Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
март / 2013

Рассказы ветеринара

Возьмёте ли вы на себя смелость утверждать, что вас — именно вас как человека и специалиста — отлично знают тысячи красноярцев? А у Юрия Юрьевича ЯНЧИКА этот «счёт» давно перевалил за отметку в несколько тысяч. Его пациенты — наши питомцы, животные, которых мы искренне любим. И страшно переживаем, когда им плохо. Вот тогда-то и набирается знакомый номер: Юрий Юрьевич, выручайте, приезжайте. Конечно, он приезжает и по возможности исправляет ситуацию. Такая работа — что-то вроде «скорой помощи» для зверей и неравнодушных людей... Послушаем рассказы ветеринара?

***

Общение с животными, безусловно, влияет на человека. Приходилось наб­людать интересные метаморфозы. Человек может всю сознательную жизнь прожить в ярой ненависти, — терпеть не могу этих кошек, собак, ненавижу их! — но иногда так складываются обстоятельства, что внезапно появляется какой-то пушистый комочек — и рука не поднимается прогнать. Если у человека заводится маленькая животинка, то всё меняется. Человек меняется абсолютно. Я видел людей раздражённых, замкнутых, которые могут взорваться буквально с полпинка, с полуслова, с полувзгляда. А тут завелась зверушка — и столько сразу разговоров: да он у меня так-то сделал, он у меня такой-то, он так на меня посмотрел!..

Понимаете, человек и животное, человек и человек, человек и ребёнок — это совершенно разные типы отношений. Тонкие материи. Человек и маленький человек — это в первую очередь забота, защита, чаще всего даже чрезмерная забота. И ещё это возможность дать ребёнку то, что сам не сделал, недоделал, недоиграл. Вкладывание всех своих несбывшихся надежд.

Отношения человек — человек, как правило, либо партнёрские, либо соревновательные. А что касается животного, здесь человек выплескивает то, что не выплёскивает даже для ребёнка. Это далёкие, чаще всего детские, проявления изнутри. Это обычно очень глубоко в людях спрятано. И это оттуда вдруг раз — и всплывает. В своей работе я видел таких людей, отъявленных подонков — для них убить человека вообще ничего не стоило. Но если собачка повредила лапку или у котёнка заболел животик, приезжает солидный дядя и плачет, не стесняясь своих слёз, ревёт: вот, доктор, помоги, пожалуйста. Вот тут и делаешь для себя такие интересные выводы — оказывается, в людях где-то что-то ещё прячется! Глубоко-глубоко.

Зверушки, как правило, вытаскивают наружу всё хорошее в человеке.

***

Как получилось в жизни, что стал ветеринаром? Знаете, просто какая-то страсть была с самого детства. Тяга к тому, чтобы кого-то лечить, кому-то помогать. Вне зависимости от того, животное это или человек. И я долго колебался, когда надо было поступать учиться, кого же всё-таки стану лечить — людей или зверей. Чаша весов к зверью склонилась, потому что был тогда у меня эдакий период романтизма: хотелось всех спасать, всех выручать. А человек ведь в этом отношении существо самодостаточное, какого лешего его спасать, он и сам себя спасёт, верно? А хотелось помогать именно тем, кто не может себе помочь, кому действительно нужна была помощь.

Сначала была мысль податься спасать вообще всё живое — если бы в то время в стране было развито движение зелёных, я стал бы, наверное, самым ярым гринписовцем. И в Африку ещё очень хотел попасть: Айболит, Лимпопо… Слава богу, что не попал. Я знаю ребят, из наших докторов, кто там работал, многие попривозили кучу интересных болезней. От которых, в общем-то, до сих пор ещё не отошли.

Да, была такая мечта «исправить» мир, потом это потихонечку пошло на спад. Примерно к середине моего обучения в институте я был уже не романтиком, а осознанным ветеринарным доктором.

