мы уходим.

— В какой школе ты учишься?

— В 9-м лицее.

— Чему же там учат?

— Разным наукам. Математике, русскому языку. Думаю, мы изучаем их более углублённо, чем в обычных школах. И ещё у нас есть форма тёмно-синего цвета. И нельзя бегать на переменах. Всё это дисциплинирует.

— Ты единственный ребёнок в семье?

— Есть младший брат, ему восемь.

— Вы ладите между собой?

— Честно говоря, не очень. У нас разногласия почти во всём. Он ведь мальчик.

— Смотри, магазин игрушек. Хочешь зайти?

— Да нет, я уже не играю. Вот в магазины одежды хожу, чаще всего — с мамой. Она мой лучший советчик.

— Вы обнялись, поцеловались, хотя расстаётесь совсем ненадолго. Так принято в семье?

— Да. Мы поддерживаем друг друга. Брат иногда может не называть меня по имени, просто дёрнуть за руку и начать что-то говорить. Это не очень вежливо, но я не обижаюсь. Сегодня вот с мамой поедем болеть за него: у брата будет хоккейный матч в Ледовом дворце «Арена. Север». Он сначала собирался стать пловцом, но не сложилось, теперь мечтает о карьере хоккеиста.

— А у тебя какие хобби?

— Вчера ушла из плавания, сделала выбор в пользу народных танцев.

— А почему ты не выбрала бальные танцы, к примеру?

— У меня движения более «народные». Есть современные танцы — хип-хоп и всё такое. Они просто ритмичные, а народные — они тоже ритмичные, но гораздо удалее.

— Бассейн, танцы, лицей — не слишком большая нагрузка для тебя?

— Было ещё изобразительное искусство. Меня заметила учительница ИЗО и пригласила заниматься в студии. А бассейн нужен был, чтобы исправить осанку. Мои родители тоже много работают: папа — железнодорожник, мама — воспитатель в детском саду. Иногда она очень сильно устаёт, приходит домой и до слёз расстраивается, что пяти-шестилетние дети её не слушают.

— Ты чья дочка?

— Больше мамина, наверное. А брат больше тянется к папе. Он же хоккеист, поэтому дома иногда бывает кавардак.

— У тебя есть домашнее прозвище?

— Папа зовёт «кисой». Наверное, потому, что я люблю кошек. У бабушки их целых три! Одну кошку — Жору — привезла моя тётя. Мы дали такое имя, потому что кошка много ест и ужасно толстая. А снежно-белого кота с чёрной «звёздочкой» на лбу я назвала Милки. Мечтала, чтобы он жил у меня, но мама против. За ним ведь нужно постоянно прибирать, а я в школе.

— Твоё самое значительное достижение на данный момент?

— Победа во Всероссийской олимпиаде по природоведению. Я не очень-то ориентировалась в этом предмете, но сумела сама во всём разобраться.

— Как складываются твои отношения с одноклассниками?

— Мальчики считают, что у меня в голове карта памяти, как у робота. Часто просят помочь с уроками. Говорят, я умная.

— Кать, а ты любишь путешествовать?

— Очень. Я была с ансамблем в Венгрии, в Будапеште. Мне нравится уезжать, но я обязательно должна возвращаться домой. Я своих родных не брошу.

— Страна твоей мечты?

— Англия. Вообще, я мечтаю поехать туда и пообщаться с любимой актрисой Анной Попп­луэлл, сыгравшей в «Хрониках Нарнии». Сейчас я занимаюсь английским, хочу зарегистрироваться на «Facebook». Возможно, у меня получится пообщаться с Анной заочно.

— Удачи тебе. Ты вообще хорошо выглядишь и держишься молодцом.

— (смеётся) Это потому, что мама мне сказала с утра: «Катя, ты можешь сегодня накрасить ресницы». У меня как раз недавно появился набор настоящей косметики, и я воспользовалась случаем. В лицей вот лучше не краситься, а то ещё на уроки опоздаешь… А если серьёзно — мне понравилось беседовать.

Секреты утренних пробуждений

Хотя Никите всего 7 лет, у него на всё есть свои теории: как надо управлять государством, какое письмо написать президенту, почему следует дружить с Китаем и зачем советоваться с детьми по поводу управления страной. А всё же он ещё маленький, пусть и школьник..

— Никита, у меня диктофон есть. Мы наш разговор запишем, но твой голос в записи будет звучать немного иначе.

— А я знаю. У моей мамы в телефоне такое есть. И голос нормальный получается. А ещё можно сфотать, или видео снять, а потом сохранить.

— Ты прямо специалист по технике. В школу нравится ходить?

— Да там ничего особенного. Правда, там у меня друг есть, Илья. Только нам придётся раздружить, потому что если я с ним не соглашаюсь — он дерётся.

— Разве может зваться другом человек, который тебя обижает?

