Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
апрель / 2015 г.

От пейджера до квантового компьютера

Люди, с которыми мы сегодня беседуем, разбираются в информационных технологиях, как не многие. А эти технологии — то, что изменило нашу жизнь наиболее радикально. Без больших и маленьких программ сегодня не работают стиральные машины и автомобили, центры управления движением и медицинское оборудование, телефоны и банковские системы, смертоносное оружие и говорящие куклы.

Итак, в разговоре участвуют: Дмитрий ЦЫГАНОК — директор фирмы «АИнТех», занимающейся IT-аутсорсингом, и преподаватель СФУ по совместительству; Александр СЫРБАЧЕВ — глава IT-департамента компании «ЯрПлат» и преподаватель онлайн-курсов в новосибирской IT-академии; Михаил ТРЕТЬЯКОВ — основатель и руководитель компании «Sugar games», производящей компьютерные игры для мобильных приложений; Борис ОЛЕЙНИКОВ — доцент Института математики и фундаментальной информатики СФУ, в прошлом — учитель этих успешных людей.

День вчерашний

С какого времени уместно говорить об информационных технологиях, массово вошедших в нашу жизнь? Первоначальное предложение — начать с 2000 года, рубежа тысячелетий. Брать раньше, скажем, 25-30-летний период — слишком уж это давняя история. Но в ходе разговора оказалось, что если заглянуть и на 50 лет назад — обнаружишь много того, что так или иначе сказывается на дне сегодняшнем. Во всяком случае нынешняя эра «персоналок», сменивших большие ЭВМ, в мире началась примерно в 1975 году, а в нашей стране массово — с 1990-х. Наш стандартный лаг отставания в информационной сфере — около 10 лет.

А. Сырбачев: А знаете, чем это отставание было вызвано? Нам подарили два завода по выпуску IBM, бесплатно. Руководство страны, не очень компетентное, обрадовалось халяве. Хотя там были машины уходящей серии, уже морально устаревшие. А мы эти заводы ещё 10 лет запускали и отлаживали, свои же разработки, в некоторых вещах гораздо более удачные, свернули.

Д. Цыганок: От наших разработок не отказались, их потом использовали, но за рубежом.

А.С.: Технические решения у нас часто были интереснее. Например, наша машина БЭСМ-6 — по архитектонике её удалось повторить только спустя много лет, потому что капитализм не мог себе позволить таких технологий, для которых требовалась интеграция целого Союза... Так что это они отставали на определённом этапе от СССР. Нас убрали как опасного конкурента.

Б. Олейников: Не совсем так. Разработка ЕС ЭВМ была вызвана необходимостью унификации существовавшей отечественной вычислительной техники (практически все типы имеющихся в ту пору оте­чественных ЭВМ, за исключением, пожалуй, серии «Урал», были программно несовместимы, — какая уж тут ОГАС). А то, что за основу была взята IBM-360, на это тоже имелись свои доводы (архитектура, кодировка, впервые основанные на 8-битном байте, довольно развитая ОС и многое другое). Главная проблема заключалась в том, что мы слишком увязли в «магии» архитектуры IBM-360 и закрыли пути дальнейшего альтернативного автономного развития.

Конечно, БЭСМ-6 — гигант нашего электронно-вычислительного строения. И у нас в придачу в то время несколько конструкторских групп работало, что тоже очень похвально. На Украине, в Белоруссии, в Москве, в Ереване: С. ЛЕБЕДЕВ, И. БРУК, Б. РАМЕЕВ, Н. БРУСЕНЦОВ, Г. ОВСЕПЯН, Б. БУРЦЕВ и др. Украинцы, например, готовили проект «Украина» — неординарной машины, которую задавили ЕСками. Как задавили СМками опять же украинский проект «Мир» — средние наши машины…

А.С.: Ещё Б. БАБАЯН свои наработки вёл. За его проектом «Эльбрус» я каждый год следил, но в стране это никому не было нужно, ведь 20 лет мы качали нефть и меняли её на бусы. Только сейчас оборонка начинает проявлять интерес к собственным разработкам. Потому что негоже, когда военное железо нам поставляет потенциальный противник.

