В ходе очередного обсуждения нового генерального плана*, что прошло в середине сентября, прозвучал вопрос, способный заинтересовать всякого добросовестного налогоплательщика, хоть немного представляющего, во что обходятся генеральные планы вообще и генплан миллионного города в частности. Звучал вопрос приблизительно так: «Можно ли с уверенностью сказать, что генплан не будет перекраиваться в сторону ухудшения городской среды?». Ответ, удовлетворивший и пессимистов, и оптимистов, был краток: «Это зависит только от красноярцев».
Перешли на сторону народа
Всё дело в том, что внесение изменений в генплан законом позволяется, но при соблюдении определённой процедуры. Говоря простым языком, это выглядит так: если кому-то для строительства жилых многоэтажек приглянулась территория, обозначенная генпланом как рекреационная зона, предназначенная исключительно для отдыха горожан, то он может смело подавать заявку с соответствующим обоснованием городским властям и ждать решения. В определённый законом срок власти эту заявку обязаны рассмотреть и вынести на публичные слушания. Если общественность позволит рекреационную зону превратить в зону многоэтажной жилой застройки, то так тому и быть. Понятно, что для этого соискатель должен обеспечить явку на публичные слушания исключительно «правильной» общественности.
Но что мешает горожанам тоже не сидеть сложа руки, пустив дело на самотёк? Вот здесь и возникает проблема. Сила, требующая изменений в генплане, всегда активна и даже агрессивна. Она чётко знает, чего хочет. На её стороне ею оплачиваемые юристы, экономисты, проектировщики, инвесторы — армия, вооруженная до зубов! И кто ей противостоит? Общественность. То есть нечто неопределённое, плохо информированное, пассивное, неорганизованное и бессловесное.
Нет, общественность, конечно, понимает, в чём её интерес. Вот только кто ей его сформулирует так, чтобы противостоять целой армии? Очевидно, что это под силу только профессионалам. И в первую очередь архитекторам.
Надо сказать, что в последнее время в их адрес горожанами было высказано много самых разных претензий. Большей частью вполне обоснованных. У них на глазах, да и при их содействии, обещанное властью улучшение городской среды из года в год упорно подменяется пресловутыми «квадратными метрами» чудовищных микрорайонов без школ, поликлиник и детских садов. В то же время давно застроенные территории подвергаются нашествию всевозможных торговых центров, офисных зданий, гостиниц и прочих далеко не всегда уместных для конкретного места сооружений, в полном смысле слова закрывающих солнце тем, кто обосновался там ранее.
По понятным причинам архитекторы, как правило, весьма сдержанно высказываются по этому поводу. Обычно они стараются сохранять нейтралитет, опрометчиво считая потерю лица меньшим злом, нежели потерю заказчиков (кто без греха, пусть первым бросит в них камень). Но всему есть предел.
Последней каплей, которая таки переполнила чашу терпения наиболее сознательной части профессионального сообщества, стало намерение провести реконструкцию так называемого исторического квартала в границах улиц Горького — Бограда — Декабристов — Маркса по проекту, вызывающему у специалистов большие сомнения.
Члены Союза архитекторов России наконец-то решили действовать в соответствии с Уставом своей организации, в котором чётко и ясно перечислены цели и задачи, перед ней стоящие. А именно: «формирование полноценной среды жизнедеятельности граждан Российской Федерации и содействие сохранению архитектурного и историко-культурного наследия России». А также «защита общества от непрофессиональных действий в области архитектуры и градостроительства».
Надо сказать, что знакомство с этим документом вызывает много вопросов к членам Союза. Особенно в части «защиты от непрофессиональных действий». Но, как говорится, лучше позже, чем никогда.
Итак, в конце августа инициативной группой, в основном состоящей из членов Союза, было предложено создать в городе общественный градостроительный совет. В него помимо архитекторов должны войти и другие профессионалы, готовые обсуждать градостроительные проблемы. А главное — не только высказывать свою позицию, но и активно её отстаивать. К работе совета предполагается привлекать независимых экспертов, депутатов, активистов различных общественных групп и организаций.
