Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
ноябрь / 2012

Нравится жить

Путь к себе бывает извилистым и перекопанным. А бывает — ровным и прямым, как просека. От чего это зависит и как помочь молодым быстрее выйти на главную дорогу своей жизни, «Сибирский форум» пробовал узнать у известного в Красноярске автора и исполнителя авторских песен, преподавателя, кандидата юридических наук, а с недавнего времени — проректора по внеучебной работе Красноярского педуниверситета Григория ЕМЦОВА.

— Григорий, для начала традиционный вопрос. Скажите, чем, по-вашему, отличаются нынешние 20-летние?

— Знаете, мне кажется, что этот вопрос задан не по адресу. Да, моя молодость проходила в 90-е, когда нынешнее поколение только появлялось на свет. Мне уже за 30, пора вроде бы ворчать: мол, молодёжь пошла не та… Но язык не поворачивается так говорить: я очень давно работаю именно с молодыми, это связано и с профессией, и с увлечениями. Круг моего общения — это по большей части люди, которые моложе меня. Многие из них даже не подозревают о моём возрасте, принимают «за своего». Ну и про какое поколение тогда говорить?

— Давайте про всё сразу. Но сначала охарактеризуйте современную молодёжь тремя словами — какие они? Как в игре в ассоциации, что первое приходит на ум?

— Попробую… Первая ассоциация — у современных молодых людей клиповое мышление, они быстро схватывают картинки и не всегда вникают вглубь. Особенно ярко это проявляется в том, как они пользуются Интернетом. Часто это в буквальном смысле «скольжение по сайтам» — пробежались по заголовкам, схватили картинки и общее представление получили.

Второе: это очень предприимчивая молодёжь. Они 10 раз просчитают, выгодно им это или невыгодно, прежде чем сделать конкретный шаг.

И, наконец, третье. Они дожили до того момента, о котором в 1968 году во Франции студенты только мечтали, размещая на своих лозунгах надпись «Вся власть воображению». Сейчас молодое поколение свободно в своих мечтах. Можно поехать в любую точку мира! Я им немного завидую: им только 20, но весь мир уже открыт для них.

Вот чем нынешние 20-летние принципиально отличаются от прежних поколений — у них нет советских корней. Они не застали октябрятско-пионерского детства, а в нём была своя романтика, была причастность к великой стране. С другой стороны, они не оказались и свидетелями распада этой страны, кризиса, свидетелями угнетающей обстановки начала 90-х. Просто этого не помнят. Их становление проходило в начале 2000-х, когда в обществе вновь появился оптимизм, вера в будущее. И в этом смысле современная молодёжь более свободна, не обременена грузом прежнего менталитета. И кстати, эта свобода проявляется в том, что у них меньше ограничительных рамок в поведении. Поэтому сегодня часто приходится слышать от взрослого поколения, что нынешняя молодёжь «какая-то невоспитанная».

— Плохо это или хорошо, что она такая?

— С одной стороны, кажется, что это плохо. Потому что не вписывается в тот моральный кодекс молодёжи, который был ориентиром в годы нашей бурной молодости… Но в то же время нельзя говорить, что образ жизни нынешней молодёжи «неправильный». Пусть у нового поколения нет тех ценностей, которые разделяли мы, но у них есть свои, продиктованные уже новой эпохой.

— Какие, например?

— Последние лет десять у нас очень активно пропагандируется имидж успешного человека. Думаю, этот мессидж въелся в сознание молодых людей, и установка у большинства такая: успеть в личной жизни, успеть отдох­нуть, успеть заработать, успеть получить образование…

И это тоже парадокс — вроде бы говорят о кризисе образования, о том, что молодые люди не хотят его получать, учатся скорее формально, за диплом. Но одновременно наблюдаешь настоящую манию: получив один диплом, выпускник идёт на второе высшее, третье, на какие-то курсы… Получать образование стало модно, появилась целая категория «новых вечных студентов». Вечных не потому, что никак не могут сдать очередную сессию, а потому что находятся в состоянии перманентной учёбы.

Буквально на днях в рамках Красноярского молодёжного форума мы обсуждали стратегию молодёжной политики города. Поднимались разные проблемы, естественно, говорили о том, какая сегодня молодёжь. И через всё обсуждение красной нитью прошла тема поколения «гламура». Среди современной молодёжи есть немало тех, для кого сиюминутное развлечение гораздо привлекательнее серьёзных увлечений. Процесс, от которого они получают удовольствие, им важнее, чем результат. Это скорее потребительское отношение к жизни, чем желание что-то производить. В этом смысле мода получать всё новое и новое образование не всегда даёт положительный эффект, такое образование не учит быть взрослым.