Б.О.: Проект «Эльбрус» заказала именно оборонка в начале 70-х годов прошлого века (первый генеральный конструктор Б. Бурцев) и с момента создания первых «Эльбрусов» (1978 г.) ими активно пользовалась. Интересных и оригинальных идей в реализации этого проекта было много (суперскалярная архитектура, только позднее реализованная в Pentium-ах, программная совместимость с БЭСМ-6 и многое другое). Развал этого проекта (как и развал всего) начался в печально знаменитые 90-е годы.

Из разработок того времени стоит ещё отметить язык «Дракон» (условно расшифровывался как «дружелюбный русский алгоритмический язык, который обеспечивает наглядность»). Его создавали в рамках космической программы «Буран».

А.С.: И этот проект настолько выносил конкурентов напрочь, что его обязательно надо было разрушить. Созданный для него ракетоноситель «Энергия» уже в 1988 году мог поднять 200 тонн. Современные ракеты, для сравнения, — 20-35 тонн. К Марсу можно было лететь 30 лет назад.

Но мы предпочли современный телефон. Конечно, его вычислительные мощности больше, чем у всех компьютеров, которые рассчитывали траектории «Аполлона-13». Сегодня один телефон сделал бы это быстрее. Но он используется для стрельбы птицами по свиньям…

Б.О.: Раскрашенными птицами. Львиная доля ресурсов у современных гаджетов уходит на интерфейсы. У человечества нет задач посерьёзнее.

А.С.: Задачу решает не пользователь. Сейчас самая большая задача корпораций — формирование профиля пользователя. Этим занимается Гугл, Фейсбук… Человек сигнализирует: мне нравится это, в сети я ищу это, с телефона делаю это… И так формируется профиль покупателя, самый ценный товар на данный момент.

Д.Ц.: Идеология на это направлена. Наверное, заметили, как Интернет изменился? Все хотят что-то найти, всем — дай. Чтоб кто-то своё выложил — такое сократилось на порядок по сравнению с тем, что было лет 10 назад. Само понятие «компетенция» сегодня подразумевает найти то, что сделали другие, а не самому сделать…

М. Третьяков: Для меня история началась с появлением Интернета. Мой отец работал на ВЦ, и с тех пор, как себя помню, я был при компьютерах. Но когда появился Интернет, мир схлопнулся, в смысле — стал маленьким. Сидя в Красноярске, я смог продавать в Австралии, в Америке, по всему миру свои продукты. Разработкой игр мы занимаемся с 2002 года.

Итак, предыстория современного информационного мира на рубеже 2000 года может выглядеть так: появление персональных компьютеров; появление Интернета с ещё низкой скоростью связи, но со всеми сервисами (электронная почта, видеосвязь). Вовлечённость — не более 10% общества.

День сегодняшний

С точки зрения продукции сейчас Россия имеет всё то же самое, что и весь остальной мир, и в те же сроки. Правда, это не означает, что наше отставание сократилось. От чего потребителю отставать? Ситуация — пользоваться самым-самым, но не производить его — имеет свои эффекты.

Б.О.: Мы порой не понимаем даже, какие алгоритмы используют современные поисковики, потому что отпустили систему образования.

А.С.: Как в идеале выстраивается образование? Например, в период индустриализации ставилась задача: требуются квалифицированные инженеры. И программы выстраивались насквозь, начиная со школ.

Сейчас реформы в образовании идут по принципу: а давайте сделаем вот так! Зачем, для решения какой задачи? Глобальных задач нет, и реформы делаются спонтанно, конвульсивно. В результате 90% выпускников занимаются обслуживанием деньгопроводов. Те же программисты. Куда-то вкручивается вентиль, программист сидит и пишет: деньги должны ходить так и так. Если бы стояли задачи, например, на уровне искусственного интеллекта — они и захватывающие, и нужна сильная математика. А пока в образовании подход магазинный: ребята, мы вас научим за 2 месяца так, что вы начнёте получать зарплату 100 тысяч. О задачах речи нет.

Б.О.: Точку невозврата в подготовке программистов мы ещё не прошли. Но надо менять образовательные программы, как и сам процесс их создания.

