Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
сентябрь / 2016 г.

Культура на двух ногах: летние впечатления в осенних тонах

Три дня лета я провела на международном фестивале этнической музыки и ремёсел «МИР Сибири» в качестве ведущего «Беседки» — новый для фестиваля жанр и новая площадка, на которой я рассказывала о русском языке, а коллега-преподаватель из Юридического института СФУ, бард Григорий ЕМЦОВ — об эниостиле. «Беседка» пользовалась популярностью, и это утвердило в мысли, что слушать летом преподавателя вуза люди могут и даже любят. Но главным моим впечатлением стала не моя работа, а фестиваль, так как мало что сравнится с таким грандиозным явлением нашей культурной жизни.

Фестиваль не любят. Фестиваль обожают. Им восхищаются. Его критикуют. Он вызывает бурю эмоций и привлекает огромное количество людей — его посещают тысячи, а прямую трансляцию смотрят из разных уголков мира.

Почему столь разные оценки, вплоть до противоположных? Думаю, потому, что трёхдневный фестиваль вмещает столько, нет, лучше так — СТОЛЬКО разных событий, включает СТОЛЬКО разных программ, что поклонники одного действия порой не принимают или напрочь отвергают что-то другое, одни не понимают увлечённости других. Всё как у спортивных болельщиков — ревность, соперничество, непонимание друг друга. Но в отличие от спортивных баталий — мирное сосуществование на единой площади Шушенского.

Зачем я езжу на фестиваль? За прекрасным. И это прекрасное воплощено для меня в традиционной культуре, которой и посвящён сначала конкурсный отбор (а это 22 потрясающих выступления ансамблей и исполнителей), а затем гала-концерт. Я приезжаю на фестиваль, чтобы убедиться, что народная культура не просто жива-здорова, но и прекрасно себя чувствует, пусть и в фестивальных масштабах. Это много или мало? Судите сами: заявки на участие подали 225 коллективов из разных районов нашей страны. Но ведь это только те, кто захотел приехать в Шушенское. А сколько ещё прекрасных исполнителей осталось дома! Так что за народную традицию я спокойна, она существует, скорее всего, даже массово, только встречи с ней происходят нечасто, по специально организованным случаям, одним из которых является «МИР Сибири». В 2015 году фестиваль стал обладателем премии в области событийного туризма Russian Event Awards-2015, на которую претендовали 104 проекта из 36 регионов России. «МИР Сибири» занял I место в номинации «Лучший проект в области популяризации народных традиций и промыслов» — самой многочисленной и сильной номинации. По итогам зрительского онлайн-голосования «МИР Сибири» вошёл в топ 5.

Ещё одно событие, ради которого я езжу на фестиваль, — встреча с одним из самых значимых знатоков и популяризаторов русской народной культуры, с фольклорным подвижником Сергеем Николаевичем СТАРОСТИНЫМ, который является бессменным председателем жюри конкурсной части фестиваля. О Сергее Николаевиче можно говорить очень много и всё в превосходной степени, но гораздо интереснее слушать его, когда он поёт и говорит. Наша беседа была непродолжительной, потому что насыщенная программа не оставляла времени на длительное интервью. Так что пришлось говорить только о самом важном.

О фестивале


— Сергей Николаевич, вы довольны фестивалем?

— Я скажу основное — я доволен тем, что этот фестиваль есть. Не так много в России фестивалей, где традиционная культура хоть каким-то образом присутствует. Я бы сказал — их очень мало. Этот фестиваль по масштабам, по мощи, по раскрученности — один из первых. У фестиваля есть сильные стороны и как у любого явления большого порядка есть слабые стороны и недочёты, которые мы не можем пока избыть и не можем найти способ избавления от них. С самого начала я был в некоторой оппозиции к конкурсной программе, мне не нравится идея соревнования, потому что не суди да не судим будешь…

— Будь ваша воля, вы бы убрали конкурсность?

— Не убрал бы, но сделал её условной. Весьма условной. Можно сохранить соревновательный дух и всех наградить отдельными призами. Не хочется делить людей по категориям: ты вот первый, ты второй, ты третий. Хочется каждый коллектив, который отобран нашей комиссией на фестиваль из двух сотен, наградить каким-то отдельным подарком, отдельным призом, имя которому мы могли бы придумать.

