Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
апрель / 2014 г.

Человек пластичен

Магистрант СФУ Аня ГРУЗДЕВА звонит в редакцию: «А давайте запишем разговор с Ильёй УТЕХИНЫМ. Он профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, занимается в том числе медийным пространством современных городов. Должен понимать, как современные люди коммуницируют — и почему коммуникация проваливается. Утехин через десять дней читает лекции в Москве, можно попробовать связаться с ним по скайпу».

«Подожди, Аня. Утехин завтра-послезавтра читает две публичные лекции у нас в Красноярске, в СФУ».

Понимаете? Во-первых, не надо никуда ехать и кого-то искать за тридевять земель, самые актуальные темы обсуждаются рядом, здесь и сейчас. А во-вторых — вот вам и иллюстрация коммуникационных и информационных (как в данном случае) провалов, о чём мы и хотели сделать публикацию.

Антропологи открыли для себя города

Итак, Илья Утехин. Антрополог по образованию, он поясняет, почему в начале 20 века учёные шли в заброшенные поселения, чтобы изучать человека как он есть, оторванным от напластований цивилизации. А сегодня их потянуло в города, причём самый модный предмет антропологических исследований — городские трущобы. Видимо, там тоже человек как он есть. Но главное – практически все люди живут в городах. Homo urbanus.

Первая лекция «Публичное пространство города как медийное пространство» сделана в формате «презентации». То есть очень много картинок и любопытных наблюдений, их комментирующих. Например, переселение в города уменьшает вероятность встретить знакомого (в сёлах каждый встречный знаком). И анонимность человеческих встреч становится существенным свойством пространства.

С другой стороны, присутствие бок о бок людей разных культур и традиций (например, в кафе, где одни не едят свинину, а другие — едят) предполагает необходимость некоторого уровня толерантности – и в то же время даёт повод подчеркнуть нашу разницу.

Или вот ещё тренд: если раньше информация в городском пространстве была объектом контроля и не предполагала интерактивности, то теперь взаимодействие с пользователями, которые становятся соавторами, - более чем востребовано. Множество примеров из области современного искусства работают в этом направлении. Несколько лет назад в Милане была такая инсталляция — Dreaming wall: проекция на стену дома текстов эсэмэсок, случайно выбранных из только что отправленных неподалеку оттуда.

В этом же контексте — появление в городах малых скульптурных объектов, с которыми прохожий может вступать во взаимодействие. Памятник былых эпох — он ведь взаимодействия не предполагал, скорее помечал, кто здесь хозяин. А вот Андрей ПОЗДЕЕВ в Красноярске или Антон Павлович ЧЕХОВ в Томске — нынче совсем другая история.

Классика Выготского

Пожалуй, следует упомянуть, что на второй лекции аудитория была заполнена значительно плотнее (обычно бывает наоборот). Возможно, сарафанное радио сообщило, что лектор того стоит. А может, совершенно другая тема лекции - «Семиотическая психология Л.С. ВЫГОТСКОГО: взгляд из XXI века» — привлекла дополнительных слушателей, не только архитекторов и медийщиков, но и психологов, скажем.

Однако присутствующие должны были почувствовать разницу: если первая лекция структурировалась показом слайдов, то вторая вовсе обошлась без экрана. При этом сам Утехин сказал, что формат таких полуторачасовых выступлений в ближайшие годы умрёт. Кстати или нет, но хочется выразить сожаление по этому поводу, особенно в контексте данного номера газеты, посвященного культуре. А как же тысячелетняя культура университетов? Веками профессора читали — и слушатели ничего, внимали и образовывались. Почему же сейчас это неэффективно? Кстати, примеры, приведённые на этой лекции, стоят перед глазами не хуже картинок. И уж по крайней мере их проще пересказать (попробуйте-ка описать слайд). Вот только три сюжета.

Костыли памяти

Лев Выготский часто начинал свои выступления с циркового «фокуса». Он просил продиктовать ему длинный ряд четырёхзначных чисел, записывал их на доске, потом поворачивался к доске спиной — и мог воспроизвести все числа в любой последовательности и с любого места. Секрет был вовсе не в том, что у Выготского феноменальная память. Просто когда-то в юности Лев Семёнович готовил себя к профессии театрального критика и выписал самые значимые произведения мировой культуры в хронологическом порядке. Эту таблицу он знал наизусть. Потом оказалось, что именно она помогает ему запоминать любые числа, которые он мысленно просто вставлял в тот или иной промежуток «дат». Так Выготский сформулировал необходимость использования опосредующих элементов для выработки тех или иных высших психических функций (не только памяти). И открыл механизм семиотической организации этих процессов.

Сначала снаружи, потом внутри

Дальше И. Утехин рассказал про «общий генетический закон развития», сформулированный Выготским. Психологам закон, наверное, известен как азы профессии, но для кого-то он стал настоящим откровением. Закон гласит: «Всякая психическая функция в культурном развитии ребёнка появляется на сцену дважды: сначала в социальном плане, затем в психологическом». То есть сначала ребёнок действует, причём не в одиночестве, а в окружении других людей, а потом вырабатывает к этому внутреннее отношение.