В последние годы подобные советы появились во многих городах России. Об их эффективности пока судить сложно. С уверенностью можно сказать лишь то, что поле деятельности им обеспечено обширное — проблем в наших городах более чем достаточно. И Красноярск не исключение. Ярким примером жёсткой борьбы интересов может служить судьба нашего исторического квартала, подтолкнувшая архитекторов к решительным действиям.
Прошлое как национальное достояние
Во времена, когда извлечение максимальной прибыли объявлено наивысшим благом и возведено в ранг добродетели, сложно ожидать больших успехов в деле сохранения городской исторической застройки. А потому не приходится удивляться, что каким-то чудом сохранившийся в самом центре нашего города деревянный квартал не даёт покоя желающим повысить «капитализацию» этой находящейся в запустении городской территории. Повысить, разумеется, исходя из самых благих намерений — осчастливить горожан ещё одним торговым центром, в котором они так отчаянно нуждаются.
Куда выстлана дорога благими намерениями, всем хорошо известно. В так называемом цивилизованном мире наберётся достаточно примеров, когда самые распрекрасные проекты после реализации в считанные годы обращали недавние пустыри в сущий ад — рассадник преступности, наркомании и прочих явлений, характерных для нездорового социума. К счастью, ничего подобного нашему историческому кварталу в любом случае не грозит. Но «капитализацию» там предполагается произвести основательную — чтоб и духу не осталось от когда-то крепкой городской усадебной жизни, что вели красноярцы до эпохи исторического материализма. Взамен предусматривается потребительский рай и вполне цивилизованная свалка из чудом уцелевших деревянных зданий, собранных до кучи по всему городу. Для её размещения, правда, придётся прихватить кусочек Центрального парка. Но что делать? Наследие-то надо сохранять.
К сожалению, мы никак не можем прийти к пониманию, что исключённые из контекста городской жизни старые деревянные дома безвозвратно теряют свою идентичность. Что так называемый музейный подход на корню губит реальную возможность дополнить и поддержать историческую деревянную застройку усилиями нового развития. Справедливости ради надо сказать, что ещё лет сорок назад этого понимания не было и у тех, на кого мы давно привыкли ссылаться, защищая своё право на сохранение культурной идентичности.
В первую очередь, это близкие нам по климату скандинавские страны, обладающие, как и мы, значительными лесными ресурсами и, как следствие, значительным деревянным наследием. В Скандинавии, начиная с семидесятых годов прошлого века, старая деревянная застройка на государственном уровне признана важнейшей частью национального культурного достояния. Более того, её сохранение считается обязательным условием устойчивого развития городов и городских сообществ.
Примером может послужить шведский городок Эксфьё в провинции Смоланд, население которого не превышает 10 тыс. человек. Городок этот во многом уникален. Трудно представить, но северная часть его исторического ядра, состоящего из одноэтажных и двухэтажных деревянных зданий, с момента своего основания в 1568 году ни разу не выгорала. Это просто удивительно, беря во внимание невероятную для нас плотность деревянной застройки. В России, а тем более в Сибири горожане предпочитали жить в так называемых городских усадьбах с огородами и всевозможными службами.
Конечно, усадьбы эти во многом уступали своим свободным от городского гнёта сородичам, но всё же сохраняли основные черты столь любимой нами усадебной жизни. Потому, глядя на сделанные в Эксфьё снимки, русскому человеку сложно признать, что в стоящих стеной деревянных домиках можно жить хоть сколько-нибудь комфортно. Надо думать, наши земляки лет сто назад вообще нашли бы их непригодными для жизни. Тем не менее главным предназначением их использования было и остаётся именно жильё.
Хотя есть там и множество крошечных гостиниц, всевозможных сувенирных лавок, магазинчиков, ресторанчиков и кафешек. Благо на улицах городка постоянно топчутся туристы и свободные от каждодневных забот аборигены, приятно проводящие время в любезной их сердцу традиционной торгово-ремесленной атмосфере. А в отпечатанной муниципалитетом для заезжих гостей брошюре гордо значится: «Инициативный дух, который вы видите в Экфьё сегодня, исходит из давнего прошлого, и мы можем сказать, что он — в нашей крови!»
