Творческая мастерская скульптуры Регионального отделения Урала, Сибири и Дальнего Востока Российской академии художеств в этом году отмечает своё тридцатилетие. Такие мастерские в России есть ещё только в Москве и Санкт-Петербурге. Так что нам крупно повезло. Но в полной ли мере мы используем то, о чём другие города могут только мечтать? Поговорим об этом с руководителем мастерской Александром Евгеньевичем ТКАЧУКОМ, профессором кафедры «Скульптура» Красноярского государственного института искусств и самым молодым почётным членом Российской академии художеств в нашем городе.
Как и подобает скульптору, он убеждён, что Красноярску не хватает городской скульптуры. А на вопрос, сколько же её должно быть, отвечает: «Сколько угодно! Скульптуры всегда будет мало». Однако какой он её видит?
— В первую очередь, более профессиональной, — говорит Александр. — Надо перестать относиться к скульптуре с позиции «в Красноярске и так сойдёт». И хорошо бы больше декоративной скульптуры. Это может быть и анималистика, и какие-то абстрактные формы с сочетанием разных материалов, и инсталляции…
Надо признать, что город у нас в архитектурном плане довольно безликий (за исключением исторического центра). Скульптурой это можно хоть как-то исправить. Но для этого она обязательно должна быть интересной, должна привлекать внимание. И, конечно, скульптура в городе должна быть разной тематически и разной по стилевым направлениям. Вообще, хорошо бы побольше нестандартных решений.
И ещё один важный момент — надо начинать работать с окраинами. Мы же в основном работаем с центром, наполняя его всё новыми и новыми объектами. Новостройки у нас стоят пустые. Чуть отъехали от старого города — и всё. Пустота. Как будто там уже и города нет — одно только жильё, одни сплошные «квадратные метры».
— А в центре, вы считаете, у нас уже всё хорошо?
— Конечно, нет. Достаточно посмотреть, какой у нас парк Горького. Как всё законсервировалось в девяностых годах, когда там пиво пили, так ничего и не поменялось. Парк надо полностью обновлять — убирать больные деревья, высаживать новые. Убирать эти окрашенные в чёрный цвет штампованные скульптуры с их жуткими постаментами. Скульптура должна быть источником притяжения. Можно там инсталляции какие-то поставить. Да много можно придумать интересного.
Вообще, у нас в городе очень мало парков и площадей. И совершенно недостаточно более-менее значительных по размерам зелёных зон. А потому зонами отдыха у нас числятся торгово-развлекательные центры, перед которыми, кроме огромных унылых парковок, ничего нет. А у той же «Планеты» при желании можно было бы найти место и для скульптуры. Территория огромная (площадью её назвать нельзя) и совершенно никакая. Там была бы очень уместна какая-нибудь композиция. Только не из дешёвых материалов, разумеется.
Почему в нашем городе так сложилось? Пожалуй, основная причина в том, что у нас не принято слушать профессионалов. Какой должна быть скульптура и где она должна стоять, у нас решают депутаты и чиновники. Вот сейчас скульптуру Аполлона на Театральной площади хотят заменить памятником ХВОРОСТОВСКОМУ. Но эта площадь изначально формировалась как зона для отдыха и развлечений. Там фонтаны и прочее… Праздник! Памятник же будет диктовать совершенно другие настроения.
— Возможно, это так. По крайней мере, для сегодняшних горожан. Дмитрия Хворостовского у нас очень любили, и боль ещё не утихла. Но где, на ваш взгляд, можно поставить памятник?
— Считаю, что его можно поставить несколько ниже, ближе к Енисею — там, где есть спуск с улицы Дубровинского. На этом месте скульптура и по освещению правильно бы стояла. И вообще сносить скульптуру в городе — это не очень хорошая идея. Скульптура стоит годами, и люди к ней привыкают. Даже пусть она и неудачная. Представляете, сколько крика будет, если начать сносить Дубенского? Скажут: «Зачем?! Пусть стоит. Нам нравится. Да и деньги не лишние. Это же теперь второй раз платить!». Хотя все художники были бы согласны. Но народ наверняка засомневался бы. А вообще, в идеале всё должно обговариваться на стадии формирования среды. В комплексе с архитектурой. И, конечно, с профессионалами.
— А с этим, как вы уже сказали, у нас проблема. Но разве где-то иначе?
