Глокализация — Тянитолкай цивилизации

— Сегодня многие учёные и специалисты уже говорят о крахе неолиберальной модели экономики, на которой базируется глобализация, — сообщил профессор Попков. — Конкуренция как основной тип экономических и социальных отношений не способствует решению многих фундаментальных проблем современности. При этом мы видим ограничение суверенитета и самостоятельности не только отдельных людей, но и народов, и целых стран.

На международном Бакинском гуманитарном форуме, где недавно побывал новосибирский учёный, мировые эксперты и политики пришли к выводам, которые ещё недавно показались бы невероятными. Экономическая глобализация оценена ими как эволюционный тупик, поскольку за неё заплачена слишком высокая социальная цена (растущее неравенство не только в развивающихся, но и в развитых странах). Признано, что в современных условиях нужен не «чистый рынок», а экономика «с человеческим лицом». Кроме того, необходимы серьёзные этические ограничения «хищнического материализма», буквально пожирающего нашу планету.

Ответом на минусы глобализации стала тенденция локализации, стремление народов сохранять и возрождать свою национальную культуру и традиции. Чем больше «жмёт» глобализация, тем более растёт спрос на «особость», интерес к национальным праздникам разных народов, национальной кухне, этнотуризму.

— Казалось бы, парадоксально, но реально существующим следствием глобализации является возрастание роли этнического фактора. А это в свою очередь ведёт к усилению фрагментации и регионализации, — констатирует Ю. Попков. — Когда глобальный мир неустойчив, включаются механизмы региональной консолидации. Люди ищут спасения в более близких и понятных механизмах. Пересечением этих двух противоположных тенденций и является феномен «глокализации» — чем сильнее глобализация, тем востребованнее локальная специфика.

Многонациональная мононациональность

От мировых тенденций — к российским реалиям. В нашей стране в последние годы вопросы межнационального общения и межэтнических конфликтов решались, с одной стороны, посредством фольклорных праздников, а с другой — в ходе контртеррористических операций. Последнее — когда становилось уж совсем жарко, а до того власть проблемы старалась вообще не замечать. Результатом такой «страусиной политики» стали кровавые межнациональные столкновения в Кондопоге (2006), Сагре (2011) и целом ряде других территорий России, массовые беспорядки в Москве на Манежной площади (2010) и в Западном Бирюлёво (2013).

Менее болезненные, но более широкоохватные процессы тех лет в стране — упразднение целого ряда национальных субъектов Федерации. В частности, в состав объединённого Красноярского края были включены Эвенкийский и Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономные округа. К сожалению, главными доводами в принятии решения об объединении Красноярского края с Эвенкией и Таймыром были политические и экономические факторы. Доктор исторических наук, заведующий кафедрой всеобщей истории СФУ Владимир ДАЦЫШЕН вспоминает, что власти тогда постарались подвести под это решение и научную базу, собрав конференцию историков, философов и этнографов, но результат оказался не таким, которого ожидали:

— Мы обсуждали проблемы, данные, цифры без каких-то предварительных установок. Статистика показывает, что у этносов, имеющих национально-государственную организацию (национально-территориальный округ и т.п.), численность увеличивается, у не имеющих —
сокращается. Наш вывод был таков: с точки зрения науки упразднение государственности коренных сибирских этносов неверно. В результате краевые власти нашу конференцию «не заметили», ни одно СМИ про неё не сказало — просто её как бы и не было. Точно так же сейчас упорно не замечают регулярные съезды эвенков, которые проводит Китай.

Нельзя сказать, что национальной политике в России сегодня не уделяют внимания. Наоборот, число документов на эту тему растёт год за годом. В 2009 году подготовили обновлённый вариант Концепции государственной национальной политики и… не приняли! В начале 2012 года вышла программная статья Владимира ПУТИНА «Россия: национальный вопрос». В том же году создан Совет по межнациональным отношениям при Президенте Российской Федерации, утверждена «Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года». В 2013 году принята Федеральная целевая программа «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014-2020 гг.)». Вот только употреблённые там сочетания типа «многонациональный народ Российской Федерации (российская нация)» — это как?