Никто из тех, кто побывал в Эксфьё, не станет с этим спорить. Отдавший много времени и сил изучению деревянных городов московский архитектор Андрей ИВАНОВ говорит о своём посещении этого города: «Основной итог впечатлений — ощущение живого исторического города, особой уникальности целостной, непрерывной городской среды. Находиться в ней странно и очень волнительно для человека, выросшего в обычном каменном городе».
По мнению архитектора, именно это лежит в основе привлекательности Эксфьё для туристов, которых каждый год приезжает в этот крошечный городок до 200 тысяч. Отмечается им и ещё одна существенная деталь: «Хорошее техническое состояние каждого здания, разнообразие ручной работы, раскрашенные фасады, простые, но очень уместные и великолепно отреставрированные архитектурные детали, чистые мощёные улицы — свидетельства не просто централизованной деятельности по сохранению памятников, но постоянного участия населения в поддержании зданий и всего города».
Не составляет ли этот факт сам по себе огромную ценность? Помимо привлекательных для туристов и прибыльных для бизнеса кварталов Эксфьё получил нечто более важное — исключительно сознательное, активное и сплочённое городское сообщество, объединяющее, ко всему прочему, людей достаточно состоятельных, а значит способных не только фантазировать, но и оплачивать фантазии.
Большинство зданий в старой деревянной застройке находится в частной собственности. Чаще всего их владельцы — представители так называемого верхнего среднего класса. А люди эти, как известно, не только финансово состоятельны, но ещё и достаточно креативны. Не удивительно, что на такой замечательной исторической почве им удалось совместно с Гётеборгским технологическим университетом создать центр сохранения деревянного зодчества, в котором они организовали музей местной строительной культуры и уникальный магазин, торгующий материалами, необходимыми для поддержания деревянных зданий.
Наиболее ярко потенциал этого сообщества проявил себя в реализации довольно дорогой специальной комплексной программы защиты деревянного городка от пожаров. Программа включила в себя установку огнестойкого остекления и стационарных спринклеров, монтаж системы мгновенного оповещения и других специальных систем, соответствующих назначению каждого конкретного здания. Главный источник финансирования программы — средства собственников.
Первоначально же возрождение деревянного исторического центра Экфьё, как и других шведских городов, осуществлялось при значительном участии государства. В основном это касалось подготовки кадров реставраторов и создания культурного бренда «шведский деревянный город».
Сегодня поддержание и сохранение деревянной застройки в основном стало делом собственников. Как отмечает в своём исследовании Андрей Иванов: «Местное самоуправление уделяет всё большее внимание проблемам городского наследия при планировании города, а жители, которыми движет уважение к наследию и гордость за свой город, отвечают осмысленным поддержанием своей собственности согласно её исторической ценности и юридическим постановлениям. Эта комбинация нисходящих сверху и восходящих снизу от широких масс векторов ревитализации привела к высокому качеству общественной и частной среды Гамла Стана (старого города — ред.)».
Надо признать, что прийти к такому результату шведскому городку Экфьё удалось не сразу. Первая попытка что-то сделать с его старым центром была предпринята ещё в 1856 году, когда было решено произвести перепланировку. К счастью, эта идея успеха не имела, и деревянный город благополучно дотянул до начала следующего века, когда в шведском обществе возник интерес к проблемам сохранения исторической застройки. И только в пятидесятые годы понемногу пошёл процесс адаптации старых деревянных построек к требованиям бизнеса и предпочтениям жильцов. В частности, муниципалитет тогда предпринял серьёзные планировочные шаги, сняв проблему уличного движения и автостоянок.
Так из года в год между городскими властями и собственниками деревянных домов понемногу возникало понимание и выстраивалось взаимодействие. Даже выпускались специальные пособия, разъясняющие, как можно наилучшим образом сохранить деревянное здание. В результате этих усилий современный Экфьё заполучил исключительно качественную, привлекательную для хозяев и гостей городскую среду, ставшую его визитной карточкой.
