Музыкант всеобъемлющий

О возрасте женщин не принято говорить... Недавно я познакомилась с удивительно обаятельной, приветливой, оптимистичной женщиной без возраста. Если бы даже меня не подвели к ней, чтобы представить, я бы, пожалуй, угадала её в толпе. Во-первых, элегантная шляпка, во-вторых — обворожительная улыбка, в-третьих, — умение завоевать симпатию и расположение собеседника с первых же слов… В общем, этот человек очарует кого угодно.

Татьяна Алексеевна ЧУДОВА — заслуженный деятель искусств РФ, член Союза композиторов РФ, профессор МГК им. П.И. Чайковского, одна из наиболее известных композиторов, педагогов и музыкально-общественных деятелей России. В Красноярск она приезжала всего на несколько дней, чтобы посмотреть талантливых студентов музыкальных учебных заведений и провести мастер-классы для педагогов и ребят из музыкальных школ. Кроме того, Татьяна Алексеевна возглавляла жюри конкурса юных композиторов, который проходил в стенах Красноярской академии музыки и театра. Мне посчастливилось попасть на мастер-класс Чудовой для детей от 8 до 10 лет. Татьяна Алексеевна абсолютно лишена столичного снобизма и не мыслит своей жизни без работы с детьми.

«Это два голоса, два героя, — объясняет Чудова, нажимая на клавиши. — Они очень интересные люди! Они друг другу что-то рассказывают, но при этом очень воспитанны, потому что не перебивают друг друга, а очень интеллигентно беседуют. Сначала один молчит и внимательно слушает другого, потом первый молчит и слушает, что ему отвечает второй. Вот так: и-и-и… Поиграй, пожалуйста, сядь поближе…

А теперь задание посложнее. Представим, что у нас тут стоит зеркало. И один человек говорит, а другой — его отражение… Возьми две-три ноты и сыграй…».

Татьяна Алексеевна продолжает свой мастер-класс, а я смотрю на неё и думаю: вот бы у всех педагогов такая искорка вдохновения светилась в глазах! Вот бы им такую фантазию и подход к детям…

Ребятишки понимали Чудову с полуслова. Упражнения, развивающие слух, ритм, интонацию и гармонию, она преподносила по собственной методике — в виде игры, музыкальных сказок и прибауток.

— Татьяна Алексеевна, вы впервые в Красноярске, с кем или с чем ассоциируется у вас город на Енисее?

— Я очень дружна с Олегом Ивановичем МЕРЕМКУЛОВЫМ, так как мы оба члены Союза композиторов и часто встречаемся на разных пленумах, съездах, знаем друг друга уже лет 30. Здесь я встретила очень много знакомых и даже свою ученицу Оксану ТЮЛЮШ, которая преподаёт композицию в ДШИ им. Нади РУШЕВОЙ в Кызыле. Оксана окончила Московскую консерваторию и очень талантлива.

— Вы музыкант в четвёртом поколении — кто ваши предки?

— Я бы добавила, что мои дети — тоже музыканты, а это уже пятое поколение, внуки — шестое. Мой отец и дед закончили Московскую государственную консерваторию. Дед учился у профессора ГРЖИМАЛИ, а отец у Георгия ДУЛОВА — известного скрипача и профессора консерватории, отца известной артистки Веры ДУЛОВОЙ. Моя прабабушка была певицей, работала в ресторане «У Яра». Она имела голос редчайшей красоты — контральто, выходила к слушателю в красивых шалях с двумя гитаристами, пела русские народные песни и старинные романсы.

— Как вы стали ком­­по­­зитором?

— Отец мой, помимо того, что профессионально владел искусством игры на скрипке и трубе, ещё и музыку сочинял для театров, цирка, эстрады. Папа родился в 1888 году, а я у него родилась, когда ему было 58 лет. Мама у меня была домристкой и руководила оркестром русских народных инструментов. Я у неё в коллективе на всех домрах переиграла. Как заболеет дом­рист — она ко мне: «Таня, сядь, поиграй!». В нашей семье музыка звучала всегда. Моё первое самостоятельное сочинение, записанное на листочке, отец сохранил как реликвию. Мне тогда было 3 года и 10 месяцев, я написала польку «Тата, тата, таточка». В четыре с половиной года меня взяли в Центральную музыкальную школу, и я уже играла прилично. В пятилетнем возрасте давала концерт в малом зале консерватории (у меня сохранилась его афиша).

Вспоминаю то время и думаю, что рановато всё-таки меня начали учить — я рояль воспринимала не как инструмент, за которым сидят, а «под которым сидят» — как бы домик. Я не была готова к систематическому постоянному труду, но выручали талант и абсолютный музыкальный слух. Кстати, чем раньше начнёшь играть на рояле, тем легче руки приспосабливаются и растут вместе с профессией.

