Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
май / 2012

Автономная жизнь в неблагоприятной среде

Что делать с Сибирью и что делать в Сибири? Ещё на IX Красноярском экономическом форуме нашему мегарегиону предложили два варианта развития. Первый: соответствовать громадной территории и решать масштабные задачи; например, создать планетарный космический центр. Второй: развивать исключительно инфраструктуру транзита полезных ископаемых — жить здесь нельзя и не надо, достаточно нескольких крупных городов, а всё остальное — вахтовые посёлки.

Первое знакомство с проектом Федерального закона «О развитии Сибири и Дальнего Востока» вызывает предположение, что Правительство России, похоже, выбрало для 60% территории страны всё-таки не «космическое» будущее, а скорее — сырьевое. Пункт 2 статьи 1 законопроекта недвусмысленно гласит: «Настоящий Федеральный закон направлен на привлечение инвестиций в освоение территории Сибири и Дальнего Востока и эффективное использование природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока в целях создания благоприятных условий для комплексного социально-экономического развития регионов Сибири и Дальнего Востока».

Но «космический» задел, который у региона есть, отодвигать на задний план не хотелось бы. Об одном из проектов в этой области мы сегодня расскажем.

Справка

Международный центр замкнутых экологических систем — наследник проекта БИОС, который при поддержке «отца советской космонавтики» Сергея КОРОЛЁВА начали осуществлять ещё в 1964 году красноярские учёные Иван ТЕРСКОВ и Иосиф ГИТЕЛЬЗОН. Они, а позднее — целый научный коллектив под руководством этих академиков, — разрабатывали системы жизнеобеспечения человека в космосе, в экстремальных условиях полярных широт, пустынь, высокогорья, подводных работ и т.д. Эксперименты по долговременному пребыванию людей в замкнутом пространстве комплекса БИОС-3 до сих пор не удалось столь же успешно повторить в мире никому, хотя сделать это пытались и в США, и в Японии, и в Европе (wikipedia.org/wiki/БИОС-3). Тем не менее, в конце 1980-х годов государство фактически прекратило финансирование проекта БИОС, и он был заморожен.

И.А. Терсков и И.И. Гительзон за обсуждением результатов эксперимента (1963 г.).

И.А. Терсков и И.И. Гительзон за обсуждением результатов эксперимента (1963 г.).

Наш собеседник — доктор биологических наук, профессор, исполнительный директор Международного центра замк­нутых экологических систем при красноярском Институте биофизики СО РАН Александр Аполлинарьевич ТИХОМИРОВ, начинал работать по научной проблематике замкнутых экосистем с 1972 года.

— Когда финансирование проекта практически прекратилось, нужно было решать, что делать? Мы тогда перевели все научные исследования на разработку новых технологий, которые сначала всегда ведут в лабораторных условиях. И мы только этим занимались фактически все 1990-е годы. Нам приходилось работать «в стол» в надежде на то, что в будущем мы всё-таки сможем проверить свои разработки. Сейчас у нас готов целый пакет технологий, которые позволяют решить проб­лему относительно невысокого замыкания круговоротного процесса в прежних замкнутых биосистемах. По нашим расчётам мы сможем создать замыкание, близкое к 90%. Мы готовы сейчас начать непосредственную подготовку научного эксперимента в системе БИОС, если бы на это были средства.

Экипаж БИОС-3 после завершения эксперимента

Экипаж БИОС-3 после завершения эксперимента

С представлениями международных экспертов, а теперь, увы, и некоторых российских госуправленцев, что «Сибирь — не место, где можно жить и что-то развивать, сюда можно приходить только на время, чтобы взять что-то нужное», а уж тем более здесь не имеет смысл развивать науку, проводить исследования мирового уровня, — профессор Тихомиров категорически не согласен.

— Однажды я увидел дискуссию в Государственной думе, отдельные участники которой говорили: «А зачем нам так много фундаментальной науки, когда у нас не хватает хороших товаров?». Это совершенно безграмотная точка зрения! Люди не понимают, что если в стране нет хорошей научной школы, то страна экономически не является независимой. Все высокоразвитые страны (их не так много в мире) имеют свои научные школы.