— Не знаю, — отвечает доктор философских наук Юрий Попков. — Здесь путают две традиции понимания национального: англосаксонскую, когда нация — это государственность в политическом смысле, и российскую и немецкую традицию, когда «национальный» трактуется в смысле этнокультурный. Поэтому надо чётко определять, что ты имеешь в виду: национальный как гражданский или национальный как этнический. 20 лет эта дискуссия идёт, и ни одна точка зрения не победила! Это означает, что за каждым пониманием лежит глубокий пласт традиций — есть и то и другое. Нельзя отказываться от одной трактовки в пользу другой.

Существует достаточно сложный механизм соотношения разных видов идентичности. Из чего складывается патриотизм? В том числе из любви к малой родине, регионального патриотизма. Власти же порой считают, что это сепаратизм, и к этнической идентичности тоже негативно относятся, потому что это вроде как «атомизация», а нация должна быть единой.

Я считаю, что ориентация должна быть не на то, чтобы гражданская идентичность вытеснила все другие виды идентичности, а на создание условий, при которых человек мог бы гордиться, например, и тем, что он поляк, и тем, что его родина Сибирь, и тем, что он гражданин Российской Федерации. К сожалению, чаще всего так вопрос не ставится. А если неправильно поставлен диагноз, то какие бы лекарства ни использовались, болезнь можно не вылечить, а лишь усугубить.

Померимся патриотизмом?

Ещё одна моя личная «непонятка» нынешнего года — заявление президента о том, что у России есть одна национальная идея — патриотизм, и никакой другой искать не надо. Патриотизм для жителя любой страны — такое же естественное свойство, как умение ходить, но ведь пешеходные прогулки не являются смыслом жизни человека…

— Конечно, патриотизм нужен, — соглашается профессор Попков. — Проблема возникает, когда начинают думать, как это чувство обеспечить. Что такое патриотизм? Как его добиться? Я считаю, что патриотизм и гражданская идентичность, уважение к своему государству напрямую связаны с престижем власти. Кризис гражданской идентичности зафиксирован не только научными исследователями, но и в Федеральной целевой программе. Почему-то власти никогда не чувствуют за собой вины за то, что уровень патриотизма или гражданского единства не столь высок, как того бы хотелось.

— Но ведь понимание патриотизма у людей разное! — включаюсь я в дискуссию. — Возьмём интернет-полемику в начале 2016 года депутата Красноярского горсовета Константина СЕНЧЕНКО и лидера Чечни Рамзана КАДЫРОВА. И тот, и другой, и примкнувшие к ним товарищи — все утверждают, что они патриоты своей страны, но говорят они взаимоисключающие вещи, имеют прямо противоположные взгляды на обустройство этой страны. Кто из них патриот? Или они живут в разных странах?

— Ещё до появления статьи Владимира Путина в стране шла пропаганда идеи «российской нации», — вспоминает Юрий Попков. — Но если ставится задача консолидации общества, надо её по-другому формулировать. Не пропаганда идеи «российской нации», а формирование гражданской нации. А абстрактные призывы «Давайте любить Родину!» или «Давайте любить власть!»… Если они не подкреплены реальными механизмами и практическими шагами, можно получить прямо противоположный результат. Так и случилось. Когда стали говорить о «российской нации», многие в национальных республиках были против (башкиры, татары и др.), потому что получалось, что они уже здесь как бы ни при чём.

— В СССР, да и ранее в Российской империи русский народ был государствообразующим по своей функции и значимости, а не просто «по факту существования России», — не унимаюсь я. — Приходя на новые территории, русские и детей учили русскому языку, и к русской культуре приобщали, и экономическому развитию территорий способствовали. То есть русский народ действительно был «стержнем» страны. Тем самым, о котором писал в 2012 году Владимир Путин. Сейчас же не то что в национальных республиках, даже в неформальных анклавах, образовавшихся на этнически русских территориях, представители национальных диаспор живут по «своим» законам и даже пытаются приучить жить по ним представителей титульной нации. Их дети не знают и не очень стремятся изучать русский язык… Что осталось в современной России от силы «стержня русской цивилизации», от скрепляющей роли русского народа, кроме его долготерпения?

— Здесь дело не в отсутствии «сильной руки», а в том, что зачастую к решению вопросов вообще руки не прикладывали, — возражает профессор Попков. — Если власти реально заинтересованы в том, чтобы миграция проходила более-менее без напряжения, кто им мешал запретить «резиновые квартиры», которые существовали на протяжении десятилетий? Значит, кому-то это было выгодно. А что там будет с местным населением, как они будут уживаться с приезжими — это будет потом и не с нами… И получается, что люди брошены на произвол судьбы, а сталкиваются-то с приезжими именно они, и им, чтобы выжить, всё равно надо как-то проблемы разрешать. Поскольку официального решения нет, приходится искать «обходные пути».

