Когда меня приглашают к детям, я жду этой встречи не меньше, чем они. Я отбрасываю в сторону все заготовки, не планирую заранее номера, включённые в свою программу. Я знаю только три слова, которые скажу в самом начале: «Добро пожаловать в Индию!».
Как ни странно, но моё увлечение Индией открыло мне дверь в мир ребёнка. Во время танца каждый камешек, каждая травинка оживают в воображении. В плавных линиях говорящих жестов в небо взлетают птицы, а юные пастушки вяжут цветочную гирлянду своему возлюбленному. Десятки легенд оживают в сознании танцовщицы и говорят со зрителем на немом языке. Это завораживает. Впечатляет. И трогает душу ребёнка, для которого грани между реальным миром и сказкой ещё очень тонки. То, что сокрыто от взрослых, очевидно глазам детей. И это не просто слова. За последние пять лет я видела тысячи этих глаз.
Начало пути...
Десять лет назад, учась на третьем курсе факультета филологии и журналистики, я привезла в наш город классический древнеиндийский танец. Именно привезла, поскольку этот редкий стиль в те времена был распространён лишь в нескольких городах России. Получив необходимые базовые знания и практический опыт мастер-класса, я твёрдо решила, что стану преемницей этого вида искусства.
Спустя несколько лет я открыла «Клуб любителей индийского танца» в детско-юношеском экспериментальном центре. Набрала группу из десяти человек. И довольно скоро, уже через полгода, мы стали выступать на разных городских площадках. После чего мне захотелось выйти за рамки простого танцевального кружка. Я долго изучала культуру Индии, её традиции, стала осваивать пение. И вот у меня появилась своя авторская программа «По страницам Индии», с которой я вышла на школы, лагеря, детские дома, профилактории, интернаты и даже центр временного содержания малолетних правонарушителей.
Окно в мир ребёнка
Когда меня стали приглашать в разные детские центры, первое, что мне запомнилось, – это наставления педагогов и воспитателей: «Побольше действий, поменьше слов. Дети утомляются быстро, им нужно всё зрелищное и динамичное. Они не будут ничего слушать - у них сейчас другие интересы». Проведя несколько таких «динамичных» программ, я не почувствовала удовлетворения. Бессилие и измождённость — не самая лучшая плата за отработанный концерт. Тогда я задалась вопросом: «Что нужно детям? Где находится окно в их внутренний мир?». С этого момента я стала его искать.
Одно из моих выступлений было запланировано в детском приюте «Надежда». Разрешение на проведение я получила не сразу, меня попросили предоставить «методологический план» моих программ: «Дети у нас сложные. Они не раскрываются перед незнакомыми людьми. К тому же вы не психолог и не знаете многих нюансов. Есть темы, которые не нужно с ними затрагивать». Я попросила позволить мне провести хотя бы одну программу и понаблюдать за детьми и их реакцией.
Мне хотелось установить с детьми эмоциональную связь. После каждого танца или песни я спрашивала, что они чувствуют. Как правило, почти все сразу улавливали настроение. «Как вы думаете, какая эмоция в нас самая сильная?». «Любовь», – отвечали пяти-, семилетние дети. «А к кому вы чувствуете самую большую любовь?». – «К маме и папе». Я была удивлена. Все дети, присутствующие в зале, были либо сиротами, либо из неблагополучных семей. Они-то точно не видели в своей жизни родительской любви. «А как бы вы показали любовь?», – и дети практически сразу сделали открытый жест от сердца, который обычно применяется в индийском танце. Все жесты тесно связаны с психикой человека. Если человек не чувствует внутри себя той или иной эмоции, он не может оформить её в какой-то жест. Любое движение нужно проживать – это главное правило. «Значит, дети на самом деле чувствуют внутри себя эту любовь», – подумала я.
Среди ребят была малышка, которая поступила в приют пару дней назад и сидела позади всех, практически не поднимая глаз. Она одна никак не реагировала на мои вопросы. И я словно чувствовала её страх и неуверенность, и невозможность произнести ни звука, будто внутри горький сухой ком. Я включила диск с легендой о злом демоне, который хотел убить своего сына и начала танцевать. Необыкновенно яркие, эмоциональные образы маленького, любящего весь мир мальчика и жестокого и бессердечного отца, бросающего его под ноги бешеному слону, обычно даже взрослых впечатляют и приводят в содрогание. Дети тоже сидели, не шелохнувшись. Но на их лицах сияла улыбка. И мне стало спокойно и радостно. Дети не смогли выразить свои ощущения словами, и я предложила им передать впечатление от танца образами природы. Большинство стали описывать солнечную поляну с цветочками, небо, играющих детей. Вдруг маленькая девочка встала со своего места, подняла руки вверх и сказала: «А я морская травка. Мимо меня рыбки плавают». Она соединила ладошки и стала показывать рыбок.
