– Марина Анатольевна, как специалист Вы «росли» в то уникальное время, когда создавался психолого-педагогический факультет Красноярского госуниверситета, и у всех – и студентов, и преподавателей – было представление, что его выпускники совершат какое-то преобразование в «традиционной» школе.
– У многих из нас такая возможность появилась уже во время учёбы: новаторские методики, собственная практика, инновационные пробы, идеи демократизации – на базе 106-й школы (и в собственных мозгах) всё это отчасти реализовалось…
– А как Вы выбрали специальность – педагог, психолог? Династия, призвание?
– Родом я из Бурятии. Мама, действительно, учительница, папа долгое время работал главой Хоринского района. Район особый, знаменит национальными традициями, старейшей в Бурятии библиотекой, так что воспитание получила самое возвышенное. В детстве была мечта – окончить университет, чтобы работать в школе и преподавать все предметы сразу.
Когда я заканчивала родную школу, ей уже было 185 лет, и её коллектив старался быть «впереди планеты всей». Кабинет физики – оборудован по последнему слову техники, а на уроках биологии у каждого ребёнка на парте – микроскоп. Мы ставили массу опытов. Учителя «горели» работой. И даже окна зоомузея на биологическом факультете нашего университета для меня в своё время не стали новостью – кабинет биологии в нашей сельской школе был оформлен такими же выставочными витринами.
Я поступила на физфак Красноярского госуниверситета в педагогическую группу, где апробировался «коллективный способ обучения». Нашим первым преподавателем стал Манук Ашотович Мкртчян; он заложил в группе основы дружбы, взаимопонимания, и на третьем курсе большинство из нас перешло на психолого-педагогический факультет, осознанно собираясь работать в школе…
– Но Вы своё намерение вернуться в сельскую школу не осуществили, а остались в аспирантуре…
– Сначала на материале педагогической практики родилась методика «Стробоскопический мультфильм» – забавная смесь «Физики для малышей» и «Графического диктанта» Даниила Борисовича Эльконина. Под диктовку взрослого дети должны были рисовать определённое число клеточек вверх-вниз-вправо-влево, чтобы сделать «настоящий мультик с машинкой» (создаётся иллюзия движения). В итоге дети преодолевали трудности, связанные с умением ориентироваться на листе бумаги, внимательно слушать, понимать и выполнять указания взрослого, доводить начатое до конца. Затем под руководством Татьяны Васильевны Окладниковой всё это оформилось в дипломную работу о детской произвольности в контексте готовности к школе. Тема была новой, и на защите диплома Борис Иосифович Хасан сказал, что это готовая диссертация! Он, возможно, этот эпизод и не помнит, а для меня такая оценка была архизначима. Председателем комиссии был Эльконин-младший и тоже дал высокую оценку. В результате – рекомендация в аспирантуру. Родная школа меня отпустила, и её заветы я начала реализовывать на другом уровне.
– Вы поступили в аспирантуру к Б.И. Хасану. Разделяете взгляды своего научного руководителя на продуктивность конфликта?
– Конечно. Конфликт является основным механизмом развития. Когда случается конфликт? Например, когда у ребёнка есть притязания, но не хватает ресурсов. Или когда ресурсы есть, а притязания ограничены родителями. Дискомфортная ситуация стимулирует поиск новых ресурсов, новых целей, преобразует отношения – открываются новые возможности… Сторонники позитивного отношения к конфликту предлагают специально конструировать, инициировать конфликты в практике образования. Австралийский педагог Гарри Ричардсон отмечает, что учитель должен постоянно воздвигать горы для своих учеников, которые им нужно покорить; но он должен ясно понимать, смогут ли они это сделать. Ни один ребёнок не должен постоянно терпеть поражение. Любой вид деятельности детей учитель должен структурировать так, чтобы каждый ребёнок так или иначе достигал успеха.
– И как диплом трансформировался в диссертацию?
– В то время психологическая жизнь в городе бурлила, к нам приезжало много специалистов (как сейчас визит-профессура), и однажды на психологический декадник из Москвы приехала Вера Владимировна Брофман и привезла интереснейшие материалы по рисуночной диагностике. Так оформилась тема моей кандидатской – «Проявление характера образовательного конфликтного взаимодействия в тематических рисунках детей младшего школьного возраста».
В идеале в рисунках детей на школьную тему отражается переход от действий по типу «Я –школьник» к действиям по типу «Я – ученик».
– А что это даёт?
– Возможность в ненавязчивой форме отслеживать динамику конструктивного движения школьника в плане становления социальных отношений, освоения учебных норм, развития содержательно-учебного взаимодействия. Понимание того, насколько успешно ребёнок осваивает школьную территорию.