Сейчас на слуху мобильные приложения. Но разве мы в рамках образовательной программы объясняем студентам, как их писать и как устроена операционная система мобильного приложения? Найдите в нашем городе хоть один вуз, где был бы курс по созданию таких приложений. Найти в стране такой вуз — тоже редкость. При этом некоторые наши студенты умеют это делать — но это заслуга их самих и их научных руководителей.

М.Т: При должной мотивации — всё можно найти в Интернете и научиться.

Д.Ц: Так что главное — это мотивация.

Б.О.: А причём здесь стандартный процесс обучения? Мы можем подготовить студентов индивидуально, в рамках дипломных и курсовых проектов. Но это единицы. И эти штучные люди, чувствуя свою силу, потом убегают за границу. Мы же остаёмся с теми, кого массово этим вещам не учили, да они и сами не стремились. Такова действительность.

Что ещё сейчас поменялось? Когда весь мир переживал эйфорию появления Интернета, все кинулись в разработку информационных ресурсов, которые использовались для всего, от рекламы продуктов до представления культурно-значимых ресурсов и образовательных возможностей. Наша команда Центра Интернет исключительно на инициативе тогда разработала широко известные ресурсы «Ергаки», «Эвенкия», «Резанов» и многие др. А в последние годы я не припомню интересных ресурсов, направленных на информационную открытость города, края. В итоге мы многое теряем

Д.Ц.: Сейчас процесс создания ресурсов слегка притормозился. Во-первых, появились шаблоны, программисты разработали среды, и туда можно просто вставлять свои данные.

А.С.: Человек не просто говорит: хочу что-нибудь выставить в Интернете, а делает это под определённые задачи. Допустим, ему нужно управлять предприятием. Или работать с клиентами. Или обеспечивать максимальное информирование аудитории. В зависимости от этого у него спектр разных средств. Пользуясь только соцсетями, можно решать широчайший круг задач.

Б.О.: Специализация стала глубже. Если ты программист — разрабатывай движки. Другой в них будет наталкивать контент. Дизайнер — менять интерфейсный вид. Кроме того, день сегодняшний — это облачные технологии.

А.С.: Они очень сильно поменяли способ взаимодействия с информационными технологиями. Теперь вся сеть — один компьютер.

Б.О.: Но нет доверия. Через телефоны, социальные сети, почту вас могут отслеживать, в том числе и те, кто призван защитить.

М.Т.: Это как раз тот аспект технологий, который меняет уклад. Для человека становится нормальным, что его жизнь прозрачна, на виду, и этому нет никаких препятствий.

Б.О.: Да и наплевать человеку на этот мир, если в 3D-мирах он себя человеком чувствует. Молодёжь сейчас туда и уходит.

М.Т.: Лет 8 назад произошла мини-революция в играх. Шаблонное представление было: играют подростки. А мы тогда разработали игрушку «Радужная паутинка», ориентируясь на женскую аудиторию 35+. И это оказалось востребовано. Для старшего возраста игра — как антидепрессант, там не требуется погружаться в проблемы.

А.С.: Потому что человеку нужен опыт успешности. Был в своё время такой эксперимент: взяли две группы мышек и начали бить током. Причём одну группу, если она научалась правильно нажимать кнопки и рычажки, переставали бить. А других продолжали бить, что бы они ни делали. А потом им привили туберкулез. Так вот во второй группе все мышки сдохли, а в первой он у половины даже не привился. То есть организм, у которого в опыте есть переживание своего успеха (было трудно, но я смог), делается гораздо менее уязвимым.

М.Т: В больницах сейчас после операции даже рекомендуют играть в простые игры, это хотя бы позволяет забывать о боли. И как минимум повышает качество жизни: или ты лежишь и страдаешь, или погружаешься в игровую реальность, где можешь хоть отчасти передохнуть.

Я бы отметил и другой рубежный момент: с тех пор, как в наш мир вошли айфоны, андроиды и т.д., человек находится в постоянном онлайне. Дальше, я думаю, это просто в мозг будет встроено.

И я не понимаю, как люди жили иначе. Для меня, например, было шоком, когда я читал о Бахе, что он на два месяца уехал к другому органисту поработать, а за это время умерла его жена, но он узнал об этом, только когда вернулся. Сейчас такого нельзя представить.