— С какого возраста детей лучше приобщать к музыкальному инструменту?

— Примерно лет с пяти или даже чуть раньше. Многие себе не представляют, на что способны маленькие дети. Прежде всего, у них очень липкая, цепкая память, они всё схватывают на лету, не надо ничего вдалбливать, а во-вторых, по фантазии они гуттаперчевые. Фантазия в детстве пластичная, что для творческой профессии очень важно (в более зрелом возрасте это, к сожалению, уходит).

— Вы автор четырёх балетов, шести симфоний, нескольких хоровых произведений, обработок народных песен, песен для детей — всего не перечесть… А что вам ближе или нравится особо?

— Я люблю писать произведения по поводу… Например, моя Четвёртая симфония написана под впечатлением теракта 9/11 в США, когда самолёты влетели в башни. Но в ней и все стихийные бедствия — землетрясения, цунами, гибель людей в каких-то катастрофах. Я как антенна, которая чётко чувствует, что происходит вокруг, впитываю в себя всё, а потом выдаю это в звуках.

В молодости написала симфоническую трилогию «Советской молодёжи посвящается»: «Тимур и его команда», «Как закалялась сталь» и «Молодая гвардия» (1981–1984). За эту трилогию я получила премию Ленинского комсомола в 1984 году и очень горжусь званием лауреата: по тем временам — очень большая награда. Хотя, может быть, сейчас герои моих симфоний уже никому не интересны…

— Почему вы так думаете?

— Сменился строй, трансформировались идеалы… Я очень любила образ Тимура в детстве и люблю до сих пор, потому что мы выросли на литературе, прославляющей такие качества, как благородство, самоотверженность, патриотизм, героизм. Во взрослом состоянии детские впечатления и эмоции вылились в симфонии. Профессиональную свою задачу я выполнила: трилогия знакомит детей с оркестром, с его звуками, с инструментами. Важно приучить ребят к звуковой культуре, чтобы они потом приходили в концертные залы.
Я уверена, что человек, который в детстве связан с искусством, уже не пойдёт ни воровать, ни убивать.

— Есть ли у композиторов произведения, в которых он может задействовать максимум возможностей, показать высший пилотаж?

— У меня в творческом портфеле и небольшие хоровые произведения (от трёх до 10 минут), и кантаты, и оратории, где задействованы и хор, и оркестр, и даже солисты. Написаны крупные формы, связанные с хором, и отдельные сюиты, и хоровой концерт. Почему так интересен хор? Дело в том, что это созвучие многих голосов, их можно дать в разнозвучии: один начинает, другой продолжает, третий вступает, а в полифонии настолько много композиторских возможностей! Добавьте к этому эмоции, потому что голос человеческий необычайно отзывчивый инструмент. Он может быть невероятно эмоциональным — какие-то наплывы, глиссандо, диминуэндо, крещендо (напевает). Я очень люблю хор и постоянно продолжаю для него писать. Бывает даже смешанный хор без слов и без нот. Вы не представляете, как это прекрасно звучит!

— Над чем работаете в последнее время?

— У меня настолько большие планы, что жизни не хватит… Так как я профессор консерватории, и у меня в классе занимаются 15 человек молодых композиторов, иногда приходится свои собственные темы им дарить. Допустим, считаю, что вот этот сюжет должен быть в музыке, но физически не успеваю ничего написать — и отдаю.

Недавно, правда, закончила собственное сочинение для русского народного оркестра, которое называется так: «Дразнилки, ругалки и примирилки». Сочинение гротесковое по характеру, с наигрышными моментами, лёгкое и юмористическое, однако оно совсем не связано с фольклором (там нет ни «Вдоль да по речке», ни «Светит месяц», ни «Коробейники») — там настоящая серьёзная, академическая музыка, но написанная для народного оркестра. Свежий взгляд на этот оркестр.

— Вы возглавляли жюри Четвертого открытого Сибирского конкурса юных композиторов. Подрастает достойная смена?

— Тут были задания и по сольфеджио, и по теории, и по написанию статьи о музыке. Оценивалось композиторское творчество и импровизация. Это подход, который позволяет проверить способности человека с разных сторон. Потому конкурс и переводится с латыни, как «Музыкант всеобъемлющий». В человеке всё должно быть прекрасно: и сольфеджио, и теория, и импровизация.

