Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
ноябрь / 2017 г.

Хранители

Я не знаю, как происходит, что именно ты становишься архивариусом своей семьи. Собирателем всех этих пожелтевших открыток, кумачовых грамот, рисунков старшего брата, давно остановившихся наручных часов, фотографий, где мама в белом платье с букетом ромашек и маленький папа в обнимку с большой собакой, старых тетрадей с пожеланиями, календарей с рецептами, вписанными от руки …

Быть может, просто в твоём детстве ты дольше, чем сверстники, оставался один? Перебирал чёрно-белые снимки в старых альбомах. Внимательнее подслушивал разговоры взрослых и чуть больше любил невероятные бабушкины истории...

С Николаем Борисовичем СИЗОВЫМ мы познакомились в школе, куда ходят вместе моя дочь и его внучка. Как часто бывает у красноярцев, нашли множество общих знакомых. Но Красноярск моего собеседника простирается намного дальше во времени. Николай Борисович, как и многие в его семье, стал хранителем истории не только Сизовых, но и самого города.

Музей-концлагерь

— Вы родились в Красноярске?

— Да. Я из типичной красноярской семьи, в которой все откуда-нибудь приехали. Корни её и в Центральной России, и на Востоке. Среди моих предков — и казаки, основавшие наш город, и крестьяне-переселенцы, приехавшие сюда в конце XIX века, и эвакуированные в годы войны специалисты. Дед мой по отцу попал в Красноярск вместе с отступающим с Востока колчаковским войском в январе 1920 года.

«Считать обвинение неустановленным, заключить в концлагерь сроком на 3 года», — такова запись в следственном деле моего деда, Георгия Лаврентьевича Сизова. Знаете, где в 20-е годы находился красноярский концлагерь? В здании краеведческого музея, который начали строить в 1913 году. Как музей оно открылось в 1930-м. А до того какое-то время в нём держали заключённых.

Бывшие колчаковцы пришли в Красноярск по морозу пешком; по железной дороге, погрузив трофеи в вагоны, ехали белочехи. Дед Гора рассказывал, что пока дошли до города, помёрзло огромное количество людей — зима в 1920 году была лютая.

Дедушка был образованным человеком. Отбыв срок, он работал бухгалтером Главсевморпути. Все красноярцы знают, что база полярной авиации располагалась на острове Телячьем, теперешнем Молокова. На бабушке, Галине Григорьевне БЕРЕЗИНОЙ, учительнице, дед женился в 1921 году. Они жили на Дубровинского — в доме, на месте которого сейчас многоэтажка с магазином «Меридиан».

Конькобежцы на льду Енисея

— С чего для вас начинался родной город?

— Конечно, с бабушкиного двухэтажного дома по ул. Дубровинского на берегу Енисея. Дом стоял неподалёку от конного двора бывшей почтовой станции. Она располагалась здесь ещё до Гражданской войны, но запах конского навоза сохранился на десятилетия.

Речной вокзал был построен ещё в моём детстве. С площади перед ним разъезжались по городу немногочисленные автобусы. На Дубровинского жила бабушка, а я с родителями — в районе Телевизорного завода, и мы ездили туда и обратно на 25-м автобусе. Возвращаясь домой, выходили на ул. Новосибирской и шли пешком. Тогда все очень много ходили пешком, это считалось нормой.

Соревнования и хоккейные матчи устраивали прямо на льду Енисея

Соревнования и хоккейные матчи устраивали прямо на льду Енисея

С другой стороны от Речного вокзала улица Дубровинского тоже была деревянной. Дома стояли там задами к Енисею на крутом обрыве, который потом срыли, сделав откосы — верхний ярус набережной. Протока между левым берегом и островом Посадным, как и весь Енисей, замерзала, и зимой на ней соревновались конькобежцы. Я тоже катался там на коньках. Енисейский лёд был потрясающего качества: ровный, гладкий, отшлифованный ветром…

Площадь Дома Советов

— Считалось, что дом бабушки находился в центре?

— Конечно, нет. Центральной была площадь, где устанавливали ёлку. Тогда она ещё не называлась площадью Революции, все говорили «Дом Советов». А рядом на Мира находился «Дом ГВФ» — Гражданского воздушного флота, на котором размещена мемориальная доска.

Многие красивые дома в центре Красноярска построили пленные японцы — пленных немцев дальше Алтайского края не отправляли. Японский лагерь находился какое-то время в районе цирка шапито на Красной площади. Там есть старинное кирпичное здание, где размещалось управление японскими лагерями.