Когнитивные процессы зачастую включают в себя предметы, средства репрезентации информации и даже других людей. Американский «выготскианец» Дж. ВЕРЧ приводит такой пример: маленькая дочка подошла к папе и сообщила, что нигде не может найти любимую игрушку. Они осмотрели все возможные места, а потом папа спросил: а когда мы ехали в машине, у тебя в руках была кукла? И тут девочка сообразила, что в машине — была, а потом — нет, пошла и нашла потерю. Так кто нашёл куклу? Папа — или он только помог вспомнить?

Это пример такой коллективной мыслительной работы. Или как научно определяет докладчик — социального распределения когнитивных процессов. Про это — ещё один яркий пример.

«Красный феррари»

Представьте, что по дороге мчится шикарный автомобиль с открытым верхом, за рулём такой крутой мачо, он всех объезжает зигзагами, обгоняет и исчезает где-то на горизонте. Вопрос: это он такой отличный гонщик, или всё же заслуги – у всей «команды» находящихся в тот момент на шоссе автомобилистов? Ведь каждый из них вовремя увидел приближение гонщика, кто-то чуть свернул к обочине, расширив коридор, кто-то притормозил, дав место впереди себя… В результате над оптимальным раскладом этой партии поработали все.

Вот так сегодня мы в идеях Выготского находим основания для ключевых положений современной когнитивной науки, которая анализирует процессы мышления, памяти, навигации, вообще совместной деятельности.

Распараллеленный мир

А потом состоялся-таки разговор Ани с Ильёй, и говорили они о знаковой системе современного города, о новых технологиях коммуникации с миром и о том, что дают и чем вредят они человеку.

— Есть такой фотограф Александр ГРОНСКИЙ. Он как-то признался, что снимает на окраинах, а не в центре города, потому что центр для него слишком перегружен знаками. Так ли это? И как эти знаки влияют на современного человека, в какой диалог они заставляют его включиться?

— Я понимаю фотографа. Его эстетическим воззрениям противоречит насыщенность разного рода сообщениями, например, текстами. Есть люди, которые любят на себя повесить значки, надеть майку с надписями, а есть те, кто принципиально маек с надписями не носят. Я тоже снимаю и иногда дарю друзьям фотографии. Однажды меня пригласили в гости, я принёс фотографию, но не стал её дарить, потому что понял: там очень лаконичный дизайн, и всё в устройстве интерьера таково, что исключает картинки на стенах. Эстетическое чувство моего приятеля тревожат картинки.

Так и чувства фотографа тревожит тот факт, что огромное количество разных сообщений обрушивается на человека, и человек вынужден, по сути, не обращать на них внимания. Ведь для того, чтобы прочитать всё и воспринять всё, что находится на площади или на протяжении ежедневного маршрута, нам нужно было бы остановиться. Но мы не обращаем на это внимания. Картинки, реклама, светофор, звуковые сигналы, то, что движется в витрине, флаеры, которые вкладывают в руки... Всё это для людей, которые выросли в этой культуре, не проблема. Они находят свои пути взаимодействия с таким пространством. Они, например, сами в наушниках. То есть их внимание распараллелено, и они ни на чём долго не фокусируются, а значительную часть информации воспринимают в фоновом режиме.

А для человека, который привык общаться с природой, долго читать одну и ту же книжку, сосредотачиваться, такое знаковое пространство чуждо. Я тоже, например, не могу ехать в маршрутке, потому что водитель включает такое радио, которое я слушать не могу.

— Можем ли мы предположить, что даже те, кто вырос в этом информационном, визуальном шуме, захотят убежать от него? Человек ведь не может воспринимать столько информации, сколько есть сейчас вокруг... Или всё-таки он адаптируется, какой бы массив информации на него ни вываливали?

— Человек довольно живучее существо и адаптируется ко многим вещам. Он может встраивать в своё функционирование и разные технические устройства, и инструменты, которые продолжают его функции восприятия, познания (как палочка для слепого; вот где заканчивается его орган познания – там, где он держит за рукоять, или на конце палочки?).

Двадцатый век совершил с нами переворот: сегодня бОльшая часть населения живёт в городах, в мегаполисах. Здесь мы постоянно находимся в окружении шума. И часто нас как раз поражает тишина в сельской местности. А для «горожанина» тишина — то, что стало фоном, что мы перестали замечать. Пределы приспосабливаемости человека очень велики, поэтому вполне возможно, что новые поколения будут всё более и более толерантны к такого рода нагрузке, потому что их внимание избирательно.

Эта избирательность отчасти автоматизирована. По отношению к новостям вашим агентом, выбирающим важное, является фейсбук, он отфильтровывает то, что, по его мнению, вам интересно. И вам это действительно интересно. То есть ваше внимание зависит не только от вас, а от того, что за вас кто-то выбрал.

В мегаполисе среда не гомогенна. Есть клуб, где звуковая волна потряхивает вашу диафрагму. Есть чил аут, где всё специально иначе. Известно, что чем дороже ресторан, тем в нём тише.

— Получается, что мы в скором будущем должны будем платить за то, чтобы побыть в тишине?