Второй неудобный момент фестиваля: конкурсная программа концептуально сильно отличается от хедлайнерских выступлений (*хедлайнер — неологизм, специальный термин, называющий почётного гостя, наиболее привлекающего внимание публики, участника представления, концерта, фестиваля, имя которого стоит в заголовке афиши, выступающего, как правило, в конце). Выступления хедлайнеров направлены совсем на другое. В этой связи появляется дезориентация: мы отбираем коллективы, которые исполняют традиционную музыкальную и песенную культуру, чья подача соответствует понятию традиционности, и вся конкурсная программа — это то, что нам, членам жюри, и хотелось бы видеть в этническом фестивале. А хедлайнерская программа по сути своей не отвечает той идее, которая заявлена в конкурсной программе.

Я понимаю, что нам не набрать на вечерний концерт столько коллективов, которые бы нас устраивали. На хедлайнерскую программу собираются, чтобы послушать готовый концертный продукт. А таких исполнителей, которые исполняли бы качественную традиционную народную музыку на основе русского материала и привлекали бы к себе внимание массовой публики, недостаточно. Вот горловое пение (коллективы Алтая, Хакасии, Тувы) и привлекательно, и качественно по исполнению, и групп таких, соединяющих два этих компонента, достаточно много.

— А вообще возможно зрелищное и массовое исполнение русского фольклора?

— Конечно. Концертная форма — ведь это только форма, и она может быть различной. Обильное использование электроники и современных средств, если оно не уводит от основных смыслов и характера материала, может быть приближено к эффекту соответствия аутентичной атмосфере.

— А без хедлайнеров фестиваль провалится?

— Зрительски да. Ко всему надо приучать. Хедлайнерские программы привлекают зрителей. Моя позиция такова: на фоне такого внимания людей надо приучать к традиционной музыкальной культуре. Существует осторожная позиция, что зритель у нас не готов. Я с долей сомнения отношусь к такой позиции, к тезису, что у нас зритель не готов воспринимать то или иное. На самом деле наш российский зритель достаточно тонко воспринимает русский народный материал, зритель готов его слушать и понимать. И поэтому заведомо упрощать, примитивизировать исходное содержание песни, либо обряда, либо наигрыша, которые лучше было бы оставить в их первозданности, нельзя. Потому что упрощение приводит к воспитанию упрощённого, нетребовательного вкуса. Этим сейчас часто пользуются многие группы: взяли песню, подложили под неё что-нибудь простенькое — умца-умца-умца, ввели песню в поле современной поп-музыки и сделали песню банальной, плоской. Слушатель привыкает к этой банальности и большего не ждёт от народной песни.

Но вода камень точит. И если будут появляться достойные акустические проекты (а благодаря фестивалю это возможно), которые не снижают уровень понимания традиции, а пытаются его хотя бы поддержать на должном уровне художественного и смыслового содержания, то в перспективе нас ждут очень интересные времена. Вкус надо воспитывать, шаг за шагом, по чуть-чуть, понемногу доносить до зрителя, что традиционная музыка, традиционная русская песня всегда были самодостаточны. Она всё за себя говорит! При условии, что человек, который её исполняет, понимает, о чём он поёт и что он играет!

О русской традиционной культуре

— Что для вас, Сергей Николаевич, русская культура? Какие ключевые идеи для себя вы в ней выделяете?

— Поле русской культуры существует уже несколько веков. Русская культура для меня — это прежде всего та национальная идея, о которой так печётся наша власть, не понимая, что за этим стоит. Мне кажется, что без всяких тезисов и громких слов о патриотизме традиционная культура цементирует человека, то есть придаёт ему устойчивость, уверенность в завтрашнем дне и уважение к минувшему. Человек автоматически становится патриотом. Проявляется это в отношениях человека с окружающим миром — природой, социумом. Культура даёт опыт отношений с миром, опыт существования в определённых условиях определённого этноса, связанного общими составляющими жизни: языком, мелосом, философией, медициной, воспитанием детей, верой и т.д. И это всё не уходит, это остаётся как часть жизни людей — язык, музыка, предания, народная мудрость как таковая, которой мы пользуемся в быту.

По сути, сейчас каждый современный человек, который не совсем заражён урбанизмом, в своей жизни через это проходил — через общение со своими предками. Часть традиционной культуры, конечно, избыта, но часть, несомненно, осталась: Не мытьём, так катаньем… Не лезь на рожон… Анчутка тебя забери, как говорила моя бабушка. Осталась масса вещей и выражений, которые отражают народную культуру. Я со своими детьми допускаю какие-то такие вещи, они меня начинают пытать: «А что это такое? Мы не знаем такого слова». Я им объясняю. И если такое поведение, эти остатки хотя бы на уровне семьи существуют, то есть шанс преемственности.