Поле с подсолнухами

— Ваша семья жила рядом с Телевизорным заводом с 1940-х годов?

— С 1950-х. Мой дед по маминой линии, Николай Дмитриевич ТРОИЦКИЙ, был одним из строителей, а после — первым директором Телевизорного завода. В годы войны он организовывал эвакуацию крупного строительного треста из-под Тихвина Ленинградской области.

Мама, которой в 1941 году было 11 лет, запомнила эти события как самые ужасные в своей жизни. Два эшелона, в которых были размещены техника и люди, были отправлены на восток буквально в последние дни перед блокадой. Под бомбёжкой и угрозой высадки немецких десантов.

Семья деда — бабушка Ольга Фёдоровна и две дочери, моя мама Галина и её сестра Римма — пока добрались до Красноярска, жили в нескольких городах: Нижнем Новгороде, Бокситогорске. Девочки каждые полгода меняли школы, но обе были отличницами.

Только в 1943 году трест выгрузили в районе станции Базаиха. Первое время семья жила там в землянке. Уже после дед получил квартиру на ул. Новой Зари, где прошло и моё детство. В основном здесь давали жильё работникам Телевизорного завода. Тогда это была самая настоящая окраина города. На месте нынешнего парка «Троя» было поле, где росли подсолнухи.

Лыжники Сизовы в будущем парке «Троя»

Лыжники Сизовы в будущем парке «Троя»

Интересно, что там хотели строить спорткомплекс и уже начали прокладывать коммуникации. Но поскольку завод был режимным, строительство запретили. Только в середине 1960-х на этом поле заасфальтировали дорожки, сделали посадки.

Деревянный город

— Есть ли такое место в Красноярске, которое кажется вам таким же, как в детстве?

— Пожалуй, нет. Раньше мы с друзьями часто ездили в Студгородок. Казалось бы, там меняться нечему, кругом лес. Но сейчас там всё застроено, затоптано. И даже от станции Минино, откуда мы часто ходили в город пешком, сплошные дачи.

Всё очень изменилось за эти годы. Представьте, проспект Свободный до середины 1960-х был не заасфальтированным, грунтовым.

Улица Вейнбаума – квартал между Ленина и пр. Мира.

Улица Вейнбаума – квартал между Ленина и пр. Мира.

Помню, как строили Комсомольский городок. В клубе лагеря, где жили строители, крутили кино. И моя бабушка, которая не пропускала ни одной премьеры, посадила меня, трёхлетнего, на санки и повезла в этот клуб «Комсомольский» на «Тайну двух океанов».

Летом в детстве мы бегали купаться «на Инвалидку». Так называлось озеро за ул. Курчатова, где был детский санаторий закрытого типа. Или на озеро Ветлужанка.

Знаете, откуда появилось это название? На месте сегодняшнего района было садовое общество Радиотехнического завода. Поскольку там работало много специалистов из Горького (Нижнего Новгорода), где есть река Ветлуга, общество назвали в память о родных местах. Название — всё, что осталось от прошлого.

Стадион «Динамо» — современный «Локомотив»

Стадион «Динамо» — современный «Локомотив»

Красноярск долго был деревянным. Есть известный снимок, сделанный во время аэрофотосъёмки в феврале 1966 года. Город виден на нём от этой самой Ветлужанки до посёлка Индустриального. Отчётливо различаются всего несколько каменных улиц: частично проспект Мира, Комсомольский городок, Свободный, проспект имени газеты «Красноярский рабочий», улицы Юности и Вавилова. Всё остальное — деревянное! Огромная Николаевка, район Качи. В том 1966 году весной случилось очень сильное наводнение, вода поднялась буквально за одну ночь. И это сподвигло руководство города начать переселение людей и строительство нового района. Так появилась улица Железнодорожников.

Демонстрация 7 ноября. Квартал пр. Мира между ул. Сурикова и Вейнбаума. На заднем плане слева — Покровская церковь

Демонстрация 7 ноября. Квартал пр. Мира между ул. Сурикова и Вейнбаума. На заднем плане слева — Покровская церковь

Потомки барона

— Ваш дедушка, директор Телевизорного завода Николай Троицкий, с которым вы жили на Новой Заре, ленинградец?

— Нет, и он, и бабушка родом из Пензы. Они рано поженились, ему было 18, ей 19 лет. Дед по образованию землемер — геодезист, картограф. Окончил Харьковский политехнический институт, который тогда назывался землеустроительным.

