Что делает наш разум, когда мы моем посуду

— Анастасия Анатольевна, вы впервые выступали на Всемирном конгрессе философов? Что нужно сделать, чтобы получить приглашение на это мероприятие?

— Мне довелось участвовать и в предыдущем конгрессе, он проходил в Афинах. Чтобы стать участником такого мероприятия, нужно подготовить тезисы своего доклада на английском языке, отправить их организаторам. Тема должна соответствовать одной из тем заявленных секций. Оргкомитет рассматривает тезисы. Как правило, ограничений нет — приглашают всех желающих специалистов, для этого и созданы всемирные конгрессы. Это как Вселенские Соборы христиан — чем больше участников, тем лучше.

На таких масштабных конгрессах организаторы стараются охватить всю философскую проблематику, которая сейчас есть. Бывает, что работают до пятидесяти секций. На этот раз я выступала в секции «Философия тела», хотя обычно занимаюсь философией сознания.

— Греция считается колыбелью европейской философии, Китай — восточной. Символично, что конгрессы проходили в этих странах. Отличались ли они по организации, атмосфере встреч?

— Конечно, отличались, это разные страны, разные культуры. Конгресс в Афинах проходил на философском факультете местного университета. У факультета есть собственное здание. Меня поразила территория и атмосфера этого учебного заведения. В коридорах представлены образцы современного искусства, в музее факультета — византийские мозаики, античные скульптуры. И при этом царит весьма свободный дух. Греки оказались на редкость музыкальными. Однажды вечером я наблюдала такую картину: преподаватель философии сидит на лестнице и играет на гитаре, остальные его слушают. Так что атмосфера греческой агоры до сих пор сохранилась в этой стране, её жителям нужно выходить на улицу, общаться…

Но греки оказались и достаточно неорганизованными людьми. Они легко относятся к своим обязанностям, поэтому часто возникали какие-то накладки, недоразумения. Например, ведущие секций не приходили вовремя, или участников пригласили больше, чем мест в аудитории, поэтому мы просто сидели на полу. В общем, в Афинах всё было довольно хаотично.

Китайцы, напротив, поразили своей организованностью и предусмотрительностью. Они побоялись, что в Пекинском университете не хватит места, поэтому сняли помещение в огромном центре для конференций. И около пяти тысяч участников философского конгресса просто затерялись в этом огромном помещении. Но всё было очень чётко организовано.

— На каком языке общаются философы разных стран? Возникают ли трудности с пониманием друг друга?

— На конгрессе в основном говорили на английском языке. Хотя обычно заявляют несколько рабочих языков мероприятия, в их число входит и русский. Это означает, что когда выступают пленарные докладчики — приглашённые крупные учёные, всем остальным раздают наушники. В них ведётся трансляция перевода на рабочих языках конгресса, можно выбрать один из языков и слушать доклад. Кстати, многие красноярские коллеги не ездят на конгресс именно потому, что не уверены в своём языковом уровне. На самом деле там все понимают друг друга.

— Тема нынешнего конгресса — «Учиться быть человеком». Что, по мнению современных философов, нужно делать, чтобы быть человеком?

— Поскольку это был Китай, где сильна традиция конфуцианства, местные учёные в своих докладах отталкивались от неё. Конфуций говорил, что благородный муж — это предел человечности, а человечность — это высшая мера человеческого. По Конфуцию, кто человечен, тот даёт опору другим, желая сам её иметь. Это, конечно, отличается от гуманности в нашем понимании.

Меня потрясла лекция профессора Пекинского университета Ту Вэймина. Рассуждая про искусство быть человеком, он цитировал Мэн-цзы. Этот философ на вопрос, как быть человеком, отвечал: прежде всего взращивайте то, что есть в вас великого.

Конечно, была представлена и западная философия. Так, на конгрессе выступала Джудит Батлер — крупнейший на сегодня американский философ-постструктуралист. Она занимается философией гендера, это направление активно муссируется с середины ХХ века в связи с возникшими проблемами полового самоопределения и тем, что стала возможной трансформация — смена пола. Появилось понятие «трансгендер» — человек, который выходит из своей половой принадлежности и дрейфует в другую. Или, возможно, это тот, кого не устраивает ни одна из половых принадлежностей.

Гендер — это социальный пол, определяющий поведение человека в обществе и то, как это поведение воспринимается. Для гендерной философии всегда актуальны размышления: насколько наш пол это то, чего хочет общество? Идут дискуссии на тему пола как социального запроса. Если вы родились девочкой, значит ли это, что вам обязательно нужно быть нежной, скромной, настроенной на деторождение?

Философия всегда говорит: человек — это нечто большее, чем социальная функция. Не общество делает человека, в человеке есть что-то, что больше общества. Даже есть такая версия: каждый человек отдельно ценнее всего общества. Хотя Конфуций так точно бы не сказал. А Джудит Батлер пытается понять, насколько гендер стесняет нас.

— Получается, что философия откликается на процессы, происходящие в обществе, осмысливает их?

— Есть определённые типы знаний, где информация постоянно обновляется. А философия — территория вечных истин. Например, на каждом большом конгрессе обязательно будут секции, посвящённые Аристотелю, Платону, Конфуцию.

И философские идеи специфичны тем, что даже просто их проговаривание уже имеет ценность. Каждый раз философ заново что-то открывает в себе и сообщает это ученикам. Это похоже на то, о чём говорил Платон. Он считал, что человек в принципе не может узнать ничего нового, а узнаёт только то, что уже было. То есть ты познаёшь только то, что уже знал. В этом смысле наша наука не реагирует на политические изменения, экономические или производственные процессы.

