В культурном приближении

Музыка

— Довольно трудно предсказать будущее в принципе, а тем более в наш скоростной век, — убеждён художественный руководитель и главный дирижёр Красноярского академического симфонического оркестра Марк КАДИН. — Классическая музыка стремительно меняется как жанр, но остаётся в истории как собрание артефактов, которые продолжают привлекать внимание. Непредставимая раньше доступность прослушивания любой музыки и в любое время, с одной стороны, приблизила эту музыку к слушателю, но с другой — предоставила этому слушателю гигантское количество других возможностей проводить время. Приходится констатировать, что в процентном отношении число слушающих музыку постепенно становится меньше и во многом потому, что количество жителей Земли увеличивается за счёт стран, далёких от европейской культурной традиции, тогда как коренное население Европы сокращается.

Другой исторический процесс — перемещение музыкального искусства из плоскости высокохудожественного, духовного куда-то в сферу развлечений.

Если раньше поход в концертный зал, театр, картинную галерею являлся актом приобщения к высокому искусству, стремлением найти ответы на вечные вопросы, то в наши дни публика ждёт и хочет ярких зрелищ и приятных впечатлений. Если рассматривать музыку как язык, то людей, понимающих его, становится всё меньше. Этот язык упрощается до последней степени примитивности, чему примером служат так называемые «хиты» звёзд шоу-бизнеса.

В 19 веке и в начале 20-го единственным способом услышать музыку было самому её исполнять (радио получило распространение только в 20-е годы прошлого века, — прим. автора). Поэтому в каждом приличном доме проходили семейные концерты, дети обязательно учились играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, а фортепиано или его разновидности были неотъемлемой частью интерьера. Для нескольких поколений людей музыка была частью их повседневной жизни, и этот язык был для них родным.

Сейчас среди большинства людей бытует мнение, что классическая музыка — это что-то непонятное, скучное и не очень нужное. Мысль можно продолжить и дальше — зачем нужен ШЕКСПИР и ДОСТОЕВСКИЙ, если есть иное увлекательное чтиво? Зачем ходить в музеи, если можно смотреть глянцевые журналы, где морские пейзажи несравненно ярче и точнее, чем у айвазовского? Зачем ходить в театр, если блокбастеры гораздо зрелищнее? Умение, а главное, потребность соприкасаться с высоким искусством уходит из нашей жизни. Язык этого искусства перестаёт быть родным. Не знаю, как долго или как быстро этот процесс будет происходить, но боюсь, что он необратим. Наверное, можно сказать так: классическое искусство не умрёт никогда, но его аудитория будет уменьшаться.

Каждый человек делает свой выбор — что читать, что слушать и смотреть. Радует, что благодаря научному прогрессу наши потомки будут точно знать, какими были мы. И уже хотя бы одно это — хорошая новость.

Скульптура

Когда в лихие 90-е красноярский скульптор Владимир ГИРИЧ (ученик знаменитого Юрия ИШХАНОВА) начинал работу над памятником воеводе Андрею Дубенскому, в стране царил застой. До сих пор мастер помнит, как на открытии монумента основателю Красноярского острога произнёс пророческое: «Над золотым куполом Красноярска вознёсся памятник в виде креста — символическая фигура, которая даст толчок развитию города». Сегодня, если посмотреть окрест, территория Взлётки и Стрелки — сплошь в новостройках.

— Как вам удалось тогда, 16 лет назад, угадать будущее? — спрашиваю у Владимира Васильевича.

— В те годы было сложно себе представить такой подъём. Мы шли по пути дикого капитализма, и мне казалось, что нет ничего ужаснее. В ту пору общество лихорадило: бастовали рабочие многих ранее передовых предприятий. Но я седьмым позвонком чувствовал, надеялся, что Красноярск будет интенсивно развиваться, строиться, что и произошло.

— Рискнёте дать ещё один прогноз на ближайшие 15 лет?