***

Чем отличаются люди от зверей? Самое главное — наша человеческая способность к самоанализу, самокритика. У животных есть элементы самоанализа, но совсем поверхностные, животные никогда не заходят далеко в суждениях типа «а что будет, если…». Конструирования будущего у них нет. Кстати, в этом отношении птички дальше всех ушли, особенно врановые — вороны, сороки, галки. У них, знаете, есть вполне определённые способности к перспективному мышлению.

Птицы вообще довольно быстро учатся. К примеру, я видел воробьёв, которые поют по-канареечьи. Обыкновенных уличных воробьёв. Приехал я как-то раз к заводчику канареек, и у него в квартире — такой птичий перезвон, такие трели, просто рай настоящий, красотища. Ну и воробьи тут, рядышком, за окном вертятся, себя показывают. Они прекрасно понимают — мы-то на свободе, мы вольные ребята, а вы, домашние канарейки, там взаперти сидите. А канарейки распираются — это, дескать, наша территория, нечего тут рядом прыгать! Такая крошечка, 10 граммов весу, а горлышко раздувается, от этих трелей аж уши закладывает. И вот воробьи с канарейками друг перед другом рядятся, друг друга дразнят. А потом затихли все, и воробей за окном начал петь. Абсолютно не хуже, чем настоящая канарейка. Просто живёт рядом — и перенял, научился всем этим коленцам.

***

Когда я заканчивал ветеринарный факультет, нас выпускали как специалистов сельскохозяйственного профиля — работайте с коровами, свиньями, иногда с лошадьми, овцами, козами. По собакам и кошкам у нас занятий практически не было, максимум — факультативно, и это была лишь самая общая информация. Сейчас будущим ветеринарам уже стали преподавать отдельную дисциплину «Лечение животных-компаньонов» — это как раз собаки и кошки. И даже появился предмет такой, который предполагает обучение возможности общения врача и владельца животного. Это серьёзный шаг вперёд. Раньше такого акцента в обучении ветеринаров вообще не было, всем тонкостям общения нам приходилось учиться самим, на своём собственном опыте.

Врач ведь должен быть в какой-то степени психологом. Он приходит оказывать помощь больному животному, а хозяин этого животного, как правило, тоже переживает, он взволнован, он встревожен. Успокаивать приходится не только животное, но и владельца. Врачей нашего года выпуска этому искусству не обучали, но жизнь сама заставляет учиться. Если ты неконтактен, груб с людьми — то к тебе просто не обращаются. Даже если ты хороший доктор и при этом ты хам, люди всё равно не будут к тебе идти. Они скорее пойдут не к очень хорошему доктору, но который, что называется, мягко стелет. Они будут к нему приходить, потому что в трудной ситуации людям самим требуется психологическая поддержка.

***

Какого размера приходилось лечить животных? Да самых разных, от крохотных до крупных. Конечно, слонов не приходилось лечить. Самые крупные — это коровы, лошади и дальше по убывающей — свиньи, овцы, козы, собачки, кошечки, черепашки, хомячки. Из больших кошачьих приходилось иметь дело с тиграми и львами — это в цирке, вызывали на экстренные случаи.

Дрессировщики, как правило, очень трепетно относятся к своим питомцам. Они кадык вырвут, если не дай бог что-то не так сделано или не то дали его питомцу. И они лучше любого ветеринарного врача знают, что у питомца болит. Тем не менее ситуации возникают, когда приходится обращаться к ветеринару. Ну вот у льва после драки хорошая такая рана образовалась, бедро распорото и слегка загноилось. Пришлось штопать. Операцию делали под местной анестезией — честно говоря, я думал, что там же на месте и поседею. Дрессировщик ему за ухом чесал, успокаивал, разговаривал со львом — а я зашивал… Львы, кстати, очень интересно мурлычут, очень громко. Чем-то напоминает рык, а на самом деле это громкое мурлыканье, в одну сторону — тррр, тррр, тррр. Кошка может мурлыкать в две стороны, потому что у малых кошек мурлыканье при вдохе и выдохе происходит. А у больших кошек — только в одном направлении. В этом отношении они немного по-разному устроены.