Проблема в том, что даже бабушки, с которыми мне давным-давно приходилось общаться в условиях экспедиции, задавали мне вопрос: «Зачем вам это нужно?». Я им говорю: «Нам это интересно. Мы хотим, чтобы традиция продолжалась. Мы хотим, чтобы всё то лучшее, что было в нашей культурной русской жизни, вернулось». И некоторые из бабушек, наиболее продвинутые, говорили нам: «Ничего вы не вернёте». То есть они как бы на своём поколении поставили точку преемственности традиционного знания. Они не верят в наследование своего опыта, к сожалению.

О жизни и бессмертии традиции

— Возродить традиционную культуру ведь невозможно?

— Возврат возможен. В 70-80-е годы у молодёжи возник интерес к песенному фольклору, появилась заинтересованность. Причём она росла из года в год в геометрической прогрессии. Это было очень отрадно наблюдать. Народная песня, конечно, была вырвана из контекста, потому что она в деревне существует к месту, ко времени, к ситуации, там исполнение обрядовых, календарных или лирических песен связано с жизнью. А их стали исполнять вне контекста. Но потом появилось второе поколение — у этих фольклорных исполнителей стали появляться семьи, дети, которые стали пропускать эти песни через определённые фильтры. Одно дело, когда я из-за своей заинтересованности воспользовался этими песнями, присвоил их и стал петь, и другое — когда у меня появляются дети, и я им должен объяснить ситуацию, показать, что эти песни существуют не просто так, а в каком-то контексте, они с чем-то связаны. И дети гораздо быстрее вошли в этот контекст. Дети водят хороводы, играют в игры, но что важно — они в правильное время водят хороводы, в правильное время разыгрывают свадьбы. Так что контекст народной культуры для них ближе. И вот это я называю возрождением.

Обычаи и традиции всё равно остались. Например, свадьба сейчас — определённый бизнес, которым занимаются аниматоры, специальные люди, и если вы хотите такую анимационную свадьбу, то вам её предложат. Но если разбираться, откуда ноги растут у всех современных сценариев ведения свадьбы, то выяснится, что те люди, которые пишут сценарии и придумывают развлечения, они хотя бы каким-то боком, но с традицией знакомились, потому что элементы традиции в сценарий включены. У них, у свадебников, существуют варианты сценариев: поселковые, сельские, деревенские. Они не будут городской вариант свадьбы тащить, скажем, в Подмосковье.

Или ещё пример. Я знаю, что в Подмосковье давно, наверное, лет 20 (а это уже традиция) зимой строится Зимний городок, и его берут с боем. Водятся хороводы, поются масленичные песни, устраиваются кулáчки и звучит гармошка. Масленица становится совершенно традиционным праздником, весьма-весьма симпатичным. Только важно не профанировать ситуацию и проводить праздники, связанные с календарём, в нужное время.

— Если бы от вас зависела российская культура, если бы у вас появились неограниченные возможности, с чего бы вы начали?

— Я бы поставил культуру на две ноги, чтобы она не была в современном обществе одноножкой или многоножкой. Поставил бы культуру на две ноги: классическое образование (классическая музыка, классическая наука, то есть то, что нам наследовано классиками) и традиционная культура, школа традиционного наследия. У нас есть много примеров и наработок того, каким образом это может существовать.

Потом я бы дал больше пространства для реализации традиции. Открыл бы традиционные центры во всех областях России и даже в каждом посёлке. Через них можно было бы вернуть желающим возможность жить традиционным способом на селе, то есть традиционным укладом — именно таково содержание традиционной культуры. Колоссальный пример существует в Вологодской области, где огромное количество центров традиционной культуры. Они возвращают формы и содержание традиционных праздников в современный поселковый быт. По сути они занимаются реконструкцией традиционного уклада. Сельский приходской праздник там и празднуется со всеми атрибутами сельского приходского праздника: на площади устраиваются в зависимости от времени года качели, хороводы, ярмарки. То же касается и будней.

Но там, в Вологодской области, в этом отдельном регионе, традиционная русская культура находится под охраной — это волеизъявление губернатора. Этот пример очень показателен тем, что по Вологодской области детская и подростковая преступность за годы существования этих центров фольклора сошла практически на нет. Вот вам и ответ. И больше не надо никаких аргументов и размахиваний руками — зачем, дескать, нужна традиционная культура.

Преподаватель СФУ Алевтина Сперанская рассказывает о русском языке

Преподаватель СФУ Алевтина Сперанская рассказывает о русском языке

О традиции в нашей жизни

— Может, традиционную культуру сейчас не воспринимают, потому что не считают, что старики, наши дедушки и бабушки, могут нас чему-то научить? Современное взрослое и молодое поколение очень мало знает о традиционном укладе жизни, потому что изустно им никто про это не рассказывал, а существовала только официальная версия жизни народа.

