Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
декабрь / 2015 г.

Подключаться к космосу и работать

Череда счастливых и странных случайностей почти 15 лет назад привела в Красноярск уроженца города Мыски. Хотя последствия этих случайностей отразились не только на его личной судьбе, но и на литературной жизни всего Красноярского края. Наш сегодняшний собеседник — председатель Красноярского регионального представительства Союза российских писателей, заместитель председателя Красноярского отделения Литературного Фонда России Михаил СТРЕЛЬЦОВ.

— Михаил, почему у нас два писательских союза?

— По идеологическим причинам. Союз писателей СССР был подконтролен ЦК КПСС, поскольку писатели — идеологическое оружие. Соответственно, члены союза должны были поддерживать политику коммунистической партии. Остальных не принимали или выгоняли. С началом перестройки запрещённая ранее литература появилась на книжных прилавках. И отверженные писатели стали востребованы.

ДОСЬЕ. Михаил Стрельцов — поэт, прозаик. Участник всесибирских литературных семинаров в Томске (2000 г.) и Красноярске (2001 г.). Участник I Форума молодых писателей России (Липки, 2001 г.), фантастконвента «Вечные паруса» (Красноярск, 2011), фестиваля «Волошинский сентябрь» (Коктебель, 2013 и 2015). Лауреат и дипломант краевого конкурса им. И. Рождественского (2013), дипломант альманаха «Лёд и пламень» (2013).

С 2002 года творческий руководитель молодежного литературного клуба «Аллея» при Сибирском технологическом университете.

Автор книг «Ладонь» (1998), «Окаянная осень» (2003), «Несостояние» (2005), «Балкон» (2008), «Фата» (2011), «Сочинения: Рассказы 2010-2014 гг.» (2015). Публиковался в журналах и альманахах Петрозаводска, Минска, Твери, Москвы, Санкт-Петербурга, Сан-Франциско, Красноярска. В последние годы публицистика выходила в газете «Литературная Россия», а новые рассказы — на литературном сетевом ресурсе «Подлинник». В 2015 году начал работу над книжной серией «Сочинения», в 2016-м выйдет книга избранной публицистики.

В 1991 году Ельцин подписал указ о приостановлении деятельности КПСС и сопутствующих ей организаций, какой был и Союз писателей СССР. И вот на съезде писателей, когда они решали, как действовать, и произошёл раскол. Одни стали правопреемниками Союза писателей СССР, другие создали альтернативную организацию. С идеологической точки зрения — разделились на коммунистов и демократов. Во второй организации, Союзе российских писателей (СРП), как раз и оказались бывшие диссиденты: Василий АКСЁНОВ, наш красноярский Евгений ПОПОВ... Те же процессы размежевания произошли и в регионах.

— Чем сегодня отличаются два союза?

— Наш союз живёт по принципам демократии, которые были заложены в 80-е. Всё делаем вместе: кому-то пришла в голову идея, сообща реализовываем. Даже на координационном совете в 2014 году в Переделкино в очередной раз подчёркивали, что у нас нет идеологии.

Хотя Союз писателей России, конечно, мощнее, у него по стране около 10000 членов, у нас — всего около 3000.

Но Красноярский край уникален тем, что у нас не так, как во всей стране: больше как раз членов Союза российских писателей. Это благодаря Роману СОЛНЦЕВУ, который был одним из семи сопредседателей СРП.

— Вам не кажется, что читающих людей с каждым годом всё меньше?

— Нет, литературой всегда интересовался небольшой процент населения. И он всегда оставался на одном уровне. Вот у нас сегодня самые сильные отделения — в Железногорске и Зеленогорске. Это закрытые города, там процент интеллигентных людей намного выше, чем в Красноярске.

Я много лет работал с молодыми ребятами в литературном клубе, так вот — никуда читающая и интересующаяся литературой молодёжь не делась, идёт постоянное пополнение.