Рудольф Андреевич Деливрон

Рудольф Андреевич Деливрон

А бабушка окончила пензенскую гимназию в годы революции. В 1917-м ей было 15 лет. Её отец и мой прадедушка, Дмитрий Рудольфович ДЕЛИВРОН — правнук Франца Деливрона, швейцарца, который был принят на русскую службу во флот ещё в XVIII веке. Внук Франца, Рудольф Андреевич Деливрон, был героем обороны Севастополя, артиллеристом, участником русско-турецкой войны. За храбрость его наградили золотым георгиевским оружием.

В конце XIX века Рудольф Деливрон оставил службу и поселился в Пензе. Тогда многие отставные военные получали наделы в Центральной России.

Но сын героя и отец бабушки Дмитрий умер довольно молодым. Быть может, то, что бабушка осталась одна, спасло её от молоха революции. Она рассказывала о тех ужасах, которые творились в Пензе в революционные годы: лютовали чекисты, бушевал белочешский мятеж. На глазах 15-летней бабушки толпа растерзала пензенского полицмейстера.

Высокие отношения

— Но ведь у бабушки Ольги отчество Фёдоровна, а не Дмитриевна?

— Да, потому что там непростая семейная история. Мать Ольги, моя прабабушка Елена Борисовна Мейен, была замужем за Фёдором Фёдоровичем Мухиным. У них родилось шестеро детей. Но женское сердце коварно — прабабушка влюбилась в Дмитрия Деливрона, который был сослуживцем её мужа. Было подано прошение о разводе в Синод, и пока эти бумаги ходили по инстанциям, в новой семье родилось уже трое детей. Старшей была моя бабушка Ольга.

Елена Мухина

Елена Мухина

Но тут началась русско-японская война. Оба мужа Елены, законный и гражданский, офицеры. И они дали друг другу слово: если кого-то из них убьют, оставшийся в живых будет заботиться о всех девятерых детях сразу. Такие вот высокие отношения.

Дмитрий Деливрон

Дмитрий Деливрон

Вышло так, что Дмитрий тяжело заболел и умер не на полях сражений. Всё бремя забот о большой семье легло на плечи Фёдора. Поскольку брак Елены с Дмитрием так и не стал официальным, он удочерил детей Деливрона, ведь иначе они имели бы статус незаконнорождённых. К тому времени Фёдор уже был в приличных чинах и служил в Петербурге, проживая в большой квартире неподалёку от Адмиралтейства.

От пианиста до депутата

— Ваши предки были офицерами. В советское время эта традиция продолжилась?

— Отчасти да. У Дмитрия Деливрона, кроме Ольги, была дочь Татьяна. Воевать пришлось обоим её сыновьям, Андрею и Владимиру Ганцевым.

Семья Ганцевых эвакуировалась в Красноярск вместе с семьёй моей бабушки Ольги. Причём в эшелоне везли рояль — Володя был очень способным пианистом, и все думали, что он многого добьётся на этом поприще. Но вышло иначе. В Красноярске его призвали в армию, он окончил ускоренный курс Киевского артиллерийского училища, тоже эвакуированного в наш город, и был направлен в действующую армию в 1943 году.

В феврале 1945-го в Восточной Пруссии старший лейтенант Владимир Ганцев был тяжело ранен. Когда ординарец выносил его с поля боя, перед

Владимир Ганцев

Владимир Ганцев

ними взорвалась мина. Солдата убило, а Володе оторвало правую руку и повредило левую кисть, на которой осталось полтора пальца. После фронтового госпиталя всех раненых отправляли долечиваться по месту призыва, и в Красноярске умирающего Володю, у которого вдобавок открылся туберкулёз, взяла к себе тётя — моя бабушка. И она выходила его!

Выздоровев, дядя Володя отправился поступать в Москву, в механический институт, который затем стал называться Московским инженерно-физическим, МИФИ. Но абитуриенту-инвалиду отказали в приёме. Тогда Владимир добился встречи с министром и после этого всё же был зачислен на курс.

Он окончил МИФИ с отличием, остался в институте, занимался научной работой, был деканом, депутатом Моссовета и одним из основателей институтской мотосекции… Это был человек с необыкновенной жаждой жизни, который произвёл на меня огромное впечатление. Умер он только в 1977 году.

«Доброуважаемая мамаша…»

— А его старший брат Андрей?

Андрей Ганцев

Андрей Ганцев

— Андрей учился в Горьком, в мединституте, и был призван в армию в 1939 году со второго курса. Он попал на флот и окончил школу подводников, а в начале 1941 года получил назначение на подводную лодку в Крым. Командовал отделением автоматчиков и в 1942 году пропал без вести при обороне Севастополя.