Терпеть или сотрудничать?

Несмотря на обилие государственных документов по национальному вопросу, произведённых за последние пять лет, и создание в 2015 году Федерального агентства по делам национальностей, ясности в целях и, самое главное, терминах нет и по сей день. «Симптомы болезни» Владимир Путин определил в 2012 году верно. Причинами («спусковыми крючками») межэтнических конфликтов являются нерешённые социально-экономические проблемы, пороки правоохранительной системы, неэффективность власти и коррупция. Эти же причины лежат в основе кризиса гражданской идентичности.

Однако перечисленные «болячки» современной России влияют не только на межэтнические отношения, но на общество в целом, и решаются они вовсе не госорганами, отвечающими за национальную политику. Так что же делать жителям в регионах страны и местным властям, когда власть федеральная возложила на регионы ответственность за «мирное» сосуществование на их территории разных этнических групп, но внятными полномочиями не наделила? Ведь это та самая ситуация, когда «верхи» фактически не хотят ничего менять, а «низы» не могут больше мириться с нарастающим комом национально-этнических проблем.

Доктор философских наук Юрий Попков считает, что инициативные, настроенные на решение проблем люди и в региональной, и в муниципальной власти способны управлять ситуацией. Тем более если от «англосаксонской» толерантности (как пассивной терпимости к иным народам), которая показала в Европе свою низкую эффективность, они перейдут к сотрудничеству в решении общих проблем (активному взаимодействию этнических групп). Например, проблем школьного образования в полиэтнических районах, напоминающих современный Вавилон.

Но если одна сторона более толерантна, готова к компромиссам, а другая менее терпима к «чужим», о каком сотрудничестве можно говорить?

— В рамках сотрудничества местных с мигрантами должна быть чётко продумана система мер и для тех, кто приезжает (ещё до того, как они приехали сюда), и для тех, кто давно здесь живёт, — убеждён Юрий Попков. — Во-первых, одно из главных предварительных условий — знание языка. Во-вторых, государство должно чётко определить, кто нам нужен, и принимать только тех, кто не будет балластом, не создаст дополнительное напряжение в обществе.

И этих людей тоже нужно заранее готовить. Попадая в чужую среду, они должны знать особенности культуры, специфику этого региона и быть настроены на уважение существующих традиций. На мой взгляд, для мигрантов надо разработать хотя бы элементарную систему правил, как себя вести на новом месте. Жителям же «принимающей» территории тоже нужна информация, откуда предполагается приезд мигрантов, что это за народы, какие у них традиции. Это одна из ступеней к взаимопониманию.

— У нас в Сибири этническое взаимодействие сложнее, чем в Центральной России. Для эвенка или хакаса русский сибиряк — потомок завоевателей, которые пришли на его землю, построили ГЭС или стали добывать полезные ископаемые, из-за чего коренные жители лишились охотничьих угодий и пастбищ. Кто здесь «коренные», а кто «понаехали»? А сегодня по соседству с этими двумя живут мигранты из республик Кавказа или стран СНГ. Это как минимум три разных этноса, три психологии, три традиции…

— А ещё и три разных типа отношения к этой земле, — подхватывает тему Юрий Владимирович. — Как это ни парадоксально, у народов без письменности или малограмотных историческая память намного прочнее, чем у более образованных. Они свою историю рассказывают из поколения в поколение, она у них в голове. Мы же свою историю пишем, а кто её потом читает кроме специалистов и отдельных любителей? Разве что в школе и вузе чуть-чуть.

В описанном выше примере межэтническая напряжённость отходит на второй план, вперёд выходит противопоставление «местный — приезжий». Я могу сказать на примере Ханты-Мансийского округа: у русских старожилов, хантов и манси, особенно если они живут рядом и занимаются сходными видами деятельности, особых проблем во взаимоотношениях нет. Проблемы возникают с приезжими, для которых эта земля — только временное средство повышения личного благосостояния.

