Времени для доклада «Как решать наиболее социально значимые эколого-экономические проблемы Красноярского края?» в первом пленарном заседании конференции «Сибирский плацдарм» осталось совсем мало. Поэтому докладчик, доктор экономических наук, член-корр РАН В.И. СУСЛОВ свою презентацию развёрнуто не комментировал. Тем не менее красноярские СМИ услышали главное: учёный из Новосибирска дал ответ на самые острые вопросы, которые стоят перед жителями города и края.
Мы решили дать нашему новосибирскому гостю возможность высказаться через газету, но сразу после своего выступления Виктор Иванович должен был уезжать на вокзал. Так что вопросы ему мы задавали уже посредством сети.
— Виктор Иванович, вы — новосибирец. Когда и как вы занялись темой изучения экологических проблем Красноярска, какие аспекты вас интересовали?
— Я не только не красноярец, но даже и не новосибирец, хотя живу уже долгое время в Новосибирске. Родом я из Ленинграда — так в моей молодости назывался Санкт-Петербург. Точно так же не могу считаться экологом. Я экономист, экономист-математик, теоретик, модельер — занимаюсь разработкой и использованием больших прикладных математических моделей экономики России и её крупных регионов, а также увлечён выяснением и изучением проблем перехода экономики на инновационные пути развития, создания экономико-математической теории инновационной экономики.
Десять с небольшим лет назад я познакомился с доктором физ.-мат. наук, профессором, известным экологом из Красноярска Рэмом Григорьевичем ХЛЕБОПРОСОМ. Разговоры с ним были интересны и продуктивны. Одной из тем стала энергетика. Мы выяснили (это было подтверждено статистикой и некоторыми фактами), что экономика крупных источников генерации энергии (крупных ГЭС, угольных и, в меньшей степени, атомных станций) основана на «проедании» природного и человеческого капитала. Если в полном объёме учесть экологические и социальные затраты (действительно — в полном объёме), то рентабельными останутся только АЭС. Угольные и, особенно, гидростанции (крупные равнинные) окажутся несостоятельными финансово. Хотя, если ориентироваться только на узко экономические показатели, ситуация выглядит обратно: самая дешёвая энергия — ГЭС, далее ТЭС и самая дорогая — АЭС.
В развитие этой темы, с «подачи» Рэма Григорьевича и в сотрудничестве с ним, я обратился к экологии Красноярска. В преддверии КЭФ-2016.
— Действительно ли у Красноярска — одна из худших ситуаций с точки зрения экологии в СФО? Насколько проблемы экологии важны для других городов Сибири — Новосибирска, Кемерово, Омска?
— Красноярск в экологическом отношении не самый плохой город России и даже Сибири. Относительно высокое (хорошее) место города в общероссийских экологических рейтингах обеспечивается отличным качеством воды (Енисей трудно сильно испортить). Хуже ситуация, если учитывать состояние атмосферы. Но и здесь «бывает хуже». В России есть десять городов, в которых выбросы загрязняющих веществ в атмосферу на душу населения составляют больше тонны. Возглавляет этот список, конечно, Норильск — 10 тонн (это невообразимо много). Из Сибири в нём Асбест (почти 5 тонн) и Ангарск (чуть больше тонны). В Красноярске — четверть тонны. Это в 2-3 раза меньше, чем в Новокузнецке, Братске, Ачинске, Ноябрьске. Сопоставимо с Омском, Бийском; повыше, чем в Чите, Нижневартовске, Иркутске, Хабаровске, Кемерово. В 2-2,5 раза больше, чем во Владивостоке, Новосибирске.
Проблема усугубляется тем, что зимой в городе и ниже по реке образуется полынья. Повышенная влажность создаёт возможность «доставлять» загрязняющие атмосферу вещества в лёгкие человека аэрозольным путём. Это во много раз усиливает «усвояемость» этих вредных веществ организмом человека.
Показателем неблагоприятности экологической ситуации в городе является средняя продолжительность жизни: она на 3 года меньше (69 против 72 лет) среднего возраста для городского жителя России. Три года это очень много — в денежном выражении сотни миллиардов долларов.
— Какие основные объекты и факторы создают плохую экологическую ситуацию в Красноярске?
— Главные источники загрязнения атмосферы Красноярска — Красноярский алюминиевый завод и три теплоэлектростанции на бурых углях Канско-Ачинского бассейна. Остальные источники (транспорт и прочие заводы-фабрики) дают в совокупности около трети загрязнений.