Так было издавна. Иоганн Себастьян БАХ выступал в разных ипостасях: органиста, композитора, дирижёра, переписчика своих собственных нот, хормейстера. В его личности сфокусирован полный набор профессий вокруг музыки. Потом всё разделилось: отдельно хормейстеры, дирижёры, композиторы…

Красноярский конкурс уникален в своём роде (по крайней мере, я подобных не встречала). Это попытка вернуть нас всех к истокам. Мы имели возможность увидеть и оценить облик современного музыканта, композитора и теоретика. И результаты очень интересные. Мы просмотрели много работ — есть среди них замечательные. У некоторых детей абсолютный слух.

Жюри проявило щедрость: мы позволили себе делить первые и вторые места на несколько человек, потому что всех хотелось отметить.

— Если говорить о мировых школах, на кого стоит ориентироваться, у кого самая сильная подготовка по композиции?

— Пожалуй, что у нас, в России. Я только что приехала из Парижа. У них нет ни детской, ни подростковой композиции. Когда я показала свои видеозаписи с концертов, где мои воспитанники (от пяти до 12 лет) играют свои сочинения, — они просто, образно говоря, попадали в обморок. Дескать, неужели дети могут так сочинять?

Но у нас в стране, вдали от столицы, другая беда — мало информации. Новинки музыкальные (что, допустим, написал ЩЕДРИН или ПЕНДЕРЕЦКИЙ) доходят с опозданием. Увы, звёздные исполнители и композиторы (наши и зарубежные) приезжают играть свои концерты в Москву, Санкт-Петербург, а не в Красноярск. Поэтому не хватает интересной нотной литературы. Я привезла с собой кое-что, но это ведь не решение проблемы.

Другой волнующий меня вопрос, который надо решать на государственном уровне, — почему в таком престижном учебном заведении, как Красноярская государственная академия музыки и театра, нет класса арфы? Это необходимый для оркестра и для соло инструмент, такой же, как скрипка, виолончель и любые другие… Надо открывать!

— Татьяна Алексеевна, умеют ли юные композиторы импровизировать?

— А вот это как раз слабое место. Умеют немногие. Если бы перед конкурсантами стояла задача импровизировать на свободную тему, то, скорее всего, многие из них прекрасно бы с этим справились, но так как им были даны кусочки музыкального материала, от которого они должны были оттолкнуться и в этом же стиле идти дальше, – увы, многие не справились. Они сразу забывали то, что играли в начале, и дальше шло своё, а надо было ухватить стиль и в том же духе продолжать, но уже на более высоком витке творчества.

— И этот пробел прослеживается во всех возрастных группах?

— В общем-то, да. Может быть, в условиях конкурса неконкретно было прописано задание? Особенно нелегко пришлось малышам: первая премия не присуждена никому.

Мне кажется, надо пожелать педагогам побольше с детьми импровизировать, подбрасывать им образные темы: «весна», «рассвет». Или дать какую-то музыкальную мелодию, чтобы они не только сыграли её, но и подобрали к ней аккомпанемент, гармонию и развили дальше. А композиция очень хорошая, и почти у всех — пьесы с названиями. Мне из всех конкурсных заданий запомнилась пьеса «Утонувшая невеста» — вот где катастрофа, трагедия, и это настроение автор действительно передал в музыке. Так что с образным мышлением у ребят всё в порядке!

— Чего бы вы ещё пожелали участникам конкурса и их педагогам?

— Меня удивило, что почти совсем не было произведений, созданных в жанре «вариации», никто из ребят не написал сонатину (сонаты у старших были), рондо, токкату… Но зато море пьес, как будто на них свет клином сошёлся.

Есть и много приятного. Не могу не выразить своё восхищение красноярскими педагогами-композиторами. В ходе конкурса они дали концерт современной академической музыки и показали класс! Это Владимир ПОНОМАРЁВ, Игорь ЮДИН, Владимир СЕНЕГИН. Представлены были очень достойные сочинения — вокальные, инструментальные, фортепианные. Они звучали свежо и очень современно: где-то изысканно, тонко, а где-то драматично, громко, трагично. Весь набор современных художественных средств авторы использовали. Я получила огромное удовольствие!

— Что вы посоветуете тем родителям, у кого дети ходят в музыкальную школу? Например, сидит ребёнок за пианино и что-то там брякает. Стоит ли его прерывать, мол, не валяй дурака, а играй, что задали?

— Я хочу призвать пап и мам: наблюдайте своих детей. Если заметили, что человек тянется к звуку, к инструменту, сам за него садится, нажимает клавиши и видно, что ему приятно послушать, — это значит, что ребёнок одарённый и его надо вести в музыкальную школу. Приведя в школу, надо иметь терпение довести образование до конца. Быть терпеливым, мудрым и помочь маленькому человеку найти, возможно, будущую профессию.

Вера КИРИЧЕНКО
Фото Сергея ТОКАРЕВА