К вопросу о ценностях и цивилизованности
Имея перед собой такие примеры, мы вполне можем изменить ситуацию, не потратив на это, как шведы, ста лет. К тому же, по ряду причин наш исторический квартал имеет намного больше возможностей для интеграции культур прошлого и настоящего, для создания среды, более комфортной и для жизни, и для бизнеса, нежели старые шведские постройки. В отличие от стоящих в ряд, плотно примыкающих друг к другу домиков, усадьбы дают собственникам больше свободы в реализации своих планов, ну а городу позволяют получить уникальное и при этом качественное общественное пространство. И что важно, позволяют создать среду, основанную на традиционной городской сибирской культуре.
По большому счёту именно эта среда должна являться объектом охраны, а не отдельно взятые здания. Предлагаемый же проект неизбежно сделает их «отдельно взятыми», так как лишит усадеб. Масштаб содеянного усугубит присоединение к этой жалкой стайке осиротевших домиков других сирот, перенесённых с улиц городского центра. И тоже голеньких, конечно. Какое в результате представление можно будет составить о жизни красноярцев в конце позапрошлого и начале прошлого века? В лучшем случае никакого. Ну а в худшем — и говорить не хочется.
По понятным причинам сторонники «капитализации любой ценой» с этим никак не могут согласиться. И правда, когда речь идёт о прибыли, какие ещё могут быть «гуманитарные составляющие»? Да и зачем заглядывать далеко вперёд и адаптировать сохранившуюся старину к нуждам сегодняшней жизни и сегодняшнего бизнеса. Местного малого бизнеса, разумеется.
Видимо в этом и кроется разгадка упорства «капитализаторов» — малый бизнес им не интересен. Тогда, может, чтобы не упустить потенциальных инвесторов, заинтересовать их чем-то другим? В нашем городе достаточно возможностей для птиц самого разного полёта, включая перелётных. Вот только им ли решать, что и каким образом здесь у нас надо сохранять? А потом, неужели у нас, сибиряков, не сохранился тот самый инициативный дух, что бережно хранят в своей крови обитатели европейского городка? Если заглянуть в историю, то дух этот в нас вполне может оказаться покрепче шведского. Так стоит ли разменивать его на всякую мишуру?
В советские времена особо преуспевающие представители наших среднеазиатских республик имели обыкновение обтачивать совершенно здоровые зубы, чтобы поставить золотые коронки. Очевидно, что таким своеобразным способом они повышали себе «капитализацию» в глазах сообщества, к которому принадлежали. Как и предписано экономической теорией, повышали со всеми вытекающими из этого преимуществами, включая сугубо материальные.
Насколько приемлема подобная «капитализация» — зависит от степени цивилизованности общества. Вот с этой степенью нам и надо как можно быстрее определиться, чтобы не насмешить всех золотым блеском, скрывающим безжалостное и бездумное разрушение подлинного, т.е. по-настоящему ценного.
«Меня очень волнует ситуация с нашим историческим кварталом. Вот уже больше двух лет он стоит пустой и, боюсь, может не пережить предстоящую зиму. Волнует это и моих коллег. Когда мы в конце августа собрались в Доме архитектора, чтобы обсудить, что здесь можно сделать, совершенно для меня неожиданно сам собой возник вопрос об общественном градостроительном совете.
Правда, идея такая и раньше возникала. Ведь у нас уже давно никакие градостроительные советы, которые одно время созывались довольно регулярно, не проводятся. Исключение составили лишь обсуждения нового генерального плана. Да и советы те носили несколько иной характер. Вообще, градостроительные советы, созываемые властью, как показывает не только наш опыт, в полной мере общественными назвать нельзя. Всё-таки это должна быть инициатива снизу. Вот мы её и проявили».
Алексей Дмитриевич МЯКОТА, руководитель архитектурной мастерской «АДМ», член Общественного градостроительного совета:
«Выступив инициаторами создания общественного градостроительного совета, мы исходили из того, что он должен отстаивать интересы простого горожанина. Убеждены, именно с этих позиций в первую очередь надо оценивать качество всех предлагаемых сегодня градостроительных решений.
Так как Совет призван формулировать общественный заказ на качественную городскую среду, в его работе должны участвовать самые разные специалисты, консолидированные усилия которых позволят нам принимать решения грамотно, профессионально».
Фото Андрея ИВАНОВА