Радиоактивное загрязнение, по-видимому, не представляет (и не представляло) угрозы. При производстве оружейного плутония в Железногорске использовалось три атомных реактора. Два из них — прямоточных, т.е. заражённая вода из них прямо сбрасывалась в Енисей (в 1992 году они были демонтированы). Радиоактивность сбрасываемой воды превышала естественный фон в несколько сот раз, но благодаря мощи Енисея общий уровень радиоактивности ощутимо не возрастал (тем не менее, американцы по радиоактивному следу сразу вычислили и местоположение, и мощность советской фабрики оружейного плутония, так что «девятка» была секретом Полишинеля). А предлагаемая АЭС на площадях Горно-химического комбината (ГХК) в Железногорске (на глубине 200-300 метров) в экологическом отношении может оказаться одной из самых безопасных станций в мире.
Гораздо серьёзней, чем радиоактивная, экологическая угроза полыньи.
И ещё одна проблема: роза ветров. Енисей в черте города течёт с запада на восток. В этом же направлении в основном дует ветер. Поэтому завод и тепловые станции, расположенные в восточной части города, переносимы. Но бывают дни, когда ветер дует с востока. Это ужасно. Про такие дни говорят: «чёрное небо».
— Как произошла история нашего экологического падения, по вашему выражению?
— История экологического «падения» города заключается, коротко, в следующем.
Первоначально (в 50-е годы прошлого века) планировалось построить завод мощностью 300 тыс. тонн первичного алюминия в 25-30 км от города на южном (правом) берегу. Потом был принят встречный план по инициативе тогдашнего председателя крайкома, поддержанной ХРУЩЁВЫМ. Мощность завода была увеличена в 2 раза, и он был перенесен на северный (левый) берег, фактически в черту города — для экономии транспортных издержек. Позже новые владельцы завода (ОК РУСАЛ) увеличили его мощность ещё почти в 2 раза — до 1 млн тонн. Мощность очистных сооружений увеличивалась гораздо в меньшей степени, чем производственная мощность. Но хуже другое.
Красноярский алюминиевый завод — последний в СССР, построенный по устаревшей технологии (в электролизе металла используются самообжигающиеся аноды), приводящей к весьма вредным выбросам в больших объёмах. В данный момент на заводе многое сделано для улучшения экологической ситуации, но коренное улучшение технологии (использование обожжённых анодов) не проведено (точнее — проведено в очень-очень незначительной части технологического процесса). Оно весьма капиталоёмко — $4-5 млрд. Но и это не самое плохое.
По первоначальным планам половину мощности Красноярской ГЭС (6 Гвт) предполагалось отдать алюминиевому заводу, а другую половину — городу. В таком случае Красноярск стал бы одним из самых энергонасыщенных городов мира! С отличными перспективами своего промышленного и социально-экономического развития. Но после удвоения мощности завода город оказался энергодефицитным. Решать проблему стали строительством тепловых станций. На местных бурых канско-ачинских углях. С использованием самых «грязных» технологий.
К настоящему времени мощность завода наращена ещё на 2/3, и проблема усугубилась. Мощность трёх основных тепловых станций города: электрическая — почти 2 Гвт, тепловая — более 3 Гкал/час Тепловые станции — второй после завода источник загрязнения атмосферы. Они используют устаревшую технологию сжигания бурого угля, которая нигде в мире для этих целей не применяется: калорий мало — вредных соединений много.
Как уже отмечалось, существенно ухудшает экологическую ситуацию полынья — незамерзающая зимой часть Енисея от плотины вниз на 300-350 км.
До строительства плотины в Енисее летом можно было купаться, а зимой он замерзал. После строительства плотины вода в городе и на 300 км ниже и летом и зимой имеет одинаковую температуру: +4С. Купаться летом невозможно, а зимой после плотины образуется эта самая полынья. Это происходит потому, что, благодаря конструктивным особенностям (водозабор происходит на уровне 40 м от среднего уровня воды в водохранилище), на лопатки генераторов электроэнергии подаётся придонная вода (всегда одинаковой температуры +4С). Зимой полынья «парит», обеспечивая, как уже отмечалось, высокую влажность и аэрозольную «доставку» загрязняющих атмосферу вредных веществ в лёгкие человека. Что многократно усиливает для людей негативный эффект загрязнения атмосферы.
При строительстве Саяно-Шушенской ГЭС «эффект полыньи» удалось исключить. Чуть ниже основной плотины была построена дополнительная малая плотина, позволяющая воде, прошедшей турбины, отстояться и принять нормальную температуру. Для Красноярской ГЭС предложен другой, гораздо менее капиталоёмкий путь решения этой проблемы. Предложен ещё более 30 лет назад, но до сих пор не реализованный.
