Планы многих россиян на зарубежный отдых рухнули вместе с курсом национальной валюты, после чего некоторые отечественные политики и общественные деятели призвали граждан обратить внимание на собственную страну. Однако, даже избегая шуток о жарком декабрьском отдыхе на крымских пляжах, стоит признать, что мы не всегда можем распорядиться нашими преимуществами, в том числе одним из главных наших козырей — огромными расстояниями.
Полтора года назад, осенью, мой приятель Иван Санников предложил прогуляться пешком и с рюкзаками на какое-то сравнительно крупное расстояние. Изначально речь шла о Непале, потом — о побережье Южно-Китайского моря. Ознакомившись с предполагаемыми маршрутами и найдя ещё одного единомышленника (Илью Ворсина), мы поумерили аппетиты и решили для начала ограничиться походом до острова Ольхон, что на Байкале. Идея путешествия заключалась во фразе «от порога до порога» — на своих ногах выйти из Красноярска и топать к Большой воде, строго воздерживаясь от любых других средств передвижения. Ещё хотелось почувствовать, каково это — шагать по планете, ежедневно перемещая себя на мизерное, по современным меркам, расстояние, и таким образом ощутить подлинные размеры того места, где нам выпало родиться и жить.
Отчего-то незатейливое, хоть и романтическое объяснение никак не могло удовлетворить любопытства родственников, товарищей, каких-то совсем уж случайных людей, впоследствии следивших за нашими путевыми отчётами в социальных сетях. Тогда мы начали выдумывать иные версии разной степени экзотичности: побились об заклад, и один двинул в путь, а другие следят, чтобы он не мухлевал; проиграли в карты накопленное на летний отдых и так себя наказали; поддерживаем политику импортозамещения — могли бы валяться на турецком пляже, но вместо этого покоряем родные просторы.
— А, знаю — баба, наверное, виновата, да? — с надеждой спросил усатый дальнобойщик, который однажды подсел к нашему столику в одной из придорожных кафешек.
Я кивнул в ответ, и он, сразу же успокоившись, даже сочувственно мне подмигнул: мол, ничего не объясняй, такие они, женщины, тяжела мужская доля.
Водителей тяжёлых грузовиков наша троица интриговала больше всего, поскольку двигались мы вдоль М-53, по самой обочине — и те из них, что курсировали между городами, могли наблюдать, как загорелые и припылённые парни с рюкзаками день ото дня упрямо шагают куда-то на восток без особой на то причины.
В путь мы вышли в последних числах мая и собирались провести в дороге больше месяца — до Ольхона примерно 1 300 км, если проходить по 40 км в день, то Байкал можно увидеть к началу июля. В крайнем случае, думали мы вечерами у костра, разглядывая перманентные кровавые мозоли, доберёмся хотя бы до Иркутска — там до озера рукой подать, а потом, в конце концов, можно будет и побаловать себя попуткой.
Есть такое движение — lightweight backpacking, то есть легкоходный туризм. Оно идеологически оформилось в США в конце 90-х с выходом книги американского спортсмена и путешественника Рэя ДЖАРДИНА «Beyond Backpaking», но, конечно, по факту существовало и раньше. Суть его заключается в том, чтобы уменьшить вес походного рюкзака со стандартных 20-25 кг до микроскопических величин, причём сделать это без ущерба для комфорта и безопасности путешествия. Легкоходы отказываются от тяжёлых спальников, избыточных по прочности и, соответственно, по весу палаток и рюкзаков, громоздкой обуви и, конечно, от таких предметов, как полотенца или ещё одни шерстяные носки. Лучший друг увлечённого легкоходством человека —это весы, выбор делается в пользу простых и многофункциональных вещей, а с лишними граммами борются нещадно, вплоть до срезания бирок и лишних карманов.
О том, был ли наш поход до Байкала легкоходным, можно судить хотя бы по тому факту, что я взял с собой в дорогу гамак, раскладной стул и сковородку. В принципе, это вещи, о которых мечтал бы любой профессиональный бродяга, да ещё и совокупно не вытягивающие даже на полкилограмма. Тем не менее мой рюкзак, например, с учётом продуктов весил более 30 кг. Кроме того, июнь выдался жарким — за путешествие мы попали под дождь всего трижды, поэтому водой запасались в больших количествах и всегда, когда представлялась такая возможность.
