Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем

И чем бы всё могло кончиться в наше время

Профессиональный посредник

В одну из аудиторий Юридического института СФУ время от времени приходят люди, ни к науке, ни к образованию отношения не имеющие. Кто-то из них хочет решить, с кем будет жить ребёнок после развода, кто-то — добиться того, чтобы ему вернули долг, кто-то хочет принудить затопившего его соседа оплатить ремонт.

В небольшой аудитории на первом этаже из особого антуража — лишь два стола для переговоров: большой и малый. Такой спартанской обстановки вполне достаточно, чтобы Центр медиации, образованный в СФУ осенью 2011 года, осуществлял свою главную задачу — помогал договариваться тем, кто сам сделать это не в состоянии.

Центр образован после вступления в силу федерального закона об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника, и есть такие организации не в каждом регионе. Законодатель, дав возможность регулировать споры в досудебном порядке, не обязал субъект Федерации иметь такой центр в каждом. Так что Красноярску традиционно повезло: у нас есть 20 профессиональных медиаторов.

— Кто такой медиатор? Закон описывает два разных субъекта: медиатора и профессионального медиатора, — поясняет Александр Сергеевич ЯЦЕНКО, руководитель Центра медиации ЮИ СФУ.— Медиатором может быть любое лицо, которое имеет гражданскую дееспособность, достигло возраста 18 лет, не судимо. Содействовать разрешению споров такой непрофессиональный медиатор может только в том случае, если дело ещё не поступило в суд. В принципе им может быть коллега по работе, который всех мирит. Или парень из соседнего двора.

К профессиональным медиаторам предъявляют более строгие требования. К моменту получения статуса они должны достигнуть 25-летнего возраста, получить профессиональное образование по программе, утверждённой постановлением правительства. И иметь высшее образование, не важно какое.

Как отмечает Александр Сергеевич, не обязательно быть юристом — достаточно иметь уверенное представление о том, что такое юрисдикционный способ разрешения споров, судебное разбирательство, понимать стадийность процесса, полномочия судьи, возможности сторон — для того чтобы соотнести процедуру медиации, если она осуществляется по делу, которое стало предметом рассмотрения в суде, с судебным процессом. К слову, все медиаторы в нашем центре имеют базовое юридическое образование.

Услышать друг друга

Так что же делает медиатор? Может показаться, что ничего: он не даёт спорящим сторонам решения вопроса, не направляет их, не советует (может только остановить, если поймёт, что найденное сторонами решение противоречит закону). Но при этом случается «чудо»: в тех или иных случаях без него не могут договориться, а с ним — могут.

— У профессионального медиатора несколько задач: основная — обеспечить нормальные эффективные переговоры между сторонами, регламентировать их, подчинить определённым правилам, в которых они будут равными, будут слушать друг друга, — поясняет Александр Сергеевич. — Вторая задача — устранить при наличии коммуникативные проблемы у сторон.

Например, в силу эмоциональных причин одна сторона не всегда готова другую слушать, но при этом то же самое от другого человека будет воспринимать, потому что не имеет негативного отношения к нему.

Все медиаторы мастерски владеют коммуникативными техниками: например, в описанной ситуации на помощь специалисту приходит техника эха, которая предполагает дословный повтор того, что было произнесено одной из спорящих сторон — без изменения содержания. В некоторых случаях этого бывает вполне достаточно.

Коммуникативные проблемы возникают часто: все люди разные.

— Каждый выражает мысли по-своему, — поясняет юрист. — Один человек быстрый: ему намекнули, он всё понял и уже о другом думает. Второй, наоборот, обстоятельный — очень тщательно всё перепроверяет, для каждого тезиса фундамент полчаса возводит. А другого это раздражает. Нужно в этом случае с использованием определённых техник привести их к удобному для обоих формату общения.

Где деньги, Зин?

С какими конфликтами идут к медиатору? Подавляющее большинство споров, возникающих между гражданами, — это конфликты правового характера.

— Есть, конечно, и неправовые конфликты, которые не регулируются нормами права: это, прежде всего, разногласия в сфере личных неимущественных отношений, — поясняет Александр Сергеевич. — Семейные, родственные отношения. Например, порядок воспитания детей, влияние на детей, степень внимания, проявляемого, например, к родителям одного из супругов. Но до нас такие конфликты доходят очень редко. Как правило, стороны сами с ними справляются, ведь они возникают в жизни каждого человека ежедневно — обычно посредник для этого не нужен.

Споры правового характера чаще всего касаются защиты прав потребителей, возмещения вреда здоровью, возвратов займов, признания прав собственности, вопросов общения с ребёнком после развода, выплаты алиментов, раздела совместно нажитого имущества. Как правило, это случается уже после того, как подан иск в суд. Сложность работы медиатора заключается и в том, что участники конфликта и участники судебного разбирательства, бывает, не совпадают. И спор в суде, и конфликт в действительности — не совпадают также. Например, один из супругов подаёт иск об установлении порядка общения с ребёнком, а на самом деле всё связано с желанием, чтобы машина была у одного, а квартира у другого — это по факту имущественный спор. И если медиатору удалось помочь урегулировать основной конфликт, вопрос об общении с ребёнком решается сам.

— Иногда иск подаётся для того, чтобы подтолкнуть другую сторону к переговорам,— констатирует Александр Сергеевич. — Чтобы с человеком просто начали договариваться. Очень много зависит от уровня медиатора и возможности выделить время и свой ресурс — иногда до сути конфликта добраться очень сложно.