***

Нас учили в институте: ветеринарный врач денег не берёт. Между прочим, когда учился, я даже гордился этим. Вы себе представить не можете, какую ломку приходилось проходить, и я до сих пор эту ломку испытываю, когда называю людям какие-то суммы. Что касается моего перехода к этому виду деятельности — это целая эпопея была. Не просто так с сельскохозяйственных животных переключиться на животных помельче. Главное тут понять, что животное значит для человека. Совсем не то же самое, что скот для жителя деревни. Там к животным тоже трепетное отношение, но совсем в другом ракурсе — звери там имеют чисто практическое значение, это часть хозяйства, имущества, и в сохранности этого имущества человек заинтересован. Но и только. В городе, к зверушкам помельче, у людей отношение совсем другое, совершенно.

Нельзя животных очеловечивать, но вольно или невольно мы всё равно очеловечиваем их. Для нас собака или кошка — это не просто животное, это твой друг, с которым ты рядом живёшь, спишь, ешь, с которым ты постоянно общаешься. Который, по сути дела, заполняет тот вакуум, который обычно вокруг всех нас образуется. Любовь к тебе со стороны животного — это такая безусловная любовь, которую трудно с чем-то другим сравнить. И ты это чувствуешь. Ты можешь быть плохим, ты можешь быть дураком — а он тебя всё равно любит, несмотря ни на что. Твоей собаке или кошке абсолютно безразлично, какой ты и чего ты в социуме добился.

И вот как раз тут для себя многое меняешь. Именно здесь доктор должен изменить своё отношение к профессии, к тому, что он делает. Ты понимаешь, что это область очень бережного воздействия на людей. Не только на зверей, но и на людей прежде всего.

***

Вопросы крови животные очень здорово чувствуют. Присутствие своей крови они уважают. Мы, люди, как-то это всё уже утратили, но вообще в природе кровное родство имеет огромное значение, это не пустые слова. Проводились такие эксперименты: обезьянке показывали фотографии различных людей, совершенно незнакомых ей, и шимпанзе без тени сомнения показывала, кто из них мама, кто папа, кто бабушка, кто внук. Бывают смешанные браки, чёрный и белый, дети-мулаты — в общем, совсем друг на друга члены семьи непохожи. А обезьяны, несмотря ни на что, всего лишь по лицу визуально определяют, кто чей потомок. Какой-то у них глазомер необыкновенный, определяют очень быстро и с феноменальной чёткостью. Стопроцентная точность — и за считанные секунды! Человеку надо посмотреть, сравнить, проанализировать, какие у кого скулы, у кого какой цвет глаз и т.д. А обезьянка в той же ситуации делает только один тычок пальцем — бам, и всегда наверняка, как будто играя. Это вот та самая природная способность определять, кто есть кто, чтобы выжить в этом жестоком мире. У животных это остаётся. У кошек это есть — у больших и у малых; у всех собачьих, включая волков и лис.

***

Когда приходишь к пациенту первый раз, это всегда психологический сеанс. Особенно если до тебя животное уже кто-то лечил, и этот предыдущий доктор чем-то обидел владельца, вызвал у него подозрения. Доктора ведь разные есть – есть и грубые, бесцеремонные, беспринципные. Бывает, что человек оскорблён поведением предыдущего доктора, и когда приходишь, видишь откровенно предвзятое отношение — мол, ты просто очередной подонок, шкуродёр, вылечи мою зверушку и подавись деньгами, пошёл отсюда. Человек разозлён на весь мир из-за предыдущего доктора, человека надо успокоить. Иногда срабатывает, иногда нет, всё зависит от интеллекта.

Иногда, чтоб не замарать честь нашего докторского мундира, владельцу животного надо аккуратно объяснить ситуацию, сгладить острые края. Например, когда в плане диагностики всё летит к черту. Допустим, полгода лечили почки, а у животного болят суставы. Это выясняется в момент смены докторов. Я приезжаю и ставлю совершенно другой диагноз. Глаза округляются — э-э, доктор, а вы вообще кто? Вы доктор вообще?

Кстати, раньше я носил с собой диплом ветеринарного специалиста и лицензию тоже носил, но перестал потом. Иногда спрашивают какие-то документы, но очень редко.