— Меня иногда приглашают в Иркутск на художественный совет. Раз приглашали по случаю установки скульптуры одной моей ученицы. Там на совете были писатели, историки, краеведы, архитекторы, художники (своих скульпторов у них нет). Насколько же деликатно принималось решение, насколько комплексно! Все говорили в точку, все понимали ситуацию. Иркутяне любят свой город, и они нашли именно то место, которое в самом деле больше всего подходило. При этом никто не проталкивал какие-то свои интересы. Я в первый раз такое увидел. Председателем совета был геодезист (он же и плательщиком был). Он просто записывал, суммировал мнения людей. Потом зачитал эти свои записи, сделал анализ, назвал плюсы-минусы. И в результате вывели нечто среднее, которое всех удовлетворило. А не так, как у нас: кто-то одного интересы представляет, кто-то — другого. И все эти непременные кулуарные переговоры. Хотелось бы, чтобы и у нас было, как в Иркутске. Но не знаю, насколько это реально.
Памятник первому губернатору Енисейской губернии Александру Степанову (отлит в московской мастерской по эскизам народного художника России Андрея КОВАЛЬЧУКА)
— Пока реально лишь то, что гостям нашего города некоторые работы и показывать неловко.
— К сожалению, в Красноярске много откровенно неудачных вещей. Взять ту же лошадь у БКЗ. Это животное никакого отношения к лощадям вообще не имеет. Или памятник Дубенскому с его странными пропорциями, о котором я уже говорил. Посмотрите, какой в Иркутске поставили памятник основателю города. Эта скульптура просто восхищает. Она прекрасна. А у нас? Конечно, у всех есть неудачи. Но город не должен быть заложником неудач, когда речь идёт о таком знаковом для него объекте. Вся скульптурная общественность в шоке от этого памятника. Одно время, ещё при ПИМАШКОВЕ, были попытки как-то всё это исправить. Предлагалось провести конкурс и, наконец, поставить достойный города памятник.
Наш замечательный скульптор Борис Ильич МУСАТ говорил, что памятник основателю города должен быть выполнен на пределе возможностей Красноярска. Неужели возможности города и края таковы, что ничего лучше того, что есть сегодня, у нас и быть не может?
— А как вам Пушкин с Натали? Эту любимую всеми пару в более или менее удачном исполнении можно увидеть во многих российских городах. Даже в Ханты-Мансийске. Кстати, наша композиция несколько её напоминает. Только с пропорциями там всё нормально, и поэт не читает жене стихи, посвящённые бывшей возлюбленной. Да и нос у Натали не натёрт до блеска. Вообще, эти носы просто бедствие какое-то!
— Что здесь можно сказать? Есть памятник, а есть городская скульптура. Когда берут определённую личность и делают из неё городскую скульптуру, то это, на мой взгляд, немного неэтично.
Почему раньше памятникам всегда делали постаменты? К такой скульптуре нельзя подойти с бутылкой и сфотографироваться. Нельзя на глазах супруга сесть на колени к его второй половине. Сейчас эти моменты почему-то перестали учитывать. И не только в нашем городе.
Памятник хореографу Михаилу Годенко (авторы — группа скульпторов под руководством Артёма Мельникова из Санкт-Петербурга)
Но эта-то скульптурная группа (Пушкин и Натали) и по пропорциям очень неудачная получилась. А в Ханты-Мансийске её сделал КОВАЛЬЧУК — народный художник России, академик Российской академии художеств.
— Да, Ханты-Мансийск может себе позволить… Хотя памятник губернатору СТЕПАНОВУ на Копылова тоже Ковальчук делал. Вот только, кажется, уже через год там какие-то проблемы начались с постаментом и благоустройством.
— Ну, это уж как водится. Плитка у нас отваливается уже через год, а стяжка лопается на пятый. Больно на всё это смотреть. И всё списывается на климат. В Европе, видите ли, постоянно тепло, а у нас перепады температур. Вот всё и сыпется. Можно подумать, что больше ни у кого этих перепадов нет.
А часто всё начинает «сыпаться» ещё до установки. У нас всегда требуют упростить проект, что автоматически означает его удешевление. И это удешевление часто переходит все границы. Первоначальный замысел, бывает, теряется безвозвратно.
Вот львы, которые стоят на проспекте Мира. Коты эти безобразные. Я отправил модель в Китай, и там сделали копию. Но не по той технологии, которая мной предполагалась и которую ещё древние греки применяли, а, что называется, на глаз (на китайский глаз, разумеется). Нарезали из гранита и прислали. Я говорю: «Что это вообще такое? Я же им льва посылал». — «Так львов и прислали» — отвечают. И у нас всё так. Лишь бы дешевле. Что задумано художником, никого не интересует.
Взять ту же мою «Европу». Её должны были установить совершенно по-другому. Она вообще должна стоять в воде. И фонтан был задуман таким образом, чтобы создавать иллюзию движения — бык рассекает набегающую на него бурунами волну, а позади него по воде тянется след. Но скульптуру приподняли, и она теперь стоит сухая. Фонтан отдельно, скульптура отдельно. Какой тогда смысл в фонтане с быком и похищенной Европой?