— Итак, молодые люди со своими установками, воспитанные модой и рекламой, приходят в вуз. Что в них надо воспитывать теперь, куда ориентировать?

— Я вижу, что нынешние студенты, скажем так, сильно отрываются от земли. Они попадают в университет, во взрослую жизнь, для них это свобода с большой буквы. Даже все буквы большие в этом слове. И вот тут их заносит, на повороте рядом не стой. Но и останавливать их нельзя, творчеству надо дать простор. Поэтому воспитывать, наверное, следует чувство меры. Как этого достичь? У меня есть одно предположение. Чувство меры формируется в первую очередь там, где приходится чем-то жертвовать, делать трудный выбор. Например, есть у студента стипендия. Её всегда на всё не хватает. Поэтому приходится многое учесть, прежде чем распорядиться этими деньгами. Но именно здесь, в этой ситуации и рождается умение принимать ответственные решения, думать о последствиях.

Сто лет назад Пётр Аркадьевич СТОЛЫПИН пришёл к выводу, что страну можно вывести из кризиса, если в народной массе будет создан слой крепких крестьян-собственников. И это правильно. Человек, который чувствует себя «хозяином» на своей земле, будет относиться к своим словам и делам серьёзно. С чувством меры. Я считаю, что это полностью относится и к молодёжи.

— То есть в молодых людях нужно воспитывать чувство хозяина?

— Именно так. До тех пор, пока мы воспринимаем молодёжь как детей, которых нужно опекать, делать всю сложную работу за них, потому что они этого ещё не умеют, они и не станут взрослее. Здесь нужна практика. Вот, скажем, те студенты, которые прошли через практику работы в органах студенческого самоуправления, заметно отличаются своим по сути взрослым, профессиональным взглядом на многие вещи. И такое воспитание — воспитание через деятельность — приносит самые лучшие результаты.

А вообще важно не то, чему воспитывать, а как ты это делаешь.

— И как же?

— В идеале — на своём примере. Это очень сложно. Преподавателю легче всего встать в назидательную позу и рассказывать: вот, мол, я прожил столько-то, у меня опыт больше, верьте мне… Но молодёжь вообще не очень восприимчива к такому отношению. Современные дети — они всё равно взрослее, чем когда-то были их родители. Вот что можно сказать, если преподаватель, со степенями и званиями, начинает рассказывать студентам как откровение то, что они за полторы минуты уже успели найти и прочитать в «Википедии»?

— То есть сегодняшнее образование — это не трансляция знаний, а нечто большее?

— Безусловно. Кроме того, объём самих знаний увеличивается в геометрической прогрессии. Они растут, как снежный ком, и при этом становятся тоньше, детальнее, глубже. Всё знать невозможно — это было известно всегда и тем более справедливо сегодня. А чтобы учить молодых людей компетенциям, надо очень интенсивно наращивать компетенции собственные. Не транслировать знания, а обучать методам, тому, как искать, как трактовать, работать с информацией и структурировать её.

— Какой предмет преподаёте вы?

— Историю государства и права, у меня юридическое образование. Мой предмет, я считаю, помогает формировать системное мышление. До революции в российских университетах огромное внимание уделялось изучению философии, истории, языкам. Считалось, что настоящий профессионал —это не тот, кто владеет инструментарием для решения частных задач, а тот, чьё мировоззрение находится на высшем уровне. Сформировать специалиста с таким мировоззрением — в этом миссия высшего образования.

— Вернёмся к воспитанию. Оно вообще возможно в 17-то лет? Человек в этом возрасте разве не сформировавшийся уже продукт?

— Здесь самая уместная фраза: воспитывать можно, если осторожно. Пусть ему 17 лет, но это ещё то самое растение, которое лелеялось с детства в комнатных, тепличных условиях. Затрудняюсь предположить, когда именно уже можно не церемониться, воспитывать жёсткими методами.

Вообще воспитание — обоюдный процесс. Да, ты можешь заниматься этим, если воспринимаешь молодого человека как личность со своими интересами, пониманием жизни и мира, со своим опытом, который в каких-то сферах гораздо богаче опыта воспитателя. Мы их чему-то учим и сами учимся у них. Тогда процесс воспитания становится интереснее и для одного, и для другого.