— Вы же покупаете возможность не видеть рекламу. Если у вас платный аккаунт, то вы потребляете те медиа, за которые заплатили, без рекламы. Вы платите за то, чтобы вам не мешали.

Вообще шум у нас ассоциируется, прежде всего, со звуком, и в этом смысле звуковая агрессивность среды хуже визуальной, она гораздо более вирулентная, если говорить в медицинских терминах, или попросту опасная. Когда у нас на эскалаторе метро висят рекламные щиты, мы можем на них не смотреть, а вот не слышать звуковую рекламу мы не можем. И поэтому создание звукового фона и промывания мозгов с помощью этого — черта господства и контроля за пространством.

— Похоже, современный человек уже «подсел» на то, что его постоянно вовлекают в диалог. Мы зачастую не можем и часа провести, чтобы не проверить почту, твиттер.

— Да, это синдром, когда молодые люди не могут не думать: а не пришли ли им обновления в фейсбуке, твиттере, инстаграме, не залайкали ли их посты? Есть и такой известный феномен, как вибрационные галлюцинации, когда кажется, что телефон подаёт сигнал, а на самом деле он молчит. Такая постоянная включённость в диалог действительно характерна для некоторых людей, но подчеркиваю - для некоторых. Есть и те, кто мало пользуется технологиями, мало общается в Интернете, но при этом занимает высокие социальные позиции. Это довольно распространённая ситуация для людей, у кого есть секретари.

Действительно, интенсивность контактов у многих людей возросла. Поэтому сегодня изменяется способ презентации личности. Личность сегодня состоит не только из внешнего вида и статуса, но и из виртуальной презентации человека. У него есть блог, профиль в фейсбуке, и сейчас даже в бланке при устройстве на работу или в грантовой заявке просят указать ваши страницы в Интернете, где иногда можно узнать о человеке больше, чем при личном общении. Конечно, человек этим озабочен. Самопрезентация должна оставаться актуальной, всё время обновляться, быть интересной другим. Человек озабочен имиджем, но не перед лицом всего мира, а перед лицом той группы, которая для него актуальна. Если он долго не появляется в Интернете, он думает, что теряет своё публичное лицо.

— Как вы считаете, Интернет и обычный мир — это всё-таки одна коммуникативная реальность или две? У меня, например, есть ощущение, что, включая браузер, я открываю некий параллельный настоящему мир.

— Здесь есть несколько аспектов. С одной стороны, Интернет — это часть нашей обычной жизни. Билеты на поезд, концерт, выставку сегодня можно купить в Сети. Если я в скайпе по делу общаюсь с коллегой, то у меня нет границы между работой в Интернете и повседневностью. Это органическая часть, и она ничем не отличается от остального мира.

С другой стороны, общение в Интернете отличается от общения лицом к лицу. Когда мы видим друг друга непосредственно или хотя бы через видео, мы всё-таки видим много и невербального. А когда общаемся в чате - это совсем другой жанр. Мы можем воспользоваться этими ограничениями, чтобы всё остальное себе достроить. В ранних формах интернет-общения преимуществом было то, что ты можешь спрятаться под маской в социальных сетях, и эта анонимность была прелестью, которая позволяла тебе выстроить любой образ. Ты мог играть со своей личностью. Но любопытно, что через десять лет возобладала другая тенденция: Интернет как продолжение жизни, и твой профиль — это ты настоящий, это твой своеобразный паспорт.

— Недавно в кинотеатрах показывали новый фильм Спайка ДЖОНСА «Она», где герой покупает операционную систему с голосом Скарлетт ЙОХАНССОН, начинает общаться с ней, как с человеком, а потом и влюбляется в неё. Он испытывает реальные чувства. Может ли Интернет стать органичной частью нашей чувственной реальности?

— В середине 60-х годов появилась такая программа «Элиза», названная в честь Элизы ДУЛИТЛ. Автор этой программы Джозеф ВЕЙЦЕНБАУМ программировал на Lisp. «Элиза» была первой программой-ботом, которая имитировала общение простыми средствами. У «Элизы» был скрипт «доктор», который позволял построить общение таким образом, чтобы человек сам себе помог, выговорился, сформулировал какие-то вещи. В любом другом жанре общения требовалось бы реальное понимание того, что человек сказал, а программа могла ответить вопросом на вопрос: «Какие книги тебе нравятся?» — «А вам какие?». Удивление Вейценбаума было связано с тем, что некоторые люди, которые попробовали общаться с «Элизой», были уверены, что они разговаривают с настоящим человеком. Вейценбаум потом написал книгу, которая была продиктована его озабоченностью тем, что компьютер способен создавать вокруг человека фальшивую реальность.

То, что сейчас искусственный интеллект может обмануть человека, это правда. Даже очень примитивные вещи могут обмануть, например, поставленные в нужном месте ответы «да» и «нет» могут создать иллюзию настоящего общения. Показательно, что такие обманы связаны с областью романтических отношений: смс, общение на сайте знакомств, в чате. Это обычные практики, часть современной жизни, которая опирается на новые технологии.

СФ