И ещё один аспект «экологического падения» Красноярской агломерации. Третий атомный реактор, используемый до 90-х годов прошлого века в производстве оружейного плутония, был снабжён дополнительным водным циклом и потому не представлял экологической опасности; какое-то время он использовался для снабжения Железногорска и его окрестностей электроэнергией и теплом. В 2010 г. по соглашению с правительством США (и за деньги США) он был демонтирован, и вместо него построена небольшая ГРЭС, опять же на бурых углях с крайне экологически вредной технологией.
— Правильно ли я поняла, что по большинству из названных проблем есть решение? В какой степени это решения технологические (допустим, решения уже не современные или слишком дорогие), а в какой — управленческие (ничего не мешает, нужна только политическая воля)?
— Все названные проблемы имеют по ряду технологических решений (на выбор), причём разной степени радикальности. Но даже самые радикальные решения требуют финансовых затрат, несопоставимо меньших по сравнению с теми потерями и издержками, которые несёт общество от плохой экологии. То есть нужна только политическая воля.
Самое правильное решение проблемы КрАЗа — вынести его за пределы города, хотя бы туда, где его предполагалось разместить изначально — на правый берег, ближе к Железногорску.
Вопрос можно ставить и шире: целесообразен ли вообще алюминиевый бизнес в том виде, в каком он существует в России? Во всём мире первичный алюминий производят вблизи источников дешёвой энергии. Это — правило. Но ни в одной цивилизованной стране присвоение народного благосостояния частной компанией не происходит столь цинично и в таких масштабах. Вся «экономика» этого бизнеса обеспечивается присвоением (в нарушение наших законов, Конституции) природной ренты.
Оценить размер получаемой заводом природной ренты не сложно. КрАЗ потребляет до 85% мощности Красноярской ГЭС — порядка 15-19 млрд кВт/час. Если на каждом кВт/часе «премия» к тарифу составляет один рубль (есть основания считать, что сейчас эта премия гораздо выше, хотя таких данных в открытых источниках не найти), то размер этой природной ренты, достающейся (за что?!) владельцам компании, составит как раз 15-19 млрд руб. в год. Это в несколько раз выше получаемой заводом прибыли.
Имеются паллиативные решения. Перейти на более экологичные технологии электролиза (как в комплексе Саяно-Шушенской, Богучанской ГЭС). Это потребует около (как уже говорилось) $4 млрд, т.е. сумму, вполне соотносимую с получаемой природной рентой. Целесообразно также ощутимое сокращение мощности завода — с учётом очередного «подарка» РУСАЛу в виде Богучанского энерго-металлургического комплекса.
Радикальным решением теплоэлектроснабжения города является закрытие существующих угольных станций и строительство на ГХК в Железногорске АЭС с начальной мощностью 2 МВт.
Атомный комплекс в Железногорске успешно функционирует. Но его сегодняшние и перспективные задачи — не наработка оружейного плутония, а транспортировка, хранение и переработка ОЯТ (отработанного ядерного топлива), производство таблеточного MOX-топлива (для АЭС) и многое другое. Было бы преступной ошибкой не использовать имеющийся потенциал этого комплекса для атомной генерации энергии на нужды экономики и ЖКХ города и края. Предлагаемая АЭС, размещённая под землей на площадях ГХК в естественных полостях на глубине 200-300 метров, явилась бы одним из самых защищённых и экологически чистых в мире комплексов генерации энергии. Ставится вопрос об использовании на этой станции технологий атомной генерации на быстрых нейтронах. При доведении её мощности до уровня, сопоставимого с ГЭС, городу вернулся бы статус одного из самых энергонасыщенных городов мира.
Другой путь более экологичного решения проблемы энергообеспечения Красноярска заключается в использовании природного газа. Для этого газ Юрубчено-Тахомского и Собинско-Пайгинского месторождений следует направить не прямо в Китай («мечтатели» из Газпрома хотят проигнорировать даже потенциальных российских потребителей из Иркутска, Улан-Удэ и Читы), а в Красноярск — для газификации юга Восточной Сибири.
Существует и более простое компромиссное решение: использовать более экологически чистые технологии сжигания угля. Такие технологии разработаны (десятилетия назад) и апробированы в Красноярске как раз для бурых канско-ачинских углей. Они даже используются — на небольшой бывшей котельной завода телевизоров в Красноярске. Большего на Родине сделать не удалось. А вот в Монголии эта технология используется для энергообеспечения Улан-Батора.
Наконец — полынья.