— Вы упомянули жёсткие методы. Помните латинское выражение Eruditio aspera optima est – «Суровое воспитание самое лучшее»? Оно в наше время применимо?

— Я бы не сказал, что это универсальный рецепт воспитания. Считаю, не существует «лучшего» или «правильного» воспитания. Оно всегда индивидуально. И надо сказать «спасибо» Болонскому процессу за то, что он открыл глаза на воспитание как часть образовательного процесса и выделил индивидуальный подход к нему. Да, жёсткое или суровое воспитание может быть лучшим выбором для отдельных категорий молодых людей, имеющих уставный взгляд на жизнь, стремление жить по уставу, по правилам. Но не для всех.

— В принципе, по-моему, каждый ребёнок стремится жить по правилам…

— Не уверен. Вот у меня дочь живёт вообще не по правилам.

— Ну, дети же всегда хотят знать, как надо, разве они не отъявленные моралисты?

— Да, но когда они узнают правила и начинают по ним жить, им становится тесно. И тогда они принимаются жить по своим правилам. Им поставленные взрослыми рамки мешают, им не комфортно.

В психологии есть понятие «бунтующий ребёнок», моя трёхлетняя дочь как раз такая. Вот у моих знакомых ребёнок совсем другой, все игрушки у него лежат строго на своих местах. А у нас дочь заходит на кухню и всё из ящиков выбрасывает на пол. Когда все вещи разбросаны, ей комфортно, она чувствует себя в своей тарелке. Это её правило, стиль жизни, она по нему живёт.

В воспитании нет единообразия, нет формулы, единой для всех. Я даже рискну предположить, что и набор общепринятых ценностей для каждого человека свой. Ну разве что 10 заповедей — та верхушка, которая всех объединяет. Но когда начинаешь идти глубже…

Вот, к примеру, правильно ли опаздывать на встречу? Все скажут: нет, неправильно! Но некоторым людям, чтобы не опоздать, нужно затратить столько энергии, что на эту встречу они явятся, как выжатые лимоны. С другой стороны, если они опоздают, то хоть и извинятся, но внутри им будет комфортно.

— Если вернуться к детям, скажите, что, по вашему мнению, определяет личность в большей степени: генетика или воспитание?

— Думаю, что генетика — это фундамент, основа. Представьте два одинаковых дома — один на горной круче, другой на равнине. Первый шатает на ветру, второй стоит прочно. При равном воспитании наследственность будет играть определяющую роль. Я считаю, что психотип человека — врождённый, но жизненные обстоятельства с самого начала корректируют нас, и иногда вопреки этому психотипу. Очень важно распознать его с детства, увидеть, что интересно и что подходит конкретной личности.

— И не ломать. Или, наоборот, ломать?

— Ломать надо только если человек не вписывается в рамки среды, в которой ему придётся выживать, если это критично. Сохранять индивидуальность следует по максимуму, где это возможно. Хотя понятно, что если мы будем идти исключительно на поводу этой индивидуальности, ребёнок никогда не социализуется, не встроится в общество. В этом ещё один секрет воспитания — надо находить золотую середину. Человека нельзя укладывать в прокрустово ложе, но нельзя и создавать условия, когда он живёт в своём мире сам по себе.

— Много ли среди современных студентов таких «неправильно сломанных», жертв воспитания? Студенты вообще в своей массе счастливые люди?

— Наверное, счастливые. Вот в день первокурсника они чуть не визжат от восторга. Зато когда начинается первая сессия, все в слезах. Университет для них — это большой стресс. Здесь очень пригодился бы институт тьюторов, который у нас только формируется и давно сущес­твует на Западе. Наставник курса или группы знает типичные проблемы студентов разных курсов и имеет арсенал подсказок на все случаи жизни.

— Проблема действительно стоит остро: достаточно вспомнить подростковые суициды последнего времени …

— Молодёжи нужно помогать. И у меня пока нет разочарований в молодёжной политике края, которая ведётся в последние 10-15 лет. Красноярск — один из лидеров в этой сфере и, я уверен, центр молодёжной жизни страны. Ещё в 90-е у нас осознали важную вещь, что молодёжь — это субъект, который может сам формировать свою жизнь.

Все эти громкие слова — инициатива, самостоятельность, ответственность — как бы ни были избиты, их надо крупными буквами написать на огромном флаге и размахивать им, собирая молодых людей.