Приведу пример Германии, которая до Второй мировой войны имела великолепную научную школу физиков. Большая часть самых талантливых учёных-физиков середины ХХ века вышла как раз оттуда, из Германии! После войны по понятным причинам от этой школы не осталось и следа, и по прошествии почти 70 лет они так и не могут её восстановить, ведь творческую научную среду воссоздать очень сложно.

Научная школа — это пре­д­посылка создания передовых технологий. Не все в верхних эшелонах власти это понимают. Некоторые, например, говорят: «Зачем нам исследовать космическое пространство, когда у нас на Земле проблем полно?».
Когда запустили первый искусственный спутник, кто-то тоже спрашивал: «Зачем это нужно с точки зрения практики?». А теперь попробуйте отобрать у тех скептиков Интернет, телевидение, надёжную телефонную связь!

Не всегда можно точно пре­дусмотреть, что даст фундаментальная наука завтра, что из неё можно взять для человеческой практики, но если её не развивать, можно точно сказать, что завтра взять будет нечего!

Яркой иллюстрацией нынешнего отношения к науке в Сибири является тот факт, что только сотрудничество красноярских учёных с Европейским космическим агентством (ESA), помощь Сибирского отделения Российской академии наук и «подвижничество» собственно красноярского Института биофизики позволили сохранить и частично модернизировать уникальный комплекс БИОС-3, продолжить исследования.

— Примерно в конце 1990-х годов возник вопрос, что же дальше делать с системой БИОС-3? В Институте биофизики была группа учёных-энтузиастов, которые не дрогнули под тяжестью навалившихся финансовых, организационных и ряда других проблем и упорно продолжали научные экспериментальные работы по тематике БИОС-3. Эта группа получила поддержку директора института Андрея Георгиевича ДЕГЕРМЕНДЖИ. Мы решили обратиться к международному сообществу, и нам удалось выйти на зарубежных учёных, которые высоко оценили перспективы сотрудничества с нами по тематике замкнутых экосистем. Ведущую роль в развитии нового этапа исследований сыграли научные контакты с Европейским космическим агентством, которые убедительно показали всю несостоятельность предложений скептиков закрыть это направление и превратить БИОС в музей. Исследования продолжаются, и это показывает их востребованность международным сообществом.

В настоящее время мы ведём эксперимент с группой западноевропейских стран (Франция, Финляндия, Бельгия) по оценке микробиологического загрязнения в системе жизнеобеспечения. Для нас это выгодно тем, что кроме всего прочего мы за счёт зарубежных партнёров оснащаем свой комплекс новыми приборами и оборудованием.

Учёные Европейского космического агентства и научные сотрудники ИБФ СО РАН — участники совместного международного проекта в контрольной комнате управления системой БИОС-3. Февраль, 2009 год. Крайний справа в первом ряду — доктор К. Лассер, координатор работ по системам жизнеобеспечения Европейского космического агентства, третий справа в первом ряду — профессор Ж.-Б. Гро, специалист по замкнутым процессам в системах жизнеобеспечения (Франция).

Учёные Европейского космического агентства и научные сотрудники ИБФ СО РАН — участники совместного международного проекта в контрольной комнате управления системой БИОС-3. Февраль, 2009 год. Крайний справа в первом ряду — доктор К. Лассер, координатор работ по системам жизнеобеспечения Европейского космического агентства, третий справа в первом ряду — профессор Ж.-Б. Гро, специалист по замкнутым процессам в системах жизнеобеспечения (Франция).

В частности, телекоммуникационную систему в БИОСе мы создаём в значительной мере за счёт зарубежной финансовой поддержки. До завершения этого проекта остался год, и надвигается проблема дальнейшего финансирования работ. Как это ни парадоксально, но в России мы пока не можем получить средства на продолжение работ и развитие БИОСа, хотя я не думаю, что для отечественной науки тематика замкнутых экосистем менее важна, чем для зарубежных партнёров.

— А как же «Роскосмос» с его марсианскими планами? Ведь руководитель первых советских космических проектов Сергей Королёв считал БИОС прообразом именно марсианских обитаемых станций!..

— Мы с «Роскосмосом» пока не сотрудничаем, точнее, они с нами не сотрудничают, — печально констатирует Александр Аполлинарьевич. — В Москве идёт жёсткая борьба за финансирование, у сибиряков шансов на государственную поддержку проектов крайне мало. Среди столичных чиновников бытует мнение, что мы живём в глуши и ничего стоящего разработать не можем…

Руководитель международного проекта BIOSMHARS от ИБФ СО РАН проф. Тихомиров А.А. знакомит участников проекта с установкой БИОС-3. Сентябрь, 2011 год.