***

Когда ты выходишь с собакой на улицу, нужно заранее просчитывать ситуации и ходы, выбирать безопасные маршруты. К сожалению, для владельцев собак всё меньше и меньше мест, где можно нормально погулять с собакой, поиграть, покидать палочку. Да ещё эта точечная застройка, в центре практически не осталось места для собак, только остров Отдыха, Татышев. Но и там скоро будет так же тяжко. Рамки зажимаются, город давит. И одно из побочных последствий этого — собаки уменьшаются в размерах, заметили? Раньше собаки большие были — сенбернары, кавказы, алабаи, мастино. А сейчас всё больше йоркширские терьеры да мопсы.

***

Специфика нашей профессии такова, что не всегда можно чётко определить и поставить диагноз. Приводят к тебе больного, и информация может быть самой противоречивой, иногда владелец может быть вообще не до конца честен. А доктор должен из всей этой каши составить картину. И обязан при этом попасть в десяточку — потому что если не попадёт, то какой же он после этого доктор.

Приходится выуживать информацию, иногда даже используя какие-то провокационные вопросы, приёмчики, чтобы человек начал проговариваться невзначай. Простой пример: всем известно, что плотоядных нельзя кормить варёными костями. Только сырыми! Вареная кость — это денатурат. Подвергнутая кипячению, она сохраняет свои прочностные характеристики и при погрызании раскалывается на острые фрагменты, травмирует слизистую. Бывает, спрашиваю владельца: кормите ли вы собаку варёными костями? Нееет, что вы!.. А потом в разговоре оказывается, что после Нового года столько косточек было, собачка, конечно, переела слегка… Приходится сопоставлять то, что в разное время говорит владелец. Ветеринар — это в какой-то степени детектив. В этом и заключается искусство наше.

Я в этой профессии всю жизнь, 25 лет уже. Никаких зигзагов судьбы, только животные. Несколько раз думал — бросить всё к чертовой матери, заняться чем угодно, только не этим. Но… Я свою профессию люблю и ненавижу. Много есть тяжёлого в ней.

***

В 90-е годы людям было так тяжко жить, что они нередко выбрасывали своих больших собак на улицу, потому что невозможно было их прокормить. Тогда десятками просто люди звонили: «вы усыпляете собак?», «можете усыпить собаку?»… Я в этом отношении человек категоричный. Говорю так: да, я усыпляю, но только больных и старых животных, кто уже никак не может собой управлять. А здоровых — нет.

Сейчас, слава богу, это всё уходит на спад. Редко приходится такое делать. Для меня это, честно говоря, крайне неприятная процедура. Особенно если приходится усыплять тех, кого долгое-долгое время сопровождал. И когда просят такие вещи делать, я потом болею несколько дней. Это крайне сложно, очень тяжело.

***

В нашей профессии шутка есть неприятная: задача ветеринарного врача — чтобы животное дожило до мясокомбината. Плоская шутка. Но есть и окрыляющая фраза: доктор лечит человека, а ветеринарный врач спасает человечество. Мы ведь действительно работаем с рядом заболеваний, которые разносятся животными, это так называемые антропозонозы — болезни, общие для животных и людей. И таким образом мы предотвращаем возможные эпидемии.

Но это, будем говорить так, лишь буквальное толкование этой фразы. А можно этот вопрос, эту миссию ветеринара рассматривать по-другому — что он помогает людям оставаться людьми. Возможно, если мы, люди, не будем относиться с состраданием, с уважением, с любовью к зверям — ну какие мы после этого люди.