– Методика практикуется в красноярских школах?
– Это научная работа, и как любая диссертация она опубликована и живёт независимой жизнью. Мы какое-то время работали по этой методике, когда я была заместителем директора по воспитательной работе в младшей ступени 106-й школы. Кстати, именно благодаря этой должности начался новый этап моей научной биографии. Я всерьёз заинтересовалась психологией праздника – ведь что такое школьная жизнь без праздников? И вновь оказалось, что это новая тема.
– И важная – далеко не все дети переносят праздники…
– Вам нравятся «Смешарики»? Там есть серия, где смешарики сначала решили, что у них маловато праздников, а потом просто каждый день объявили праздником. И вот они уже еле ходят с барабаном и празднуют. Это абсолютно точная картинка того, что если праздников много и они эмоционально насыщены, требуют много ресурсов, то они перестают быть праздником. Праздник только тогда праздник, когда он разрывает будни, возникает как «нечто» событийное, значимое…
– Это тема будущей докторской?
– Да, надеюсь в ближайшее время оформить ту схему, которая вырисовывается. Значимые праздники, используемые как механизм развития, могут быть трёх видов – инициации, детерминации и акции. Во время праздника-инициации, т.е. посвящения, человек обнаруживает свой новый социальный статус. Сам он не принимает участие в подготовке праздника (инициацию всегда готовит племя), но во время его должен показать всё, что знает, умеет, на что способен. Новый статус и приобретается за счёт того, что у посвящаемого есть ресурсы, и он их предъявляет.
Классический пример – 1 сентября. У Михаила Яснова есть замечательное стихотворение «Я иду в школу». Его можно было бы по строчкам разобрать – так интересно автор показал все переживания ребёнка, который приобщается к статусу школьника. Например,
«Сверху – тучи,
Сзади – мамы,
Мой букет как зонтик прямо,
Удержать бы...
Удержу!»
Думаю, автор говорит не просто о том, что на первое сентября всегда дождливо. Тучи – это проекция, отражающая переживание социального давления, а мамы остались позади, и первоклассник стоит на линейке один на обозрении всего света. Когда десятиклассницы берут первоклашек за руку и ведут – символ установления контакта. Но «испытание букетом» продолжается, теперь для него остаётся только одна рука, и действие становится ещё более ответственным. И, наконец, последняя строфа:
«За окошком всё светлей,
Тучи в кронах тополей.
Я сижу за первой партой –
Приноравливаюсь к ней.
На окошке – мой букет.
И меня счастливей – нет!»
Кстати, это очень редко происходит, чтобы учитель запас банки или вазы под букет каждого ребёнка. А вспомните, как мы выбираем этот первый букет! И если потом его кладут в общую кучу, значит – «меня не приняли!». Это к вопросу о том, помогает ли мне, как маме, специальное образование или мешает. Я ведь тоже дочке предлагала купить хороший букет за 300 рублей, но ей «очень было надо» пойти в тот магазин, где красивые цветочки, и собрать по розочке разноцветное чудо. И я пошла, и отдала последние (реально последние) полторы тысячи за тот букет, но я понимала, зачем это надо ребёнку.
– Другие праздники также важны?
– Второй тип праздника – детерминация, когда праздник повторяется на протяжении нашей жизни. Новый год. День рождения. Это точки отсчёта. Относительно них мы подводим итоги, определяем себя в жизненном пространстве. Обнаруживаем приращение в собственном развитии.
И есть праздники-акции, праздники-действия, которые мы готовим для других и в результате этой подготовки подтверждаем и свои социальные статусы, и ресурсы… Все эти праздники должны специальным образом чередоваться, обеспечивая развитие.
– Вы относитесь как раз к той категории «компетентных родителей», которые в России – редкость (как говорят). Планировали ли вы детей – у Вас их трое, и они рождались со строгой периодичностью в три года…
– У нас четверо детей. Старший сын Алексей погиб три года назад: он только поступил в Академию музыки и театра и повёл группу на Столбы… Многие посещают заповедник с детьми, как парк, забывая рассказать о реальной опасности, которую могут таить в себе скалы, не зная истории Столбов, особенно Второго, самого высокого… А мальчишки всё время пробуют свои силы, чтобы потом вернуться со щитом или на щите.