Поскольку прогулка выходила не такой шустрой, как затевалось изначально, на пятый день мы приобрели себе тачку, куда радостно сгрузили часть припасов. К такому способу нередко прибегают люди, которые долго и много путешествуют пешком. Тачка была наречена «Спокойствием», в чём позже обнаружились бездны сарказма — визиты в придорожные шиномонтажки за новыми камерами и заплатками для протёртых покрышек вскоре стали для нас делом настолько обыденным, что даже перестали раздражать. В какой-то момент мы даже подумывали начертать у неё на борту наши фамилии и российский флаг, по аналогии с машинами, которые участвуют в раллийных гонках.
Тачка стала для нас не только поводом для проклятий, но и источником различных забавных историй. Однажды, когда мы ночевали посреди огромного поля, туда пробралась лиса, которая распутала мешавшие ей тесёмки и слопала припасённое вовсе не для неё печенье. Усталые люди спят нервно, поэтому мы застигли негодяйку на месте преступления и спровадили обратно в нору — а утром обнаружили, что она возвращалась и принесла взамен четырёх дохлых мышек. Тачка же нас и погубила – на 17-й день путешествия мы обнаружили, что из-за постоянных поломок окончательно выбились из графика, преодолев только 503 км. Успеть таким темпом на Байкал до окончания отпусков не получалось никак; посовещавшись, мы скрепя сердце избавились от «Спокойствия», а равно и от нашего грандиозного плана — и на следующий день, благодаря неравнодушным водителям, уже были в Иркутске. Но это уже другая история.
В мире существует великое множество длинных пешеходных маршрутов. Некоторые из них хорошо известны, не слишком сложны и потому освоены туристами всех категорий: например, Тропа Инков в Перу или прославленный Camino de Santiago — старинная дорога пилигримов через Пиренеи к предполагаемой могиле апостола Иакова в испанском городе Сантьяго-де-Компостела. А, например, в Италии, есть живописнейший маршрут Сентьеро, который идёт вдоль западного побережья «сапожка». Другие же трассы не по зубам
неподготовленному путешественнику. Например, в год, когда мы отправились на Байкал, в кинотеатрах крутили экранизацию романа американки Шерил СТРЕЙД «Дикая» о женщине, прошагавшей в одиночку более полутора тысяч километров по Тихоокеанскому хребту — тропе, которая тянется из Мексики в Канаду.
Два года назад мне удалось немного пройти по знаменитому Кунгследену — это пешая горная туристическая тропа через шведскую Лапландию, которая пересекает сразу несколько национальных парков и проходит мимо высочайшей вершины Скандинавии — горы Кебнекайсе. Длина её составляет около 450 км, маршрут разбит на отдельные этапы, и на всём его протяжении встречаются обустроенные приюты — как платные, с магазинчиками и даже саунами, так и бесплатные, только для ночлега. Любуясь на суровые скандинавские пейзажи, с некоторой досадой думаешь о том, что Сибирь богата красотами не в меньшей степени, однако вряд ли когда-нибудь станет столь же дружелюбной по отношению к туристу.
На Западе процветанию туризма, в особенности легкоходного, способствуют несколько обстоятельств: не столь своенравный климат, доступность специального снаряжения, общая безопасность окружения. Шутка ли, на популярном форуме Винского на вопрос от иностранного туриста, не опасно ли в Иркутске, люди серьёзно отвечают: «У нас, как и везде по России, нужно быть осторожным, тогда всё будет нормально». Опасность может грозить даже со стороны тех, кто вроде бы призван её оберегать: в одном из городков меня чуть было не задержали стражи порядка, сославшись на то, что два дня назад местное кафе ограбил «мужчина с рюкзаком». Однако наличие экологических маршрутов и сопутствующей им инфраструктуры — это всё же ключевое условие, и оно в Сибири выполняется далеко не так, как могло бы.