Сейчас у меня их пятеро — два кота и три кошки. Уживаются нормально, никакого дележа территории, соблюдается старшинство. Правда, предполагалась всегда только одна. Пять — это исключение из правил, но так уж сложилось. Остальные как-то самозавелись, буквально — сами пришли. Мартын, например, 31 декабря со мной появился, хоть я этого и не хотел. Он в лифт зашёл первым и к двери подошёл тоже вперёд меня. А поверье такое есть — кто перед Новым годом в дом пришёл, тот и остаётся, нельзя его выгонять. Даже гость если придёт незваный. Так он у нас и остался как подарочек новогодний. Настёха так же: дети играли, качались на качелях, и тут она появилась откуда-то. И вела, сама шла впереди, как чувствовала, куда идти. Оглядывается – ну что ты там встал, давай, догоняй. Фросю мама принесла из подвала, там кошка окотилась, да видно собаки её задрали, детей некому было кормить, и вот так котят разобрали по подъезду. Ну, а Мурка у меня двухцветная — это святое. Проезжали с женой мимо, смотрю, девчонки котят в коробочке продают. Заглядываю, а там такая картинка сидит, руки сами потянулись. Мне почему-то для душевного спокойствия непременно надо такую кошку в доме, двухцветную, вот она есть — и мне хорошо.
***

С коровками я несколько лет работал, это было в деревне, по распределению после института. А обратно в город попал, потому что и срок обязательной отработки закончился, и хотелось ещё научной деятельностью заняться, диссертацию писать. Но так не совсем удачно совпало, что страна начала рушиться, Союз распадался, и все мои научные руководители оказались за границей — в Украине. Специалисты по той области, которую я представлял, в основном там были. Я занимался необычной формой лечения — иглотерапией. Иглотерапия и электрорефлексотерапия. У меня даже авторский прибор для этой методики имеется, и патент на него зарегистрирован…

Но в итоге оказалось, что это никому не нужно. Когда я предлагал хозяйствам новые методики лечения коров от бесплодия, они сказали — а нам проще зарезать. Хотя технология лечения была просто до смешного дешёвой, копеечной буквально. Зато эффективность лечения у меня составляла 99 процентов. Потом кучу раз комиссиям всяким приходилось доказывать, что это всё не обман, не фантастика. Ну а на сегодняшний день это вообще перестало быть актуальным, в силу того, что лечить-то некого. Всех отправили на колбасу, и перспектив у нас нет. Ближайшие 5-10 лет будет ещё яма в сельском хозяйстве.

***

Я пытался запоминать своих пациентов, сначала это были десятки, потом сотни. Поначалу я вёл записи, пытался фиксировать. А когда шесть 96-страничных тетрадок закончились, подумал — ёлки, а куда ещё-то писать? Взял большую амбарную книгу и стал вести учёт там. В той амбарной книге, я посчитал позже, было записано полторы тысячи пациентов. Потом и амбарная книга кончилась. В итоге я вообще перестал считать. Главное ведь лечить, и бог с ним, с персональным учётом… Но многих зверушек я очень хорошо помню. Как они были маленькими, как они у меня на глазах выросли, постарели, умерли. Что делать — «век их короток».

***

О рекордах долгожития. Самой старой собаке, которую я оперировал, было 27 лет. Это был карликовый пинчер, маленькие вообще живут достаточно долго. Самому «возрастному» коту, которого пришлось кастрировать, было 18 лет — и была необходимость в этой операции! Из кошек самую старую я видел, когда ей стукнуло тоже 27. Древняя, старенькая, но здоровенькая. Я, между прочим, приезжал не избавлять её от жизни, а наоборот, продлить её существование. Прекрасно выглядела для своих лет. Тут работает и генетический фактор, и правильное содержание. Нормальное, грамотное питание, активный образ жизни, вакцинопрофилактика — и море по колено, никакая зараза не возьмёт.

***

Они все стоят перед глазами. Даже иногда сны снятся, что я вдруг оказываюсь на планете кошек и собак, и я единственный человек среди такого общества. Причём я там совсем не венец природы. Как раз место моё там номер шестнадцать, если даже не ниже. Бах, и оказался на совсем другой планете, где не человек является умным существом. На планете животных. Они там все абсолютно здоровы и счастливы. И они так оборачиваются мне вслед и смотрят: о, так это ты здесь среди нас появился? Зачем сюда пришёл?.. Но им там, на их планете, на самом деле, по-настоящему хорошо.

Юлия КОРИНЕВСКАЯ