В клубе мы не столько занимались, сколько встречались, общались, кричали… Самое интересное — дружба. Будь ты трижды умудрённый жизнью и расталантливый поэт, тебе нужен круг таких же сумасшедших, как ты.

— С вашим именем связано появление в Красноярске такого яркого события, как «Король поэтов»…

— Я живу в Красноярске, и мне хочется, чтобы тут было всё самое лучшее. Поэтому смотрю, что делают в других регионах, и тащу к нам. «Король поэтов» — кочующее мероприятие, его придумали в Томске в конце 80-х. Потом он перебрался в Кемерово. Но это были маленькие локальные события. Мне захотелось это сделать более масштабным. Использовал технологии, а за основу взял то, что конкурс — шутливый. Шоу для зрителей в первую очередь. Подать заявку и участвовать в конкурсе может любой желающий, победителя выбирает зал. Пятеро лучших получают возможность издать книгу своих произведений за счёт спонсоров. Наш конкурс был признан лучшим проектом библиотечной массовой работы за 10 лет в России.

— В последнее время практически нет информации о профессиональной жизни литераторов, об изданных книгах…

— Это проблема в первую очередь средств массовой информации. На оргкомитете Года литературы неоднократно перед губернатором ставили этот вопрос.

Выходит книга, писатель получает какую-то награду, а СМИ это событие игнорируют. Вот если этому писателю бутылкой голову разобьют, тележурналисты тут же приедут. Как и книгоиздательский бизнес, сегодняшняя журналистика ориентирована на среднестатистическую домохозяйку и события, которые заставят её ужаснуться или умилиться.

— А вы не ставите задачу популяризации литературы среди масс?

— Для решения этой задачи есть целое министерство культуры и при нём сеть библиотек, клубов и т.д. Мы же — общественная организация, не получаем ни копейки дотаций, и наши главные цели — вырастить и продвинуть молодые таланты и помочь нашим старичкам.

Физически невозможно работать на основной работе, заниматься творчеством, ездить на фестивали и ещё заниматься популяризацией. Есть люди, которые получают за это зарплату.

— В советское время писательство было престижной профессией…

— Это всегда было хобби. Но если ты становился членом профессионального союза, то получал пособия, зарплату, бюллетени, поездки в дома отдыха, творческие командировки. С отменой коммунистической партии исчезли и все блага. Люди в один момент потеряли всё. Некоторые писатели до сих пор ждут, что им вернут утраченное.

Сейчас, насколько я знаю, решение, в какой мере поддерживать литераторов, отдано на откуп региональным властям и зависит от отношения к литературе главы региона. У нас литераторы традиционно власти неинтересны. Как сказал когда-то Михаил Глебович УСПЕНСКИЙ о генерале ЛЕБЕДЕ: «Он умер в счастливом неведении о том, что в крае существуют какие-то писатели». Лев КУЗНЕЦОВ на встрече с творческой интеллигенцией удивился, что в крае, оказывается, выходит журнал «День и Ночь».

— Значит, вручение Виктором ТОЛОКОНСКИМ наград лучшим работникам культуры и искусства Красноярского края, среди которых и писатели, хороший знак? Меняется отношение власти к литераторам?

— Виктор Александрович пришёл в Год литературы, что будет в следующем году — неизвестно. Хотя на собраниях оргкомитета по Году литературы он говорил дельные вещи.

— В 90-е во всех книжных магазинах можно было найти книги местных писателей. У меня одной из любимых книг была тогда «Полночное солнце», сборник рассказов. А где сейчас такие издания?

— Книготорговый бизнес сегодня на 99,5% под Москвой. Крупные издательства, как и любой бизнес, действуют по принципам рынка, захватывая всё новые территории. Они лоббируют законы, по которым библиотеки обязаны закупать литературу, выставленную на сайтах крупных издательств. И что мы можем противопоставить гигантам? В Красноярске нет ни одного издательства, которое могло бы купить у писателя рукопись.

— Где же выход?