— Мне как человеку культуры близки вечные ценности, красота природная. Я хочу любоваться на живые цветы под ногами, а живу в городе, где, как грибы после дождя, растут высотные дома. Однако мне кажется, и через 15 лет, приезжая в Россию, иностранцы будут восхищаться нашими просторами, первозданной природой. Не потеряют они интерес и к нашему искусству — к русской живописи, графике, скульптуре…

— Что касается последней, то наш город не иначе как музей скульптурных приколов под открытым небом: «Мужчина с собачкой» (в народе «Дядя Вася — пьяница»), композиция «Дядя Яша и стажёр», «Похищение Европы», да ещё много чего…

— Проще простого — не работать с натурой, а почитать книгу, посмотреть репродукцию и «родить Европу», такую же, как в одной из бывших союзных республик. Есть и ещё «забавные» примеры. Всё это было бы смешно, если бы не было так печально... Именно с подачи бизнеса превалирует безвкусица. Неподалёку от драмтеатра имени Пушкина, в соседнем сквере, находится ротонда с изваяниями Александра Пушкина и Натальи Гончаровой. То, что руки слеплены ниже колен, это ещё полбеды. Но как объяснить, что великий русский поэт читает жене «Я помню чудное мгновенье…» — стихотворение, посвящённое Анне Керн? Нарочно не придумаешь… Видимо, очень торопились, обдумывать было некогда.

— Простоит ли ещё 15 лет памятник Вождю на Площади революции в том же виде, как сейчас?

— Мне сложно ответить на этот вопрос. В конце концов, решать молодому поколению. Одно могу сказать: сейчас наступило благодатное для людей нашей профессии время — свобода творчества. Это в советские годы искусство направляли исключительно в идеологическое русло — обязательная тема: Ленин, Сталин, члены

Политбюро ЦК КПСС. Но и тогда можно было идти своим путём, работать творчески, участвовать в выставках. Я сейчас преподаю, и мои ученики, надеюсь, будут продолжать заниматься рисунком и скульптурой и через 15, и через 20 лет. Многие ребята поступают в художественное училище, художественный и архитектурный институты. Моя ученица из Железногорска Кристина АНИЩЕНКО учится сейчас в Санкт-Петербургском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина на скульптурном отделении.

— Как думаете, инсталляции вытеснят классические виды искусств?

— Я в этом плане немного консервативен, придерживаюсь классической реалистической школы. Поэтому, глядя на то, как слон хоботом пишет картины или обезьяна малюет пятернёй на мольберте, не испытываю восторга. Почему развивается данное направление? Всё очевидно: это легко! «Произведение» можно сделать буквально из мусора. Вымазал в краске, покатал по холсту и выставил. Элементарно, технически быстро выполнимо. Конечно, и тут может присутствовать мысль… Но я всё же думаю, что и спустя годы классическое искусство будет возвышаться над инсталляциями. Может быть, жанры станут развиваться параллельно — ничего запретного нет.

— Чему отдаст предпочтение молодёжь?

— Пусть сама думает. Когда появляется животворное, выполненное руками художника произведение искусства, передающее состояние его души, то инсталляция «отдыхает». Что-то подобное мы уже проходили. Когда я в 70-е годы служил в армии (на Дальнем Востоке, в Находке), как раз начал развиваться фотореализм, и фотография стала вытеснять живопись.

Некоторые мои сослуживцы тогда скептически высказывались о моей будущей профессии. Помню, я до хрипоты спорил с ними, доказывал, что нельзя ставить знак равенства между трепетной душой мастера и бездушным фотоаппаратом. Это абсолютно разные вещи! Энергетика заключена в самом мазке. При жизни у Ван ГОГА ни одной работы не купили, а сейчас картины уходят за миллионы долларов.

А взять Сальвадора ДАЛИ — это прежде всего мысль, а не тупая камера, которую поставил, щёлкнул и готово. Труд художника всегда будет востребован.

— Может быть, через 15 лет круто поменяются технологии, материалы?

— Возможно и появятся новые материалы, но всё равно применять их будут наряду с традиционными, а это глина, камень, бронза. Сложно сказать, исчезнет ли художественное литьё — оно довольно трудоёмкое. Дорогостоящие в наши дни нанотехнологии, которые могли бы значительно ускорить работу скульптора, не остановятся в своём развитии, но и через 15 лет не достигнут того уровня, чтобы можно было перевести работу в бронзу, медь и т.д. Уже сейчас бурно развивается папье-маше, но это всё бутафорские дела — для театра, для инсталляций — чтобы побыстрее выплеснуть энергию. Вот вам и грань: временное — вечное.

— Какой видится вам собственная жизнь через 15 лет?

— Как и сейчас я буду работать, лепить, участвовать в выставках, прививать своим ученикам вкус. Мне кажется, через 15 лет красноярцы поймут, что нельзя распивать шампанское и танцевать у памятника Командору и выносить невест через ворота Города. Памятник установлен на месте бывшего кладбища, и когда шёл капитальный ремонт филармонии, здесь находили могилы. Танцевать в таких местах вообще грешно, погост — спокойное место, сюда надо прийти, возложить цветы, а не устраивать шоу.