Руководитель международного проекта BIOSMHARS от ИБФ СО РАН проф. Тихомиров А.А. знакомит участников проекта с установкой БИОС-3. Сентябрь, 2011 год.

А ведь БИОС — это локомотив создания новых технологий, которые могут быть использованы не только в космосе, они могут иметь земные приложения. Например, очистные технологии. В замкнутых экосистемах очень важно сделать так, чтобы все вещества включались в массообменный процесс, чтобы не было отходов. Потому что если много отходов, значит, надо брать в запас много продуктов, чтобы замещать вещества, выбывающие из обмена. Чтобы добиться высокой степени замыкания круговорота веществ, нужны новые технологии, проверить которые можно в комплексе БИОС-3. Ведь именно здесь был создан реальный искусственный круговоротный процесс с участием человека. По результатам проверок и исследований мы сможем рекомендовать ряд технологий и для промышленности, и для сельского хозяйства, и для медицины. Вот вам, пожалуйста, варианты земных приложений. Я уже не говорю о космическом применении!..

— А будут ли экономически оправданы в обыденной жизни технологии, разработанные в рамках изначально «космической» программы БИОС? Можно создать продукт невероятных свойств и качества, но он будет в единственном экземпляре и стоить бешеные деньги!

— К сожалению, наши бизнесмены соглашаются на финансирование проектов, только когда видят быструю отдачу и высокий процент прибыли. А вот в развитых странах за каждым крупным университетом, где ведутся исследования, «присматривают» фирмы, готовые довести научные результаты до «товарного вида» и возможности использования в экономике. Там есть группы специалистов, которые приезжают на научные конференции и просто слушают, о чём идёт речь. Если учёный начнёт заниматься внедрением, он вынужден будет забросить науку.

Мне кажется, задача государства — создать такие структуры, которые бы «ловили» новые научные разработки и предлагали их к внедрению.

Вспомните, разработки в военной сфере в советское время внедрялись практически сразу после апробации. Наша авиация была одной из лучших, я уже не говорю про ракетостроение и космические исследования. Почему? Потому что действовала, пусть и затратная, командно-административная система, которая отчасти выполняла роль недостающего сегодня инновационно-внедренческого звена.

— Прежняя командно-административная система со всеми её звеньями работала на конечный продукт (результат). Нынешняя же рыночная цепочка работает на прибыль каждого отдельного звена — результат в конце пути почти не виден и поэтому не важен. Не в этом ли главная проблема?

— Вы обратили внимание, как трудно сейчас идут военные заказы, как часто срывают сроки их исполнения? — задаёт мне вопрос профессор Тихомиров. — Почему? Потому что сейчас в России пытаются перейти на единый механизм закупок как в гражданской сфере, так и в военной. Но эта «рыночная» система и при закупке карандашей-то не очень хорошо работает, а при закупке вооружений порой приводит к опасным для страны результатам.

Люди перестали работать по-старому, но не научились по-новому.

***

Федеральное космическое агентство «Роскосмос» потратило около 15 млн долларов на имитацию 520-суточного полёта международного экипажа на Марс, в ходе которой, в основном, решались только психологические и медицинские вопросы длительного сосуществования группы людей в замкнутом пространстве. Да, говорят, участники проекта «Марс-500» что-то там ещё и выращивали, но это не идёт ни в какое сравнение даже с экспериментом 1972 года в БИОС-3, когда экипаж из трёх красноярских исследователей прожил в полностью изолированном от внешней среды пространстве 180 суток, обеспечив себя на 100% воздухом и водой и почти на 50% пищей за счёт специально подобранных растений. Только электроэнергия и около 20% животной пищи поступали к ним извне.

Сейчас Международный центр замкнутых экосистем в Красноярске готов к проведению крупномасштабного эксперимента с участием экипажа из нескольких человек и глубоким замыканием жизненных циклов. Но для этого нужна государственная поддержка. Будут ли такие проекты входить в сферу интересов госкомпании по развитию Сибири — вопрос, чрезвычайно актуальный для учёных.

Андрей КУЗНЕЦОВ