Региональное отделение Русского географического общества в презентации проекта «Открой для себя Красноярский край» отмечает критическое отсутствие в крае туристической инфраструктуры: «Нет ни одного визит-центра, нет хостелов, не хватает турбаз достойного уровня, пунктов питания, транспорта и так далее, как следствие — отсутствие грамотно организованного, безопасного туризма». Далее говорится, что интересных маршрутов в крае много, они охватывают даже самые отдалённые уголки региона, но разрабатываются путешественниками самостоятельно.
Есть, конечно, исключение. Визитная карточка региона с точки зрения организации — природный парк «Ергаки» в Западных Саянах. Такое состояние обусловлено исторически: туда легко добраться по М-54, поэтому в Ергаках всегда было много туристов, и дальнейшее промедление с переводом отдыха на рельсы цивилизованного экотуризма создавало реальные риски для сохранения уникальной природы. Теперь там есть и обустроенные тропы с настилами и лестницами, и места для стоянок, и указатели с информационными щитами — фактически, это почти единственное место в крае, где пеший турист может чувствовать себя уютно. Правда, речь в этом случае идёт скорее не о backpacking, который во многом ассоциируется с вольными путешествиями, а о trekking — классическом пешем туризме.
Существует также ещё hiking, который, как утверждает Википедия, получил наибольшее развитие … в Красноярске. Эта разновидность пешеходства предполагает непродолжительные походы налегке по маркированным трассам — так называемым маршрутам выходного дня или же с ночёвками в кемпингах. Проходить и размечать такие тропы в окрестностях краевого центра группа энтузиастов из проекта «Красноярский хайкинг» начала в 2014 году. Руководитель проекта Анатолий БЕЗВЕРХИЙ рассказывает о красивой задаче: опутать Красноярск сетью дорожек, постепенно расширяя, углубляя и удлиняя её, а заодно и решая инфраструктурный вопрос — например, снарядить стоянками и костровищами Мининские столбы. На сегодняшний день размечено более 30 км троп — от Гремячей гривы до Торгашинского хребта и Чёрной сопки, все — различной протяжённости, как для неспешных прогулок, так и для оценки своей физической готовности.
— В перспективе мы хотели бы связать пешеходным маршрутом Красноярск и Дивногорск — через Столбы, — говорит Безверхий. — А вообще было бы замечательно дотянуться, например, до Абакана. Но здесь другая проблема: если существуют какие-то сквозные тропы на этом направлении, то мне они неизвестны. Прокладывать же их по целине непросто, да и не всегда рационально — ни к чему заставлять людей ходить там, где никто никогда не ходил. Кроме того, вряд ли они будут функционировать именно как пешеходные зимой — это же Сибирь.
Соседние регионы в создании мощного маршрута для пешего туризма во всех его разновидностях также не слишком преуспели. Правда, Горный Алтай — флагман пешего туризма — может предложить интересные долгоиграющие походы, но вот Иркутская область и Бурятия только мечтают о Кругобайкальской пешеходной тропе, хотя попытки обойти озеро предпринимаются регулярно, и с этими целями в Сибирь приезжают даже иностранцы.
Таким образом, тем, кого интригует именно процесс перемещения между отдалёнными точками, не на что надеяться, кроме дорог. Альтернативы трассе нет никакой, если не считать сомнительного удовольствия перепрыгивания со шпалы на шпалу. Идти по обочине по восемь-девять часов в день — занятие не всегда приятное, а иногда и опасное: из запчастей, раскиданных под косогорами от Красноярска до Иркутска, кажется, можно собрать полноценный отечественный автомобиль. Пару раз нам удавалось срезать угол просеками или сельскими дорогами, но когда каждый километр на счету, к риску заплутать относишься с особой нежностью. Этот риск особенно велик в городах, которых и вовсе хотелось бы избегать. А самое обидное заключается в том, что, поскольку ты движешься даже не по краешку цивилизации, а вдоль самой её сердцевины, особых природных красот тоже не увидеть. Хотя то, что иногда удаётся разглядеть, всего лишь на полкилометра отвернув с большака для ночлега, восхищает невероятно.
Евгений МЕЛЬНИКОВ