— Что ещё изменится в облике города?

— Через 15 лет Свердловский район переименуют в какой-нибудь другой и уберут памятник Свердлову, а в Советском районе Красноярска появится Музей современного искусства. Каким он будет? Светлое как в Париже здание со стеклянным куполом, где много света, скульптур, графики, живописи, инсталляций. Надеюсь, что к 2028 году в краевом центре появится, наконец, памятник Михаилу Васильевичу ЛОМОНОСОВУ (конкурс я выиграл ещё в 1991 году). Монумент предлагали установить к юбилейной дате — в 2011 году, когда исполнялось 300 лет со дня рождения великого русского учёного, но не получилось. На сегодня у меня готова метровая модель скульптуры.

— И с местом определились?

— Сейчас в Красноярске строится новый мост через Енисей, а улица Ломоносова заканчивается как раз возле этого моста. Именно здесь мы с заслуженным архитектором России Александром Сергеевичем БРУСЯНИНЫМ и планировали поставить скульптуру. Если это случится, событие привлечёт внимание россиян. Именно Ломоносову принадлежат слова: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном…». Вот и будет могущество России прирастать из Красноярска!

Живопись

— Через 15 лет мы получим уйму работ, не имеющих высокой художественной ценности, — уверен российский живописец, заслуженный художник России, член-корреспондент Российской академии художеств Константин ВОЙНОВ. — Настоящих художников, которые выражали бы своё время — единицы. Всегда так было, независимо от форм собственности, формаций, способов обучения. Это просто космическая закономерность. Почему я считаю, что достаточно сильно упадёт общий уровень мастерства в широком смысле? Он уже падает везде: это я вижу, бывая периодически в Москве, Питере и других российских городах. Кстати, Красноярский художественный институт уже фактически сравнялся со столичными вузами и даже несколько приподнялся в своём развитии над ними.

— Но почему падает общий уровень?

— Сейчас у многих людей появилась возможность заниматься искусством, даже у обывателей. Допустим, сидят дома скучающие дамы, им хочется чего-то возвышенного, и они начинают посещать художественные студии, чему-то учатся, а даже маленький успех окрыляет человека, появляется иллюзия, что он уже становится мастером. И кстати, такие работы покупают, в то время как большинство художников-профессионалов живут впроголодь, потому что серьёзных заказов нет.

Лично меня беспокоит такое явление, как коммерциализация искусства, то есть на высоте оказывается не мастер, а талантливый менеджер, который из серого человека может сделать автора с именем, и с этим трудно воевать, потому что деньги большие замешаны.

Единственное, что сейчас могу отметить как положительный момент в масштабе России — это прекращение «войны» между реалистами и авангардистами. Видимо, наступило время, когда все точки над «i» расставлены. Классика осталась сама собой, как бы на неё не «катили». Из-за чего был сыр-бор? Превалировало мнение, что главное в искусстве — идея, но жизнь показала, что без мастерства любая идея бесполезна, тем более в искусстве.

Возможно, через 15 лет появятся ещё какие-то жанры, способы выражения, но в целом искусство не пострадает, а расширит свои границы.

— Останется ли в Красноярске региональное отделение Урала, Сибири и Дальнего Востока Российской академии художеств?

— Хотелось бы верить… Выживет и наш профессиональный союз, сохранив выставочные залы и мастерские. Мне кажется, самые тяжёлые времена миновали, когда к нам приходили откровенные бандиты с угрозами: вот вам деньги, а вы нам — здание в центре города. Однако деятельность союза, на мой взгляд, качественно изменится.

— Появятся ли новые пространственные решения в живописи?

— Вы имеете в виду 3D-техноло­гии? Они коробят зрение, и меня несколько раздражают, потому что ещё не достигли такого уровня, чтобы заменить собой настоящую натуру. Хотя не исключаю, что через 15 лет окажут художникам, музыкантам, режиссёрам большую помощь. Вот сейчас мы уже себе не представляем, как можно обходиться без Интернета, а всего каких-то 15 лет назад даже толком не умели им пользоваться. Компьютер упростил многие моменты, можно быстро найти нужную информацию и фотоматериалы — всё это значительно облегчило нашу работу. То ли ещё будет… Тем не менее, это всё технологии, упрощающие достижение цели, но не подменяющие собой духовных и творческих основ. Всё равно суть художника останется неизменной.

Андрей КУЗНЕЦОВ