Объективно, беспристрастно

Медиатором может стать не каждый. Самая большая проблема, с которой он сталкивается при осуществлении своей деятельности — и она, как считает руководитель Центра медиации, только усугубляется наличием юридического образования, — это обеспечение беспристрастности, независимости.

— Если судья, нотариус, член комиссии по трудовым спорам может плохо относиться к гражданину, и это не повлияет на принятие решения, то в случае с медиатором восприятие позиции одной из сторон как правильной влечёт присоединение медиатора к ней, — объясняет Александр Сергеевич. — Он перестаёт быть беспристрастным и не может больше выполнять свою функцию. Медиатор ценен для сторон только потому, что равно удалён от них. Он не даёт оценки — кто прав, кто виноват, причём не обязательно правовые, даже этические. Хотя все мы люди — и некоторые поступки могут вызывать отвращение или, наоборот, восторг, присоединение.

Навык беспристрастного анализа ситуации можно и нужно развивать. Как отмечает Александр Яценко, есть специальные приёмы, которые позволяют проверять себя. Есть даже определённые вербальные формулы, на которые нужно реагировать. Например, очень часто в споре один из граждан обращается к медиатору со словами «ну вы же меня понимаете». Не прореагировать на эту формулу — проявить невнимание, показать, что ему неинтересно, о чём они спорят. Для медиатора это недопустимо — он должен находиться в поле урегулирования конфликта. Причём сказать: «да, я вас понимаю», тоже нельзя. Это означает присоединиться к одной из сторон конфликта.

— Есть стандартные рекомендации, которые с опытом у каждого медиатора совершенствуются, — раскрывает секреты Александр Сергеевич. — Удобнее ответить: «Я понимаю то, о чём вы говорите. Мне ваша позиция ясна. Я не могу её оценивать — согласиться с ней или не согласиться. Более того, для нас это вообще неважно — как я к этому отношусь».

Вместе в пропасть?

Бывает, что даже в присутствии медиатора стороны не способны договориться.

— Подавляющее большинство обращений, по которым не получается достичь соглашения, — это когда люди приходят, не зная зачем; они считают, что медиатор их помирит. Рассчитывают, что медиация — это то же самое, что и суд, только в суде сложно — там нужен адвокат, а тут мы пришли — и всё стало хорошо.

В действительности процедура медиации может быть эффективна только тогда, когда стороны ориентированы на сотрудничество. Хотят достигнуть соглашения, и это важно для обеих сторон.

Самая короткая сессия медиации в нашем центре длилась 30 минут: за это время сторонам удалось урегулировать весьма острый вопрос — с кем будет жить ребёнок после развода.

Если вторая сторона говорит: да мне всё равно, я видеть и слышать этого человека не хочу — ничего не получится. Есть определённая стадия в конфликте, причём неважно, кем он представлен — гражданами или организациями, это стадия «вместе в пропасть». Последняя фаза конфликта. Неважно, какие возникнут последствия, но с этим конкретно человеком ни о чём никогда договариваться не буду — это принципиально. Пусть даже это будет направлено на игнорирование собственных интересов и саморазрушение. Как поясняет Александр Сергеевич, так конфликты протекают во всех странах, на всех континентах — вне зависимости от цвета кожи и вероисповедания. Если всё дошло до этой фазы, пути обратно уже нет.

Сейчас у Центра медиации очень оптимистичная статистика: из тех, кто всё-таки дошёл до процесса медиации, соглашение получается заключить более чем в 90 % случаев.

Иногда прямо в процессе стороны понимают, что конфликта между ними нет вовсе, в некоторых случаях необходимо медиативное соглашение, которое составляется также с привлечением специалистов центра. Но даже если договориться не удалось, процедуру медиации нельзя назвать бесполезной.

— Медиация имеет отложенный эффект, — уверен Александр Сергеевич. — И это, на мой взгляд, один из её наиболее ценных эффектов. Медиатор, организуя переговоры, восполняет определённые коммуникативные, аналитические дефициты. На конфликтном материале учит стороны рационально взаимодействовать — показывает, как можно найти решение. И если стороны воспринимают эти приёмы, то даже если они не пришли к соглашению сейчас, они могут их успешно использовать в дальнейшем.

В 80-х годах в Америке был очень интересный опрос лиц, которые не достигли соглашения в рамках медиации. Их спрашивали: а вам вообще понравился процесс, это было полезно? 95% сказали, что будут обязательно рекомендовать процедуру медиации знакомым и родственникам, несмотря на то, что сами не договорились.

Иногда мы видим, как у людей формируется рациональный подход к выходу из конфликта прямо во время медиативных сессий. У нас был один пример, когда три или четыре сессии стороны просто ругались друг с другом. Люди начинали речь с обвинений, приходилось тормозить, вновь и вновь объяснять правила. Потом вдруг что-то щёлкнуло — и они начали рационально подходить к конфликту. И выясняют, что есть решение, о котором оба знают — и оба на него согласны.

Но всё-таки, резюмирует Александр Сергеевич, медиатор — это востребованная профессия не ближайшего будущего: мы всё ещё в самом начале пути. Примерно там, где оставил нас Николай Васильевич Гоголь.

Анна ТРАПЕЗНИКОВА