И ещё одна беда — постоянная спешка. Вот Хворостовскому памятник надо в ноябре установить, а результаты конкурса станут известны в сентябре. А ведь скульптуру надо делать минимум полгода. Как делал АНИКУШИН замечательный памятник Пушкину, который стоит в Питере у Русского музея? Он его сделал и уехал за границу. Приехал — сломал. Его чуть не посадили тогда за это. Партия ведь уже всё согласовала. Но он сделал лучше. А что бы он сотворил за полтора месяца?
— Страшно подумать. А вашу Европу, мне кажется, хорошо бы к одноимённому деловому центру поставить. Да привести в порядок эту небольшую площадь перед ним. Сегодня она совсем не соответствует статусу места. Но давайте вернёмся к творческой мастерской, которую вы возглавляете. Несмотря на то что в России только три города имеют эту ступень художественного образования, и Красноярск в их числе, красноярцы мало что об этом знают.
— Если коротко, то творческие мастерские академии художеств можно назвать аспирантурой для художников. Обычно в мастерской скульптуры учится три-четыре стажёра. Им потом присваивается звание художника высшей квалификации. Набор делаем один раз в три года и берём только самых перспективных. Иногда приезжают из других стран. Из Таджикистана, из Китая, из Грузии были. Сейчас у меня один из Хакасии, другой из Бурятии и третий с Алтая.
Стажёрам даётся жильё, зарплата, материалы. Всё как в аспирантуре. За три года они должны выдать произведение. Лучшие оставляем в фондах академии. Много ли претендентов? Достаточно. Выбираем лучших, а потом среди них ещё и конкурс устраиваем. Сейчас решено не брать заезжих из-за Урала. Там скульпторов и так хватает. Нам предложено брать тех, кто будет развивать наш регион. И это правильно: все, кто был из Москвы и Питера, уехали.
Вообще, когда наше региональное отделение только задумывалось, была идея собрать школу, училище, институт и отделение Академии в одном здании. Об этом сейчас мало кто знает. Здание планировалось построить на участке, где сейчас жилой комплекс Кода. Даже проект был сделан. Он у нас в академии хранится. Но этой идее не дано было осуществиться. В Москве её пробивал ПЕТРОВ-КАМЧАТСКИЙ. Но когда он умер, никого больше не нашлось эту идею отстаивать. А жаль. На самом деле все эти образовательные ступени связаны между собой теснейшим образом. Например, имеющий сегодня мировую известность Даши НАМДАКОВ хоть и не стажировался в мастерских академии, но делал там диплом. Лев Николаевич ГОЛОВНИЦКИЙ, который тогда руководил мастерской скульптуры у нас в академии и был профессором кафедры архитектуры в институте, просто забрал его к себе. Даши, кстати, будет у нас в городе ставить скульптуру к Универсиаде. К нему чиновники, надеюсь, прислушаются. Всё-таки он теперь мировая звезда и уже привык сам диктовать.
Я сейчас тоже руковожу мастерской в Академии, а в институте возглавляю мастерскую монументально-декоративной скульптуры. Очень толковые ребята учатся. Результат их работы виден уже сегодня. Например, они у меня сделали скульптуры Петра и Павла для костёла на Декабристов. Там на фасаде есть две ниши для скульптур. Изначально это так и задумывалось, но в те годы по известным причинам не успели их поставить. Ниши, если помните, расположены не высоко. А статуя Христа будет на высоте метров в пятнадцать стоять. Всё сделано из искусственного камня, у которого прочность, как у гранита. Материал оплатил инвестор. В октябре будем устанавливать. Вот такой делаем подарок городу.
Вообще, считаю, что нашу кафедру можно поднять до московского и питерского уровня. На самом деле, уже сейчас наш уровень достаточно высок. Просто стереотипы остались. Так что скульптуру мы поднимем, и она будет соответствовать нашему городу. Наша задача сделать Красноярск более уютным, красивым, интересным.
Вот почему всегда приятно приехать в Прагу? Это просто архитектурная жемчужина. Там всё гармонично. Барокко, модерн… Стили перетекают один в другой, всё стилистически выдержанно. У нас этого, конечно, и близко нет. Впрочем, у нас и идеи нет, каким должен быть город.
— И кто же должен городу эту идею выдать?
— Думаю, это совместная работа. У нас есть архитекторы, есть художники, есть люди, знающие историю города. Это их задача. И роль института, роль академии здесь очень значима. Вот только надо как-то умудриться внедрить это в головы тех, кто у нас принимает решения. А эта задача посложнее будет.
Галина ДМИТРИЕВА