— Он не доходит до насилия. Я научу его не драться и ещё буду с Ильёй дружить. Драться, даже слегка, — плохо. Но я умею обороняться. Папа научил бороться, вот так (показывает движения): рукой можно давать… ногой. Только мой папа уже никогда не будет мне учителем, потому что я его побеждаю. А кого побеждают — не может быть учителем. Это я теперь могу учить.

— Кого, например? Брата? Ты один в семье?

— Пока да. Ну, сестру я бы не очень хотел. Когда девочки взрослые… ну, вы вот, например, это ладно, а когда маленькие — их в школе обижать нельзя, а они нас обижают.

— Гулять любишь?

— Ооо, обожаю! Но иногда — не хочется, ну совсем. Я люблю компьютерные игры. И хочу создавать мультики. Буду рисовать типа «Шрека», компьютерные. Как Бен Теннисон, знаете?..Он учился в пятом классе и, представляете, нашёл часы, которые не смог снять с руки, потому что их создал инопланетянин, Кракин. Эти часы Омнитрикс дают возможность превращаться в десять инопланетных супергероев.

— Тебя так поразил этот мультфильм: и сюжет запомнил, и имена героев.

— Ну, это для меня как для взрослых работа, деньги, миллионы! Это же настоящий боевик!

— Ты считаешь, для взрослых деньги и работа — главные ценности?

— Это слава. Знаете, кем я хочу быть, когда вырасту? Президентом! То есть папа будет президентом, а я — великим учёным. Папа даст приказ изобрести такой прибор, типа тех часов, и я изобрету!

…У меня есть предчувствие: есть конец космосу. Просто мы пока не можем улететь за пределы, как будто натянута такая «плёнка», которая не пускает.

— И из-за этой «плёнки» кто-то следит за нами?

— Ну так Бог же. Он нами управляет. Есть легенды, что Христос прилетел на Землю. Я бы всё на свете отдал, чтобы узнать: кто ещё есть в мире, кроме нас, какие-нибудь чудовища в Галактике, например.

— Именно чудовища?

— Не обязательно. В чудовищах я что-то не уверен. Просто хочу, чтобы был кто-то разумный, кроме людей. А почему Бермудский треугольник считают таким опасным?

— Там пропадали корабли.

— А я думаю — там упала комета, и потом остались души тех, кто на этой комете прилетел. Я смотрю «Битву экстрасенсов». Боюсь иногда, но смотрю с Кириллом, мы с ним знакомы с памперсов… Ну, в смысле, давно.

— А ещё чего ты боишься?

— Раньше боялся зомби. А один раз мне приснилось, как кто-то чёрный скрёбся в окно и пожирал цветок, стоящий на подоконнике. И что вы думаете? Наутро оказалось, что цветок действительно кем-то погрызенный стоит. А вообще, я больше всего боюсь зубного врача. И у меня, знаете, какая теория есть?

— Какая?

— Мы почему утром плохо просыпаемся? Да потому, что ночью наши души превращаются в разных монстров… Ну, не в принцесс же им превращаться, да? И вот мы сражаемся, а утром такие уста-а-авшие.

— У тебя удивительное воображение. Поделишься самой заветной мечтой?

— Я построю робота высотой до потолка, сейчас нарисую (изображает в моём блокноте вооружённого робота, сползая от усердия на пол). Самый лучший человек на земле ­— это продавец игрушек, я думаю.

— Ты убиваешь зомби в компьютерных играх. А в жизни…?

— Я мог бы убить птицу или зверя для пропитания (задумался). Трудно ведь жить на маленькую пенсию, как у бабушки. У меня дедушка и дядя — курят. Это уже рублей пятьсот. Вот я курить не буду. И пить сильно не стану, потому что лимонад вкуснее.

— Где работают твои мама с папой?

— Мама — в университете, а папа раньше протирал стёклышки в банкоматах (говорит сам себе: «И зачем он это делал, интересно?»). А теперь он электрик (на самом деле папа Никиты работает инженером снабжения — ред.).

— Ты когда вырастешь — женишься?

— Да. На красивой и богатой женщине. Хотя главное, конечно, то, что внутри. Ум — это главное. Но она должна быть блондинкой.

— Каким ты точно никогда не будешь?

— Толстым. Если стану толстым, лучше буду сидеть дома, чем позориться.

— А что будет после жизни?

— Смерть. Есть житьё, а потом — к Богу или к чёрту. Я бы к Богу хотел попасть…

— Ты необычный.

— Ага. У меня в мозгах всё время создаются какие-то вещи: недавно я нарисовал двигатель для мусоровоза. А вот мама сварила вместо макарон с сыром макароны с какой-то ерундой. Вот этого я не могу понять.

Зелёнчатые леопарды

Вечер, выходной. Пытаюсь читать «Русский репортёр» под шум хоккейного матча, идущего по ТВ. Моя четырёхлетняя дочь сосредоточенно пыхтит над листком выгнувшейся от разведённой акварели бумаги. У неё над головой «крыша» из раскрытого зонтика-трости. Она «в домике».