Образ Андрея-подводника — одно из ярких впечатлений моего детства. Я представлял его себе матросом с картины Дейнеки. Матрос в белой робе на фоне чёрного неба… Извещение о том, что дядя пропал без вести, датировано 28 июля 1942 г., как и огромное количество таких же посланий. Тогда погибли очень многие защитники города. По сути, моряки оказались отрезаны от средств эвакуации, хотя об этом не принято говорить. Я бывал в Севастополе и слышал рассказы о том, почему прибрежная полоса у мыса Херсонес белого цвета. Она стала белой от человеческих костей...

Среди документов, оставшихся у бабушки, я нашёл письмо, адресованное её сестре Татьяне: «Добрый день, доброуважаемая мамаша. Большое спасибо за заботу о вашей дружбе с вашим сыном…». К письму была приложена фотография с надписью на обороте — «Мамаше любимого друга Андрюши от Гуренко. 1940 год». Этот парень по имени Илья учился вместе с Андреем. После окончания школы Андрея отправили в Севастополь, а его друга — на строящуюся подводную лодку в Николаев. В базе данных «Подвиг народа» я прочитал, что лодка с таким номером участвовала в боевых действиях и в 1944 году была торпедирована и затонула. Погиб весь экипаж, больше 40 человек, включая Илью Гуренко. На сайте перечислены все фамилии, но фотографии есть всего у нескольких. Я отправил им снимок Ильи. У этого парня не было ни жены, ни детей, обрезанная ветка... Пусть хотя бы лицо его останется в памяти.

Братья

— Когда вы начали собирать семейные архивы?

— В 2000-х. Мой отец, Борис Георгиевич Сизов, был преподавателем Технологического института, работал на кафедре водного транспорта. Он всегда интересовался историей, увлекался фотографией и отличался поразительной памятью на мелкие детали. Живя на берегу Енисея, он мог, например, изобразить гудок каждого из пароходов, прибывшего с Севера. Отец хорошо знал и город — в доме скопилось много материалов об истории Красноярска, — но не стремился как-то структурировать свои знания.

Часовня ещё не была смотровой площадкой

Часовня ещё не была смотровой площадкой

Зато родной брат отца, Леонид Георгиевич Сизов, написал трилогию о прошлом города. Мой дядя — почётный гражданин Красноярска, был вторым секретарём крайкома КПСС, работал вместе с Павлом Стефановичем ФЕДИРКО, принимал участие во всех больших индустриальных стройках и написал о них.

Когда в 2003 году отец умер, маме, Галине Николаевне, было очень тяжело. И она, чтобы отвлечься, продолжила папино дело, но уже с иным подходом — систематизировала оставшиеся от отца архивы. Начала писать статьи…

Мама преподавала в Красноярском радиотехническом техникуме. Затем из её статей об истории Красноярска родились книги… Меня она просила помочь с их изданием, с фотографиями. И однажды, разбирая папины бумаги, я обнаружил целую коробку с негативами. Я оцифровал эти снимки — около полутора тысяч, среди которых оказались уникальные кадры Красноярска 40-50-х годов (именно эти фото иллюстрируют текст — ред.). А после стал собирать по таким же семейным архивам фотоизображения старого города. Оказалось, здесь столько можно найти!

Тренировка студентов Лесотехнического института на Караульной горе

Тренировка студентов Лесотехнического института на Караульной горе

Утеряно безвозвратно

— Есть ли у вас в Красноярске любимые места?

— Раньше я очень любил район Стрелки. Но сейчас она уже совсем не та — после того, как там выстроили кинокомплекс. И это в самом красивом месте города, откуда открывался такой простор! Всё утеряно безвозвратно.

Теперь на Стрелке собираются вдобавок поставить собор. Отношусь к этому отрицательно. Поднимать духовность населения, безусловно, надо. Но строя роскошные храмы, мы способствуем не единению, а, напротив, разобщению людей.

— Николай Борисович, кому вы передадите свою роль хранителя истории?

— Об этом не думал, Когда не смогу, за дело возьмутся дети. Или внуки. В своё время я способствовал передаче в краевой архив документов и бумаг Леонида Сизова. Нам предстоит заняться разбором того, что собирала мама. Там очень много материалов, фотографий, огромные подборки газетных вырезок разных лет, очень ценные документы минувшей эпохи.

Татьяна АЛЁШИНА