— В бюджетной поддержке. В этом году мы получили дотацию на закуп книг красноярских писателей красноярскими же библиотеками. Любой автор хочет, чтобы его творение прочитали и оценили. Поскольку цивилизованного издательского бизнеса в Красноярске нет, писателям приходилось издаваться за свой счёт мизерными тиражами в 100-200 экземпляров. И вот на дотации этого года мы смогли издать несколько книг и продать их библиотекам. Хотелось бы продолжить такую работу.

С министерством образования началось интересное сотрудничество: вырабатывается технология поставки книг красноярских авторов в школьные библиотеки всего края.

— Чтобы стать писателем, достаточно однажды проснуться и решить: «пожалуй, я писатель»?

— Со мной так и произошло. В шесть лет я посмотрел по телевизору сказку «Приключения жёлтого чемоданчика» и подумал: надо же, какая хорошая и смешная, нужно что-то такое же написать, чтобы порадовать людей. Потом часто не нравилось, как закончилась книжка, садился и писал своё продолжение. Сам рисовал иллюстрации ручкой и раскрашивал их карандашом. Но готовая книжка была только в одном экземпляре, то есть только для одного читателя. А как же остальные? Садился за следующий экземпляр. То есть в детстве я был уверен, что задача писателя — не только сочинять, но и распространять. На готовом экземпляре я выводил «Цена 15 копеек» и шёл продавать. Собственно, и сегодня мало что у меня изменилось, по-прежнему всё примерно так и происходит.

Но каждый по-своему приходит к писательству. В юности у меня был товарищ, советский милиционер по фамилии БОРЩОВ, как у Афони. Однажды в ресторане он заступился за девушку, и ему в драке проломили череп. Со службы уволили по инвалидности. Жена бросила, пока он лежал в больнице. А он начал писать гениальные стихи, просто невероятные. Потом голова зажила, он начал встречаться с какой-то женщиной, а стихи становились всё хуже, и в итоге он перестал писать вообще.

Поэтому что должно произойти с человеком, чтобы он стал писателем — не знаю. Есть такое понятие «богом поцелованный»: дано тебе литературное дарование или нет. На самом деле, дано многим. Стихи пишет каждый третий юноша. Но талант для писателя — это всего лишь пять процентов. 95% — работа. Вот представьте, человек подходит впервые к пианино, но уже с убеждением, что он гениальный композитор. Но прежде чем научиться писать музыку, нужно научиться играть. Самая большая ошибка людей, написавших стихотворение или рассказ, в том, что они не хотят учиться. Отсюда и чудовищное количество графоманов. Играют они двумя пальцами собачий вальс перед профессиональными музыкантами и не могут понять, почему те их не признают.

Вот почему я веду блоги, аккаунты в соцсетях? Это тот же процесс ежедневных тренировок — сформулировать какую-то мысль, выстроить фразу. Писатель должен писать каждый день.

— А как же муза?

— Один из моих кемеровских учителей Сергей ДОНБАЙ написал обращение к молодым поэтам, первая строчка звучит так: «Поэт, организуй волнение своё». С возрастом поэтическая мышца так натренировывается, что ты пишешь, когда есть время, а критик в твоей голове сразу отбирает рифмы. Если нет вдохновения, ты знаешь, что может его пробудить. Мне достаточно съесть мороженое и выщелкать стакан семечек, пялясь в потолок. Так подключиться к космосу и работать.

— То есть профессионализм важнее таланта?

— Профессию мы можем выбрать. А призвание выбирает тебя. Мой роман «Фата» как раз об этом. Если у человека есть дар, он может его любить или не любить, но жить должен сообразно ему и всеми способами его оберегать.

— Дмитрий Сергеевич ЛИХАЧЁВ когда-то сказал: не мешайте, пусть ваши дети пишут даже самые скверные стихи, зато они вырастут интеллигентными людьми. Со взрослыми сложнее, иногда хочется попросить автора: сделай милость, не пиши…

— Графоманов полчища. За восемь лет, пока я возглавляю представительство СРП, нажил минимум 40 врагов. Такому количеству людей я отказал в рекомендации для вступления в союз.