Внешне Алёшка ничем не отличался от своих сверстников, был классным трейсером. К своим 16 годам он окончил среднюю и музыкальную школу по классу виолончели, Литературный лицей, занимался в мастерской Романа Харисовича Солнцева, писал стихи и рассказы, переводил с венгерского, эвенкийского. В 2001 году стал губернаторским стипендиатом. В 2006-м подготовил к печати книгу «Оранжевый» и в номинации «Ранний дебют» стал победителем Всероссийского литературного конкурса им. В.П. Астафьева. Его стихи и рассказы часто печатали в журнале «День и ночь», в «Городских новостях»… Потом печатали стихи о нём… Его друзья-лицеисты к нам часто заходят, это помогает… Алёшка с нами, ведь душа бессмертна. И для младших он – старший брат, очень авторитетный.
Что касается планирования – я не приемлю этот термин по отношению к такому чуду, как рождение ребёнка. Просто природа сама знает, когда это должно случиться.
– Это означает, что у Вас ещё могут быть дети?
– Как Бог даст. По крайней мере, муж уже спрашивает: когда у нас вновь будет маленький.
– И кто у нас муж?
– Тоже доцент, кандидат педагогических наук. Очень любит детей, сам из многодетной семьи – одиннадцатый ребёнок. А я, конечно, всё больше думаю о том, как бы поднять на ноги этих.
– У старших детей нет ревности к младшим?
– Нет. Хотя дочь с трудом принимает позицию «старшая в семье». Для неё старший брат является референтной фигурой, и она мечтает написать книгу, уже стала лауреатом конкурса «Золотое пёрышко» – это точно Алёшкино воспитание сказывается. Я её тяги к сочинительству не поддерживаю, даже боюсь. Ведь «поэты – это голос Бога», по словам Астафьева. Нечто тонкое, нам неподвластное, иногда опасное. Гонять мяч, порой, гораздо полезнее, нежели разбираться в каких-то философских материях и смыслах.
– У Вас с детьми, похоже, нет типичных современных проблем – компьютер, телевизор, отсутствие трудового воспитания…
– Проблему трудового воспитания я недавно решила как раз с помощью родного университета. Нам, многодетным мамам, впервые дали премию к 8 марта! Я всю её потратила на моющий пылесос. И оказалось, что одно дело, когда ты требуешь от ребёнка взять тряпку (фи!), и другое – когда у вас лучший в мире агрегат с аквафильтром, сделанный в Германии. Он, правда, ревёт, как три самолёта, но дети в очередь стоят, чтобы помыть пол. Даже младший, которому три с половиной. Если мы предлагаем детям адекватное для работы средство, то они к этому относятся спокойно и заинтересованно. А если ещё вы вместе с ними – им вдвойне приятно.
– То есть Вы за домашнюю автоматизацию?
– Я за то, что чем больше роботов-помощников, тем легче. И ещё стараюсь, чтобы дети трудились по очереди, и какие-то правила появлялись: если мама готовит, то дети моют посуду, и наоборот…
– Ваши дети уже умеют готовить?
– С папой они варят каши – у меня не хватает на это терпения и таланта. Могут поджарить яичницу и сделать гренки. Делают они всё вместе. При этом криков, споров много. Три года – опасная разница: иногда совпадают кризисы.
– Дерутся?
– И дружат, и дерутся, если надо. И игрушки делят, даже если купишь две одинаковые куклы. Потому что второй, оказывается, нужен был Лунтик, хотя если бы куклу не купили – нужна была бы именно она. Обычные сложности, которые есть постоянно.
– Они Вас не раздражают?
– Они должны только радовать любую маму. Значит, всё нормально. И потом, ссоры ведь не всегда.
– А проблемы с компьютером?
– С компьютерами. Телевизора нет, но дети на компьютере смотрят мультики, играют в развивающие игры, пишут, рисуют. Как только поняли, что мышью можно что-то сделать, так и осваивают – лет с двух. Один компьютер прикреплён к интерактивной доске, которую дети освоили гораздо раньше взрослых. Иногда приходят знакомые с детьми, и мы проводим развивающие занятия.
– Не консультируете ли Вы родителей, или, может, собираетесь такое консультирование открыть? У меня, например, масса вопросов по поводу своих детей возникла, которые хотелось бы задать...
– Год назад мы организовали Центр семейного развития «Подсолнух», заявили много интересных программ, но замахнулись слишком широко, в условиях кризиса негосударственным учреждениям существовать сложно. В результате мы оставили две программы «Малыш» и «English for every family», внутри которых и осуществляется консультирование на уровне клубной работы. И исследуем новый тип образовательной практики, когда и ребёнок, и родитель одновременно попадают в ситуацию образования, развиваются вместе, но каждый по своему…
– Какую литературу для повышения компетенции родителей Вы бы посоветовали?