— Частью моей миссионерской деятельности является то, что я доношу до людей содержание культуры, то есть о чём там шла речь, о чём там говорилось, в какой степени говорилось и чем это было полезно. И в качестве примера привожу потешку про козу, которую мне пела бабушка в детстве. Это первая лакмусовая бумажка, на чём я проверяю слушателя и зрителя. Казалось бы, сам жанр потешки, то есть потешать, ничего серьёзного:

Пошёл козёл за лыкам,

а коза пошла за орехóм.

Козёл пришёл с лыками,

а козы нету с орехóм,

она сидит за верхóм…

И дальше расписывается целая история:

Погоди ты, коза,

я нашлю на тебя волков.

Волки не идут козу резать.

Козы нету с орехом,

она сидит за верхом.

Погодите вы, волки,

я нашлю на вас людей.

Люди не идут вóлков бить,

а волки не идут козу резать…

А потом:

Смерть не идёт людей косить…

Огонь не идёт смерть жечь…

Вода не идёт огонь лить…

Быки не идут воду пить…

Дубьё не идёт быков бить…

Топор не идёт дубьё рубить…

Гора не идёт топор тупить…

Черви не идут гору точить…

А потом гуси пошли червей клевать, и эта история стала раскручиваться в обратную сторону…

Я пою эту потешку, и для слушателей сначала всё это абстрактно: какая-то забавная история, смешная, в ней всё накапливается, увеличивается количество звеньев цепи. Они вообще не понимают, а при чём тут смерть, при чём тут вода и так далее.

Потом я останавливаюсь и начинаю им на блюдечке с золотой каёмочкой подавать и разжёвывать. Давайте, говорю, считать плюсы этой потешки. И на поверку оказывается, что она развивает память, логику, артикуляцию, дыхание, интонационное и ладовое слышание; она даёт представление о мироздании и о проявлениях этого мироздания: верхний мир и нижний мир; мир живой и не живой; смерть как антипод жизни... и так далее. И всё это находится во взаимосвязи! Разве это не чудо, наследованное нам нашими предками?!

Три вопроса менеджеру «МИР Сибири»

Другой мой собеседник — координатор конкурса на присуждение этномузыкальной премии «МИРА» Татьяна Ивановна ПИРОГОВА.

— Татьяна, кто организатор «МИРа Сибири» и какова цель фестиваля?

— Краевое государственное бюджетное учреждение культуры «Государственный центр народного творчества Красноярского края» (ГЦНТ) и отдел культуры, молодёжной политики, физкультуры и спорта администрации Шушенского района. Основная работа выполняется ГЦНТ. Цель фестиваля — сохранение нематериального культурного наследия России; пропаганда и развитие этнических культур Сибири; развитие событийного туризма; популяризация народной культуры во всём её многообразии.

— В чём прелесть и ценность фестиваля для вас?

— Для меня фестиваль — это так называемая точка роста: каждый год я знакомлюсь и встречаюсь с новыми людьми, их музыкой, узнаю новое о традициях и культуре своего народа, заряжаюсь энергией и несу этот свет в себе. В обычном мире так много копий, реплик, мы привыкли к стократному повторению, воспроизведению одного и того же — так мы смотрим в записи любимые фильмы и слушаем музыку, с точностью до секунды зная все фразы и интонации. Фестиваль всегда оригинал, подлинник, он существует только здесь и сейчас и не повторяется. Прикосновение к живому, настоящему и правдивому искусству меня всегда впечатляет.

А ещё меня вдохновляют люди — их красивые голоса, живые эмоции, искренний интерес, потрясающее упорство в изучении, понимании и принятии своих культурных корней. Я на фестивале отдыхаю, несмотря на свой почти круглосуточный график организатора.

— Каким видите идеальное проведение «МИРа Сибири»?

— Сложный вопрос. В идеале всегда есть субъективный момент. Фестиваль — это очень масштабное, мультижанровое культурное событие, объединяющее самые разные виды социокультурной деятельности. Ежегодно его посещают более 30 000 зрителей — людей со своим представлением об идеале и с разной степенью погружения в музыкальную русскую культуру, культуру народов Сибири, других регионов и стран. Фестиваль постоянно стремится к тому, чтобы зритель становился участником, был в центре событий, а не сторонним наблюдателем. Главное — быть интересным, разным, насыщенным для своих постоянных зрителей и участников и для тех, кто открыл для себя «МИР Сибири» впервые!

Алевтина СПЕРАНСКАЯ