— Софья, поговори со мной как с журналистом.

— Опять статьи пишешь? Это чтобы были деньги, и можно было мне купить сок, Киндер-сюрприз и лекарства, если ушки заболят?

— Примерно так. Что ты рисуешь?

—Улитку. Вот у неё ро-о-ожки, вот па-а-анцирь. И разноцветная. А рядышком я нарисую её улитят.

— Маленьких улиток?

— Ну да. Ты мне обещала узнать в Интернете, как улитки рождаются.

Я знаю, как рождаются дети, как львята, даже бабочку мы видели: как она становится куколкой, а потом весной вылезает и расправляет смятые крылышки.

— Что ещё тебе запомнилось из наших «интернетных» прогулок?

— Как устроена Земля, Солнце, другие планеты… как всё вращается в космосе. Динозавры понравились. И Гагарин, который летал на ракете. Вообще, мама, ты бы должна знать, что больше всего я в компьютере люблю мультики.

— Про кого?

— Ну как же. Ты, наверное, витамины давно не пила и не помнишь. Я люблю про смешариков, про Красавицу и Чудовище, про лесных зверей, «Двенадцать месяцев», «Путешествие Нильса», про кота Матроскина. Особенно обожаю Чипа и Дейла.

— Они симпатичные и находчивые?

— Нет, они не дают Дональду Даку срубить своё родное дерево, в котором их домик расположен.

— А ты свой дом любишь?

— Ты же любишь наш дом. А я люблю тебя и папу. И бабушек, и дедушек, и тёть. Но особенно котят. Ты обещала, когда я стану взрослая, ты мне заведёшь котёнка, и я назову его Фигаро.

— А что это у тебя получается на бумаге — дерево?

— Дерево Чипа и Дейла. Видишь, я даже ничего не закрасила чёрным, ты не любишь, когда я рисую чёрным.

— Потому что он мрачный и строгий. А куда ты хочешь поехать больше всего?

— В Турцию. Там море, песок и лягушатники.

— Что это?

— Дедушка говорил, там есть маленькие бассейны для маленьких детей и море, вот я всего этого хочу. Только нужен спасательный круг, наверное. Ещё я хочу поехать в Москву, чтобы встретить там Дениску.

— О каком Дениске речь?

— Ну мама… Тот Дениска, про которого Драгунский написал «Денискины рассказы». Я люблю рассказ про манную кашу, про то, как ребятишки не умели выговаривать буквы и говорили «фыфки» вместо «шишки». Ну и про зелёнчатых леопардов, конечно! Я же леопардик (довольно осматривает свои руки, покрытые зелёными пятнышками — у Сони ветрянка).

— Скорее бы ты закончила болеть и пошла в детский сад.

— Ну не-е-ет, в садик не хочу. Я не хочу вырастать, буду всегда маленькая, и ты будешь носить меня на ручках. Когда я вырасту, ты начнёшь стареть.

— А о чём ты мечтаешь, кроме котёнка?

— Побывать в дельфинарии. Как думаешь, если я вот так построю дельфинчиков, это будет дельфинарий? (отвлекается от рисунка и составляет в ряд игрушечных дельфинов). А вот так (присоединяет к ним матерчатого кота) будет котярий, а так (добавляет в компанию уточку) — утярий.

— Изобретательно. А какие книги тебе нравятся, кроме «Денискиных рассказов»?

— «Винни-Пух», «Ветер в ивах», стихи Чуковского, Агнии Барто. Ещё нравится детская Библия и то, как ты её объясняешь. Только, мама, я никак не могу понять, как выглядят Бог и дьявол. Мне кажется, они похожи на добрую и злую сторону Дональда Дака, когда он сомневается, как поступить: пойти на работу или на рыбалку. Добрая сторона в белой одежде и с кругом на голове, а злая — с рожками и вилкой.

— Всё может быть. А что это ты нарисовала рядом с улиткой?

— Это её гнездо. Она живёт там со своими детьми. Их так никакая птица не съест.

Раздаётся телефонный звонок, Соня убегает беседовать с бабушкой. До меня доносится: «А после ветрянки останется пожизненный им-му-ни-тет и клетки-антитела… Мама сказала, кто ж ещё? Я же не бездомная».

Пройдясь по спирали — от одиннадцатилетней Катерины до детсадовской Сони — я почувствовала и радость, и сожаление. Жаль, что наши дети вынуждены так быстро взрослеть: слишком высокие требования к успешности ребёнка предъявляет современный мир, тут не поиграешь особо. А радостно потому, что не все ключи потеряны: я понимала их, они — меня. И любой из «отцов» обязательно своих «детей» поймёт. Если вы — по любви и по совести, то и они так же. Рассматривайте детские рисунки, находите время безоценочно и доверительно поговорить с сыновьями и дочками. Это же здорово — иногда выныривать из потока бумаг и мегапикселей и заглядывать в гостеприимное гнездо разноцветной улитки.