– Родители, которых я консультирую, к числу наиболее понятных относят Юлию Борисовну Гиппенрейтер. Две её книги «Общаться с ребёнком: как?» и «Продолжаем общаться с ребёнком. Так?» очень нравятся родителям. Ещё я рекомендую прочесть книгу Марии Владимировны Осориной «Секретный мир детей в пространстве мира взрослых». Читая, неизбежно понимаешь, зачем дети тянут всякий хлам с улицы, устраивают тайники и «секретики», лезут в страшные места, рассказывают страшные истории…
Очень тонкие психологические программы скрыты в русских народных и литературных сказках, колыбельных песнях. Разбирая этот материал со студентами, понимаешь, почему «Репка» или «Колобок» так необходимы ребёнку. Многие родители никогда не задумываются о том, что Колобок на своём пути сталкивается со всё более сильными противниками, но при этом использует один и тот же ресурс – песенку, демонстрирующую высокую самооценку. Заяц, Волк, Медведь честно сообщали Колобку: «Я тебя съем!». И только одна Лиса скрыла свои истинные намерения, прикинулась слабой, немощной и эмпатичной. А потом – «Ам!!!» – и съела. Или «Репка». Тянуть её Дед зовёт Бабку (супруги), Бабка – Внучку («старый да малый»), Внучка - Жучку (друзья), Жучка – Кошку (враги, как «кошка с собакой»), Кошка – Мышку (жертвы: и кошка жертвует своими интересами – не ест мышку ради общего дела, и мышка, несмотря на угрозу быть съеденной, тянет репку). И всем миром вытянули, достигли цели, которую Дед поставил. Всё очень непросто.
– Как Вы считаете, какие качества нужно обязательно сформировать у ребёнка?
– Целеустремлённость, представление о том, кем ты хочешь быть. Доброта. Толерантность. Трезвый взгляд на жизнь. Умение находить дополнительные ресурсы, если тебе чего-то не хватает. У каждого родителя свой набор качеств, которые он хотел бы видеть в ребёнке. Есть и те, которых не хотелось бы, но они неизбежно возникают. Когда ребёнок из группы приносит: а вот у той больше кукол, а у этой красивее платье. Чувство зависти или какой-то неполноценности я бы по возможности исключала.
– А как этого избежать? Ведь это диктуется разной обеспеченностью семей…
– Я стараюсь объяснить, что если ты имеешь рубль, десять или тысячу, ты всё равно имеешь одинаково. На рубль ты купишь конфету за рубль, а на тысячу – ту же конфету за тысячу. Надо сформировать спокойное отношение к деньгам, вообще к товарам. И в смысле конкуренции – воспитывать стрессоустойчивость. Да, этого у тебя сейчас нет. Зато есть другое.
– Как многодетная семья – вы получали какую-то ощутимую помощь от государства?
– В своё время мы получили в Октябрьском районе свидетельство многодетной семьи, и это было, во-первых, очень приятно. К тому же по нему мы могли бесплатно ходить в театр, кино, ездить в транспорте. Потом эту льготу отменили. Сейчас выдают справки. Могу сказать, что иметь свидетельство приятней, чем справку. К тому же справка не даёт никаких льгот, и это немножко обидно.
Зато мы счастливым образом попали в программу «Молодой семье – доступное жилье». Это было непросто. Чтобы воспользоваться какой-то льготой, не надо ведь быть очень умным. Надо просто очень быстро по инстанциям собирать документы. Могу сказать, что мало какая многодетная мама найдёт в себе силы это сделать – настолько много бумаг и настолько часто их приходится обновлять, чтобы они были всегда свежими. Но мы прошли всё это, чудом сумели попасть в программу (объявление о ней нашли в газете напечатанным мелким шрифтом только потому, что долго его ждали). И получили социальную выплату на первоначальный взнос при оформлении ипотечного кредита. Ипотеку платить сложно, но гасить проценты опять-таки помогает государство. И теперь, слава Богу, мы живём в своей, а не в служебной квартире.
– А какие ещё нужны программы поддержки многодетным семьям?
– Насколько мне известно, жилищная проблема для многодетных семей – самая острая. Таким семьям очень сложно взять кредит в банке – и без этого расходы чаще всего превышают доходы. Хотелось бы, чтобы службы социальной защиты адресно информировали многодетные семьи о тех программах и возможностях, которые есть. А что ещё?.. У меня такое впечатление, что больше ничего. Ведь люди всё равно работают, рассчитывают свои силы. Нужно другое – побольше сюжетов о том, как замечательно иметь много детей, а не только как это трудно.
Валентина ЧЕЛАЗНОВА