— Функция контроля качества текстов лежит на вас?

— Нет, есть определённый алгоритм. Чтобы стать членом писательской организации, необходимо издать одну прозаическую либо две поэтические книги, пять публикаций, причём две-три — в журналах всероссийского уровня. И предоставить три рекомендации от членов СРП. Тут включается профессиональная этика, и если книга плохо написана, рекомендации вы не получите.

— Но предположим, кандидат получил рекомендации.

— Его должны утвердить в Москве. А там с нашим решением могут и не согласиться. Поэтому даже если человек хороший, добрый, милый, обаятельный, но пишет как попало, мы не сможем из одной симпатии принять его в СРП.

И ещё нужно понимать, что наш союз — прежде всего товарищество. Это очень важное слово. Мы работаем на взаимовыручку. Я всегда беседую с кандидатом, пытаюсь его понять. И если человек представляет себя во всём белом на скотном дворе и ждёт, когда его начнут целовать в попу, вряд ли мы его примем в члены нашей организации, будь он трижды талантливым.

— Для чего нужны поездки на литературные фестивали?

— Дома сложно объективно оценить своё творчество. Ах, мои стихи нравятся не только жене, но и теще? Да я гениален! Рост возможен, только если общаешься в своей профессиональной среде. На Волошинском фестивале в Коктебеле молодые ребята могут попасть на семинары руководителя СРП Светланы Владимировны ВАСИЛЕНКО. На последнем фестивале я познакомился с издателем Даниилом ОРЛОВЫМ, который предложил поучаствовать в сборнике о Москве. Где бы ещё встретились красноярский писатель и петербургский издатель? Другое замечательное знакомство — с московской художницей Сашей НИКОЛАЕНКО, она сейчас оформляет книгу Эдуарда РУСАКОВА.

— А как вы относитесь к писателям, появившимся из Интернета?

— Я таких не знаю. Пока всё, что несёт Интернет, это пена.

— Что отличает хорошую литературу?

— Есть два типа гениев: созидатели и разрушители. И те и другие прекрасны. Например, ЕСЕНИН и МАЯКОВСКИЙ. Что их объединяет? Красота игры. Чем сразу понравился всем ПЕЛЕВИН? Тем, как он играл со смыслами. Потом он стал повторяться, и интерес к его творчеству постепенно угас. Вот игра и изменения — это важно. Я всем начинающим литераторам рекомендую читать статью Евгения ЗАМЯТИНА «О литературе, революции, энтропии и прочем». Он там говорит, что нужно экспериментировать, ломать свои шаблоны. Это не всегда удачно, иногда больно, но необходимо. Нельзя ехать по накатанной колее. За теми, кто меняется, интересно наблюдать.

Сейчас идёт поиск альтернативы литературному фаст-фуду. Поэтому популярны достаточно жёсткие писатели-реалисты — Роман СЕНЧИН, Захар ПРИЛЕПИН. И тут тоже всё идёт по Замятину: вслед за реализмом придёт мистический реализм, потом символизм. Конечно, на новом уровне.

— Вы же Михаил Михайлович? Это родовое имя?

— Нет, это имя выбрал папа. Мама меня родила поздно, в 41 год, у нас с братом и сестрой большая разница в возрасте. Она работала в больнице, где дети, от которых отказались родители, лежали до определения в интернат. Подолгу, иногда до года. И мама привязалась к одной девочке, хотела её удочерить. Но папа был против, сказал, что будет свой, Михал Михалыч. Так что вариантов у меня не было.

— Так вы, наверное, любимчиком в семье были?

— Самый младший ведь, даже племянники старше меня. Так что избалованный любимчик, да. Я и сейчас в коллективе такой.