Ещё когда мы ходили в школу, нас по 8 часов не было в жизни родителей, и это нормально воспринималось. А сейчас — мы всегда должны быть на связи, и если не берёшь трубку, даже какое-то чувство вины появляется, вроде как ты обязан.

Б.О.: И это обоюдное желание быть всегда на связи, и эта будущая чипизация, о которой ещё Иоанн Богослов предупреждал, но к которой всё идёт, — они, конечно, ставят этические вопросы.

А.С.: Этика меняется в соответствии с укладом. Скажем, без такого чипа в будущем человек будет обречён выполнять малоквалифицированную работу.

Современная ситуация комфортна с точки зрения доступности высокотехнологичной продукции, но тревожит тем, что не мы — владельцы технологий. А сами технологии порой настолько поражают воображение, что это располагает к прогнозам, где утопии и антиутопии — 50 на 50.

День завтрашний

В том, что в будущем могут реализоваться любые фантазии — от виртуального телепортирования себя на рабочее место до практически уже осуществляемого обучения всех желающих хоть в Гарварде, хоть в Йеле — никто особенно не сомневается. Гораздо более проблематичным выглядит вопрос — будет ли в будущем место самому человеку?

Д.Ц: Глобальная проблема — организация всех индивидов в одно общество. Как показывает практика, даже современные технологии пока ни к чему не привели с точки зрения организации. Договориться так и не можем друг с другом… Это может быть связано с духовными вопросами.

Б.О.: Академик В. КАЗНАЧЕЕВ в своё время заявил, что человечество идёт по тупиковому пути развития техники (своеобразных «протезов»), вместо того, чтобы развивать собственные возможности, которые в него заложены.

М.Т.: Мы развиваемся технически, а не биологически, потому что так быстрее.

Б.О.: При этом неважно, насколько это опасно для сохранения вида. Ещё в конце 90-х догадались провести красивый эксперимент с сотовыми телефонами. Просто взяли два инкубатора, в один из них положили включённый сотовый. И если стандартный выход в инкубаторе составлял 99% цыплят, то здесь — 94%...

Д.Ц.: А если положить сотовый телефон на улей — пчёлы умирают, это доказано. Но любая технология имеет оборотную сторону.

Б.О.: Человек — машина, а один из главных принципов всякой машины — сохранение энергии. Человек будет ходить теми путями, где меньше физических затрат. Зачем 20 лет медитировать, чтобы прозреть, как йог, если антенну на уши надел — и уже прозрел.

Д.Ц.: Мы решаем с помощью техники второстепенные задачи, освобождая время на решение того, что нам интересно.

А.С.: Время остаётся — задач не остаётся.

Б.О.: Всё идёт к тому, что человек с его «человеческим фактором» всё больше и больше становится не нужен миру, в котором живёт.

А.С.: Мы уже говорили о том, что сейчас формируется профиль покупателя. Он всё более интеллектуален. Всё более идентичен тебе. Через какое-то время он сможет за тебя ходить по соцсетям и лайкать, делать покупки в интернет-магазине… И вот люди, допустим, будут завещать — пусть эта штука и после моей смерти живёт и продолжает лайкать котиков. Постепенно количество фантомов, которые будут продолжать функционировать в товарно-денежном обороте, достигнет такой величины, что выяснится — именно они работают на экономику, совершают трансакции. В принципе они могут работать в офисе, готовить отчёты — с тем среднестатистическим уровнем интеллекта, который там требуется, их способностей хватит. Это реализуемо вполне. А любой чиновник вообще простым скриптом заменяется.

Д.Ц.: Давайте так и сделаем, в смысле замены чиновников. Электронное правительство.

А.С.: Всё правильно. Сущность государства — операционная система, живых людей оттуда надо убирать.

То же самое с автомобилями. Почему на дорогах ад и хаос? Потому что люди водят машины сами. А вот когда человек сядет в машину, а она управляется из единого сервера… Технологически эта штука уже решена — ездит, паркуется. Остаётся выйти на уровень производства.