Индийская няня
Моё общение с детьми не ограничивается лишь разовыми выступлениями. Меня приглашают позаниматься с малышами движением, танцами или просто посидеть с ребёнком в качестве няни. Самым странным и запомнившимся был мой первый опыт в этой роли.
Когда я познакомилась с семьёй, куда меня пригласили, первая мысль, возникшая в голове: «И такое в жизни бывает...». Мама очень своеобразно воспитывала четырёхлетнюю дочь. Ни при каких обстоятельствах мне не следовало говорить девочке «так делать нельзя», «будь осторожна» и «это плохо», даже если она садилась на карниз открытого окна в 9-этажном доме. Нужно было представлять мир абсолютно безопасным, доброжелательным и совершенным в её глазах. А сама она должна была чувствовать себя центром мироздания. Всё это было бы не плохо, но девочка ни с кем, кроме мамы, не шла на контакт, и жила в собственном мире. Ключ от двери в него мне предстояло отыскать, но когда я появлялась на пороге, девочка делала вид, что не замечает меня, не желала ничем заниматься из того, что я предлагала.
Однажды мы качались на качелях, у меня в плеере играла музыка. Я спросила: «Тебе какую песню включить: с женским или мужским голосом?». – «С мужским», – ответила она. Затем подняла глаза вверх и через пару минут добавила: «Знаешь, где-то в глубине сердца мне сильно не хватает мужчины». Я была потрясена этим высказыванием четырёхлетнего ребёнка. Действительно, девочка росла без папы, и ей не хватало именно мужской энергии в семье.
Мы пришли домой. На кухне я увидела две разноцветные палочки: «Давай синяя палочка будет мужчиной, а золотая – девушкой Златой». Девочка подскочила на стуле, воскликнула, что она будет играть Златой и побежала за подушками – в них будет располагаться дом. Она попросила слепить из пластилина свадебное платье, всю домашнюю утварь и автомобиль. Незаметно пролетели четыре часа. Мне нужно было уходить, но ребёнок не хотел отпускать меня. Мы прожили в этой игре первое знакомство, свидание, свадьбу. Причём всегда, когда я потом приходила, она просила начать игру вновь со свадьбы. У нас родились дети. Мы наряжались, танцевали, путешествовали. Мы нарисовали цели, которые хотим достичь в жизни, и обязанности супругов. Мы играли в эту игру на протяжении 4-х месяцев.
Всё это время я наблюдала за эмоциональной динамикой девочки. Она стала буквально оживать: бежала открывать дверь, здоровалась и шутила. Начала проявлять заботу о других: приносить тапочки, чтобы у гостей не мёрзли ноги, беспокоиться о том, не голодны ли вы. Наконец, стала общаться с другими детьми и придумывать новые интересные занятия.
Эмоция чистой радости
Тому, что эмоция лечит подобно терапии, меня научил танец. Как научил и вообще жизни. Ни в школе, ни в институте никто не говорил мне, какими глазами нужно смотреть на мир. Только соприкоснувшись с древней культурой танца, я постепенно открыла в себе это восприятие мира, знакомое с самого детства, – состояние чистой радости. В Индии, и придя на службу в храм, вы увидите счастливых танцующих людей. Это медитация, погружение в мир эмоций, где природа и люди говорят на языке вечности.
При разности жизненного опыта, культуры – эмоции обладают универсальным характером. Танцовщица испытывает в танце грусть от разлуки с любимым – зритель, погружённый в танец, также переживает это состояние. Поэтому в танце всегда используется некий идеальный образ (как правило, взятый из мифологии), уже знакомый зрителю; образ, составленный на основе одной из базовых эмоций и потому созвучный каждому. Этот образ поднимает в душе личный неповторимый опыт и даёт возможность его пережить по-новому и более осознанно.
Всё, что мне удалось испытать в жизни — боль разлуки, страх, отчаяние, любовь — я переживаю заново на сцене. Поэтому в Индии танцовщица «созревает» только к сорока годам. Всё это время она накапливает опыт, который потом может передать зрителю. Душа танца распускается, когда ты начинаешь вкладывать в него свою жизнь.
Мне часто приходится слышать, что от танцев и песен, которые я исполняю, у людей меняется мироощущение, они начинают вести себя непривычно для них самих. Как будто внутри пробуждается что-то лучшее, что-то самое светлое. И тогда я наблюдаю картину, как глаза малолетних правонарушителей, например, начинают сиять, а сами они говорят о том, что каждый человек должен заниматься любимым делом и делать его так, чтобы другим от него было хорошо... Я верю, что высокие чувства и эмоции могут пробудиться этими же самыми эмоциями. Поэтому я работаю над этим изо дня в день. Можно сказать, это и есть мой путь.
Ольга ЯШИНА