— Но ведь в общественных движениях участвует не так много молодёжи…

— Вот потому и надо размахивать флагом. Мне как преподавателю истории очень нравится один исторический факт: молодой Пётр Первый, уже будучи царём, но только-только начиная деятельность в качестве политика, играл с ровесниками в потешные полки. А потом они оказались в авангарде русской армии. И воины этих полков, направленные в разные части, транслировали там новые форматы — армии европейского образца. Возник эффект кругов по воде.

Поэтому та небольшая часть молодёжи, которая сейчас охвачена молодёжной политикой и проявляет свою инициативу, будет заражать своей самос­тоятельностью и всех остальных. И чем больше будет появляться таких людей, тем реже будут звучать слова про потерянное поколение.

— Часто говорят о том, что нынешнее поколение не только потеряно, но и живёт одним днём.

— Это правда. И тут мы должны подать детям личный пример. Как мы, 30-40-летние, относимся к своим родителям? Темп жизни сейчас настолько бешеный, что приходится выживать, работать чуть ли не круглосуточно. Времени не хватает ни на что, даже на детей, тем более — на родителей. Мы оставляем своих пенсионеров дома, оправдываясь разными причинами, как в замечательной песне Олега МИТЯЕВА «Мама». Но пройдёт какое-то время, и мы окажемся на месте наших пап и мам. И лучший способ, чтобы не происходило разрыва поколений, сейчас укреплять связь со своей семьёй.

— Нравится ли вам нынешнее время? И какое у вас любимое?

— Мне нравится нынешнее время. Но и в 90-е нравилось жить, и в 2000-е.

— То есть вам вообще нравится жить.

— Да. Это как пробовать разные блюда — по-своему они все вкусные. А любимое время… В школе я мечтал жить в конце XVIII века. Мечтал быть военным, дед был лётчиком, я им гордился. Помню, когда прочитал биографию СУВОРОВА, поразился тому, какой это был удивительный человек, хотел оказаться рядом с ним. Такая вот детская мечта — XVIII век.

Потом, в 90-е, я помню, жалел, что не родился хотя бы 10 лет назад, когда всё в жизни было предсказуемо, людям давали квартиры, обеспечивали работой, и страна казалась самой лучшей в мире. Но в конечном счёте наткнулся на хорошо известную теперь фразу Конфуция — «не дай вам бог жить в эпоху перемен».

Знаете, я с ним не согласен. Я понял, что мне нравится жить в эпоху перемен.

— А сейчас у нас тоже эпоха перемен?

— Я уверен, что да. Особенно это десятилетие, которое началось в 2010-м. Всего 3-4 года назад мы жили совершенно в другом мире. Да и в течение 2012-го года в моей жизни и жизни окружающих меня людей произошло много перемен. Я чувствую: всё вокруг меняется, и гораздо кардинальнее, чем в предыдущее десятилетие.

— В этом контексте перемен логично и ваше новое назначение.

— Если бы мне месяца три назад сказали, что я буду работать в университете проректором, не поверил бы. Всё произошло очень быстро. Ещё летом я работал над докторской диссертацией, готовился к новому учебному году — и вот в августе мне позвонила Ольга Анатольевна КАРЛОВА и предложила заняться организацией внеучебной работы со студентами.

Решение принималось трудно. Всё-таки у меня очень тесные связи с коллегами из Юридического института СФУ, в котором я проработал 11 лет, были запланированы разные проекты. Но в какой-то момент, как это часто бывает, включилась интуиция, и я принял решение о переходе в педагогический университет.

— Для вас это логичное продолжение профессиональной карьеры?

— Говорят, что оценить правильность выбора можно через первые сто дней. У меня этот срок наступит 1 января, как раз время подвести первые итоги. Но уже сейчас могу сказать, что я не жалею о том, что согласился работать здесь, несмотря на то, что прежнюю жизнь пришлось фактически сломать.

Работа проректора очень многогранна, мне нравится строить что-то новое, хотя я понимаю, что нужно найти ра­зумное сочетание старого и нового, сох­ранить те традиции, которыми богат вуз. В любой работе помимо зарплаты всегда важно учитывать ещё две вещи — сам процесс, чем ты занимаешься, и коллектив, с которым работаешь. И то, и другое в педуниверситете меня устраивает. Поэтому я не сомневаюсь, что у нас всё получится.

Татьяна АЛЁШИНА