Поменять современную дебильную экономику сложно (а дебильная она потому, что обязана расти, причём расти экспоненциально). Но развитие технологий позволяет надеяться, что поменяется уклад, с ним этика, с развитием этики могут появиться новые взгляды на задачи, которые перед нами стоят.

Д.Ц.: Ты надеешься, что этикой будут управлять компьютеры?

А.С.: Нет! Я надеюсь, что произойдёт какая-нибудь технологическая сингулярность… Представь, что завтра сделают молекулярный синтезатор. Который просто обессмыслит большинство современных товарно-денежных отношений…

Д.Ц.: Энергии много надо. Товаром будет являться энергия. Допустим, у каждого будет личный термояд, и можно будет собрать всё, что хочешь. Волшебство по сути.

М.Т.: Свобода от решения базовых проблем выживания — уже большое достижение современного мира. Мы можем больше самовыражаться.

Б.О.: А вы посоревнуйтесь с машиной в рисовании картин, в шахматной игре. Уже сейчас это трудно. В её систему загружена вся база знаний человечества — относительно вашей небольшой головы.

М.Т.: А кто исключает возможность, что человечество как вид перей­дёт в компьютерное сознание? И почему это плохо?

Б.О.: Возможно, к этому всё идёт, но это не скоро. Пока у нас даже не решается проблема «умного города». Первый этап его создания — получение информации обо всём, что надо. Управление газоснабжением, электричеством, состояние труб, МЧС... Дальше информация перерабатывается, принимается решение. Но первое — получение информации. И с этим затык. «Умные города» строятся на сенсорных сетях, без этого не обойтись… Сенсорных сетей у нас нет.

Те компании, которые уже это предлагают, основываются на wi-fi-сетях, связывающих между собой разноплановые датчики. Сейчас в основном датчики американского производства. Сеть будет эффективна, если каждый датчик стоит около 1 доллара, но даже в Америке они пока значительно дороже. В каждую квартиру их нужны десятки. Так что это длинная песня.

А.С.: У японцев много лет назад унитаз уже говорил: вы сегодня съели слишком много сладкого, и вообще вам надо поправить свой рацион.

Б.О.: Есть немало вещей, который войдут в нашу жизнь на наших глазах. Через 10 лет — биосенсоры, квантовые компьютеры, биопринтеры. Через 5 лет — автономные автомобили (смотри, например, прогнозные инфографики фирмы Gartner). Пик ожиданий переживает такая технология, как пользовательский 3D-принтер. Вообще, это верная мысль, что появление 3D-принтеров знаменует новый подход. Мы теперь не занимаемся производством изделий, мы их печатаем. Печатаем 3D военные топографические карты, жилые дома, оружие. А НАСА включило в программу подготовки полёта на Марс разработку пищевых 3D-принтеров.

График ожиданий нарождающихся технологий от компании Gartner, 2014

График ожиданий нарождающихся технологий от компании Gartner, 2014

Мечты

Да, иногда мы с удивлением обнаруживаем, что практически уже живём в будущем — в том, что ещё так недавно сами считали невероятным. Так что же нас может удивить? Чего ждут те, кто гораздо лучше других представляет, как могут быть устроены технологии будущего?

Б.О.: Есть одно желание - не быть потерянным в информационном мире. Потерянным — это когда вокруг тебя множество информации, но она для тебя «чужая». И если тебе нужно что-то найти или сделать, то ты либо тратишь много усилий, либо вообще не можешь решить свою проблему. Отсюда, нужно создать такие информационные возможности, сервисы и устройства, чтобы было как в сказке: «Хочу» — и это появилось. Вот над этим и должны работать «крутые» программисты.

А.С: В пределах нашего поколения или наших детей должна произойти технологическая сингулярность, и очень бы хотелось застать этот момент. Количественный переход в качественный будет настолько серьёзным, что сейчас спрогнозировать последствия невозможно.

Д.Ц.: Считаю, нужно идти по пути собственного развития. Структура организации более важна, чем всё остальное. И это исходит изнутри. Сначала надо себя организовать.

М.Т.: Пожалуй, 3D-принтинг, как в своё время книгопечатание, изменит нашу жизнь. И даже больше изменит, потому что у каждого будет персональный принтер.

СФ