Папа умер довольно быстро после моего рождения, и жили мы тяжело. Вероятно, из-за этого меня часто оставляли дома одного, я листал книжки с картинками. Мать в четыре года научила меня читать. До 14 лет прочитал больше 1300 книг. Мой читательский формуляр до сих пор лежит в музее родного города Мыски. Знаете, очень хорошо рождаться в райцентрах, полочка в музее обеспечена.

— Всё подряд читали?

— Нет, но ДЮМА прочитал всего, хотя и некоторые усилия для этого пришлось делать. «Войну и мир» читал тоже иногда через силу, многого не понимал, но заставлял себя.

— А имеет смысл заставлять себя читать?

— Конечно. Я благодарен своей институтской преподавательнице, заставлявшей нас читать. Я учился на библиотечном факультете, а её предмет «Литература народов стран СНГ». То есть казахская, таджикская, узбекская и т.д. Изучали два года, итогом был всего лишь зачёт, но она давала нам такие объёмы читать, что в день только по её предмету мы должны были прочитывать сто страниц. Конечно, мало кто мог осилить. И сдавали ей этот зачёт по шесть-восемь раз. Девчонки рыдали и читали даже в новогоднюю ночь, все эти книги слипались в кашу в голове.

Зато я до сих пор знаю, что Чабуа Амирэджиби — автор романа «Дата Туташхиа». В нас осталось понимание литературы стран бывшего СССР.

— Для чего это вам?

— Отсутствие культурной интеграции с народами, которые считались братскими, а сегодня — наши соседи, приводит к таким событиям, какие сегодня происходят между Россией и Украиной. Совершенно ужасные вещи происходят без культурного обмена.

— Почему вы выбрали такую нетипичную для мужчины специальность?

— Случайно. Мне срочно нужно было решить вопрос с высшим образованием. Родилась дочь, жена была студенткой, и нам уже дали семейное общежитие. Если бы я не поступил — пошёл бы в армию, и жена осталась одна с ребёнком. На журналистику набора не было, на филфак — не прошёл, но с этими оценками брали на библиотечное дело. Конечно, я собирался через год поступать на журналистику. Но за год увлекся. Что мы тогда знали о библиотекарях? Сидят тётки, иногда таскают книжки. А оказалось, это очень интересная профессия.

— Что же вас так увлекло?

— Будущее. У нас был прекрасный завкафедрой Стас Андреевич СБИТНЕВ, академик, учёный с мировым именем. Он стоял у основ тезауруса, который сейчас использует Windows, у основ изобретения модема, который уже в 50-х годах прошлого века с помощью перфокарт отправлял сообщения на дальние расстояния. В начале 90-х он нам рассказывал про библиотечные компьютерные локальные сети. О том, как бабушка из глухой деревни может узнать, как вылечить кролика, потому что библиотекарь найдёт в сетях информацию. Windows ещё не было, она появилась, когда мы учились на третьем курсе. Он такие фантастические истории рассказывал, так нас заворожил, что я много лет, работая в библиотеке Технологического университета главным технологом, занимался внедрением компьютерных технологий.

— А в Красноярске вы как оказались?

— Тоже случайно. Жену пригласили работать. Она по образованию бухгалтер, но после защиты диплома придумала свой курс и преподавала в институте «Экономику социально-культурной сферы». Курс был уникальный и востребованный. Помню, как к нам в общагу приезжал сам глава областного отдела культуры, чтобы забрать жену на совещание. Она учила чиновников, как писать экономические отчёты. Никто тогда этого не умел, я читал их «бизнес-проекты» 1997 года: «Несмотря на то, что у нас прорвало трубу, все трудности мы встречаем с большим энтузиазмом».

В 2001 году в Красноярске открывался филиал Кемеровского института культуры, и жену пригласили туда в качестве замдиректора. На месте оказалось, что ничего из обещанного нет: жильё не предоставили, с оформлением документов затягивали, зарплату не выплачивали. В общем, кинули. Но обратно мы уже не вернулись.

Александра КАЗАНЦЕВА