Суть проекта, предложенного десятилетия назад, в ограничении доступа придонной воды на турбины электростанции. Если на нескольких баржах повесить тяжёлый экран, достигающий дна и перегораживающий Енисей параллельно плотине (в нескольких десятках метров выше плотины), то переваливающаяся через зазор вода летом будет иметь температуру около 20 градусов по Цельсию, а зимой — около 0 градусов. Авторы проекта (авторское свидетельство № 987017) М.А.Колосов, Э.Ш. Акбулатов (нынешний мэр Красноярска!), А.А. Агапов, В.Д. Зыков, (опубликовал статью об этом проекте газете «Красноярский рабочий» за 31 декабря 2015 года), С.П. Зубрилов, В.В. Баланин. Цена вопроса: 150-200 млн руб. инвестиций, 20 млн руб. ежегодных эксплуатационных затрат (срок службы сооружения — 50 лет).
Здоровье красноярцев стоит во много-много раз больше этой суммы.
За 43 года работы Красноярской ГЭС на строительство и функционирование экрана, ограждающего Красноярский край от полыньи, было бы затрачено около 1 млрд руб. (в современных ценах). Это во много раз меньше, чем общество заплатило в этот период за компенсацию вреда от неё.
«Прикинуть цену» полыньи можно по-разному. Попробуем следующий способ (чтобы просто понять порядки цифр). Средняя продолжительность жизни красноярцев 69 лет (сейчас). По России для городского населения — 72 года. Сколько стоит год жизни пожилого россиянина? ВВП на душу населения в России составляет около $15 тыс. (по номиналу, по паритету покупательной способности — около $25 тыс.). В качестве искомой, очень грубой оценки этой величины можно принять $5 тыс. (в три раза меньше средней). За 43 года на каждого живущего красноярца было потеряно около 150 человеко-лет — учитывая, что поначалу отставание средней продолжительности жизни красноярца от россиянина в среднем было, по-видимому, большим, чем 3 года. Приняв (опять же грубо), что в этот период в среднем население города составляло около 800 тыс., получим «цену» «плохой» экологии («виновной» в снижении продолжительности жизни): $600 млрд (150 х 800000 х 5000). Даже если «вклад» полыньи в этот ущерб ($600 млрд ) всего 1%, затраты на её устранение оказываются в сотни раз меньшими наносимого ей ущерба.
— Как вы считаете, что должно быть решено в первую очередь — по значимости проблемы, а что — по доступности решения?
— Параллельно с подготовкой радикального решения проблем (выноса КрАЗа, ликвидации угольных ТЭС) необходимо, на мой взгляд, экранировать полынью. Если процесс газификации и «атомизации» энергетики (их, вероятно, можно совместить) будет затянут, имеет смысл рассматривать варианты более экологически чистого сжигания имеющихся углей (хотя эти бурые угли правильнее рассматривать как ценное сырье для химической и др. промышленности). Переход на технологию обожжённых анодов правильнее осуществить уже на новом месте функционирования завода. Грамотные и приемлемые решения всех этих проблем могут быть найдены специалистами из Красноярска.
— С точки зрения стратегии развития, которой была посвящена конференция — ведь решение экологических проблем могло бы лечь в основу стратегии, поскольку требуются для этого и инновации, и рабочие места, и создаются новые возможности развития?
— Вы правы. Но вопросы стратегии социально-экономического развития Красноярского края выходят далеко за рамки экологической тематики. Этот регион просто обязан стать одним из драйверов возрождения России. Мне показалось, что эти аспекты основными докладчиками были затронуты вяло. Характерна дискуссия между представителями Правительства края и Сибирского федерального университета, инициированная вопросом от Новосибирского института народного хозяйства (ныне НГУЭУ). Профессор С.А. СМИРНОВ поинтересовался, есть ли различия в подходах ваших уважаемых организаций, а если есть, то в чём они. От СФУ было сказано, что мы, в целом, едины. А от администрации — нет, мы же смотрим вперёд и ставим во главу угла человеческий потенциал, а вы — приземлены (по крайней мере я так это услышал).
В целом я не порадовался тому, что на единственном слайде презентации доклада от Администрации среди разработчиков стратегии был указан наш институт (Институт экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН). Готов разделить мнение, высказанное, в частности профессором СФУ Е.Б. БУХАРОВОЙ, что очень многое в наших стратегических «мечтаниях» зависит от внешних причин, в том числе федеральных предпочтений. Лично я считаю, что без коренной смены экономической политики на федеральном уровне — ничего «в регионах» не произойдёт.
Анна ИВАНОВА