— У народов с «азиатским» типом культуры переговоры, попытки договориться, прийти к компромиссу часто воспринимаются как слабость оппонента. Когда власть в России в национальных отношениях отошла от стиля восточной деспотии или диктатуры пролетариата и попыталась играть по международным «англосаксонским» правилам, это было воспринято не как проявление цивилизованности, а как проявление слабости. Эта «калька» переносится и на бытовой уровень общения с обычными людьми.

— Мы (государство) должны осознать особенности России в национальном смысле, установить чёткие правила, довести их до всех граждан и добиваться реализации этих правил. В том числе в отношении мигрантов и того, «кто здесь хозяин», — говорит Юрий Попков. — Вот вроде бы и Стратегию государственной национальной политики России приняли, записали в неё и то, и другое, и третье, а как всё это соотносится — так и не ясно. Хорошо, если в местных органах власти окажутся ответственные инициативные люди, которые заинтересованы в разрешении межэтнических проблем. А если нет?.. В Новосибирске у нас есть хоть и небольшой отдел (5 человек), но это люди грамотные, подготовленные, неравнодушные, постоянно привлекают к работе наш сектор этносоциальных исследований Института философии и права СО РАН: массу семинаров мы проводим, действует консультативный совет. А вот в Сургуте, где проблемы межнациональных отношений гораздо более остро стоят, ни один человек в администрации непосредственно не отвечает за это направление
работы.

Наша страна — самое многонациональное и поликонфессиональное государство в Европе: 180 народов и этнических групп, 130 разных языков, в повседневной жизни используется 277 языков и диалектов, в школах страны идёт преподавание на 30 языках и ещё 59 языков изучают в качестве школьного предмета. Россия — изначально полиэтническое государство, поэтому, сколько бы мы ни говорили о единой «российской нации», всё равно придётся заниматься национальной политикой и решением этнических вопросов. При этом в силу гигантских пространств и демографических особенностей региональная этносоциальная политика должна учитывать территориальные особенности. В государственной же стратегии прописаны только общие установки для всей страны.

— В ходе наших исследований в Новосибирской области, Ханты-Мансийском автономном округе и Республике Алтай мы убедились в том, что в этих сибирских регионах этносоциальная обстановка существенно различается, а источником напряжённости часто являются вовсе не мигранты, как это принято считать, — поясняет профессор Попков. — На Алтае, например, главный источник межнациональной напряжённости — малое представительство русских (57% всего населения) в республиканских органах власти (1/3 среди чиновников), борьба местных кланов за власть и экономическое влияние. А вот в Сургуте, самом большом городе Ханты-Мансийского округа, который изначально был практически полностью русским, в результате миграции доля нерусского населения достигла трети и продолжает расти.

В 2013-м году мэрия Новосибирска утвердила Концепцию муниципальной национальной политики, разработанную группой экспертов под руководством доктора философских наук Юрия Попкова. Этот документ дополняет и конкретизирует на городском уровне общефедеральную стратегию. В частности, в нём предусмотрена диагностика не только межнациональных отношений, но и состояния этнокультурного разнообразия и этносоциальных процессов.

— Мы зафиксировали необходимость гармоничного сочетание гражданской (российской), локальной (городской) и этнической (национальной) идентичности при сохранении приоритета первой, — говорит Юрий Владимирович. — К сожалению, в федеральной стратегии о существовании этих трёх различных видов идентичности и проблемах их сочетания вообще ничего не говорится. Мы отметили необходимость решения не только межэтнических, но и внутриэтнических проблем и противоречий. Войны кланов — это не внутреннее дело этноса, коль скоро они касаются окружающего социума и гражданского общества. Кроме того, мы зафиксировали проблемы, существующие в местах компактного проживания мигрантов. В частности — в работе школ с многонациональным составом учащихся. Так, в Новосибирске в районах проживания мигрантов до 70% первоклассников приходят в школы, не зная русского языка. Это гигантская проблема и для органов образования, и для самих детей!

Всё перечисленное выше — инструменты для диагностики и решения межнациональных проблем, созданные на муниципальном уровне в Новосибирске. В их необходимости сомневаться не приходится.

Согласно соцопросам 47% новосибирцев допускают возможность межнациональных конфликтов. При том что в Европе критическим считается 30-процентный порог.

И можно предположить, что ухудшение социально-экономического положения в стране вызовет дальнейшее обострение ситуации. Разумеется, не только в Новосибирске! Но там хотя бы создали градусник, способный мерить температуру.

Беседовал Андрей КУЗНЕЦОВ