Но есть и другая философия — на злобу дня. Как раз в середине прошлого века на злобу дня появилась философия гендера.

— На конгрессе была и секция детской философии. Это какой-то новый раздел науки?

— Детскую философию не стоит путать с философией возраста, которая изучает этапы жизни человека. Например, в философии возраста рассуждают о том, что такое совершеннолетие. Кант говорил: люди редко достигают совершеннолетия самостоятельно. И зачастую мы пребываем в несовершеннолетии по собственной вине, поскольку не желаем просвещаться.

Детская философия — это скорее методологическое направление.

Традиционно философия воспринимается как вершина абстрактного мышления, считается, что для её понимания нужен сформированный понятийный аппарат. А сегодня появилась иная версия: философию надо начинать преподавать уже в детских садах.

И появились книжки по детской философии. В этих изданиях, к примеру, рассказывается о том, что люди бывают разные — молодые и старые, стройные и полные и так далее. Таким образом детям объясняется философская категория «различия», а также то, как относиться к различиям, требуют ли они унификации. Ведь человеку свойственно унифицировать, а сегодня популярна толерантность, есть различные этические теории, провозглашающие равенство.

Возможно, зачатки человечности надо воспитывать именно так — начиная с младшего возраста. По сути, это не учебники, а книжки для детей, в которых даются версии ответов на вопросы: «как мы мыслим?», «что значит думать?», «что такое различие?» и тому подобное.

— Можно ли называть философию прикладной наукой?

— Есть раздел философии — этика, он насквозь практичен. В основе деловой этики, в основе государственности лежит конфуцианская этика. Экологическая, медицинская этика, этика психолога, педагога — у всех общие корни из философии.

Конечно, есть разные этические системы. Например, гедонистическая говорит: живите ради получения удовольствия, собственного комфорта. Этика долга, напротив, гласит: живите ради того, что вы должны, осознавайте своё долженствование и делайте это.

Ещё один «прикладной» пример — социальная философия. Собственно, все политические доктрины, все великие концепции и утопии основаны на ней. Утопический социализм, коммунизм, анархизм «выросли» из социальной философии.

— Вы делали доклад о философии тела. Что это такое?

— Философия тела довольно активно исследуется сегодня, некоторые считают, что нет сознания, отделённого от вещей. Именно на этой проблеме я сфокусировалась в своём докладе.

Вообще, моя направленность — феноменология, она занимается изучением фундаментальных источников нашего мышления. На чём базируется сама возможность человека мыслить? Как получилось, что мы можем образовывать обобщённые понятия, живём не только конкретными образами? Феноменология считает все принципиальные основания нашего мышления доопытными, то есть не обусловленными опытом. Очевидно, что наше сознание конструирует мир — придаёт форму вещам, изменяет действительность; следовательно, у него есть собственные основания для этого конструирования.

Но сильна и другая тенденция: полагать, что сознание рождается из взаимодействия с миром. Ведь человек живёт в том мире, который для него существует, а для него существует только то, что он способен воспринять и понять. Мир, в котором мы живём, оформлен пределами нашего восприятия. Отсюда и появляется философия тела. Она говорит: само восприятие — это та граница, из которой рождается сознание.

Традиционно считалось, что разум — это стержень сознания, и он изначален по отношению к тому, что происходит. Но сегодня появилось понятие «телесное сознание», это попытка посмотреть наоборот: тело мыслит само. Высшая форма телесного сознания — это, к примеру, сознание скрипача. Ведь исполнительские процессы бессознательны. Если во время исполнения сложной пьесы скрипач начнёт себя контролировать, думать: «Какую ноту я сейчас играю?», он сразу собьётся. Это знает любой музыкант. Кстати, в этом смысле интересна философия повседневности. Она изучает то, что делает наш разум в тот момент, когда мы выполняем рутинные, автоматические действия. Такие, как мытьё посуды.

В докладе я попыталась осмыслить этот конфликт. С одной стороны, разум первичен, но с другой — тело формирует нас. Доказано, что если не научить слепоглухого человека пользоваться столовыми приборами, одеваться, у него не проявляется интеллект. Его уровень мышления остаётся на уровне животного. Всё начинается с того, что тело осваивает искусственные для него вещи.

Обсуждая все эти темы, важно понимать, что философия — специфическая наука, в которой равно доказуемы различные версии.

— Можно ли назвать возраст, когда человек задаётся действительно насущными для него философскими вопросами?

— Если следовать авторитетам, тому же Камю, то, конечно, такого возраста нет.

Но Камю говорил, что рано или поздно человек осознаёт абсурдность своего существования. Что, кстати, связано с рутиной. Камю полагал, что человек, каждое утро идущий на работу, обедающий, возвращающийся домой, в какой-то момент подумает: «А что со мной происходит? Что я делаю? Зачем это всё, есть ли здесь хоть какой-то смысл?».

Мой опыт показывает: после сорока лет человек привыкает к окружающему миру, вырабатывает некоторую инерцию привычности. Если это не профессионал в области философии, конечно. А вот в возрасте до сорока лет такие вопросы он может начать задавать в любой момент. Другой вопрос: сделает ли он это сам? Я видела, как с моей подачи студенты начинают чувствовать внутренние противоречия, начинают задумываться о каких-то процессах, возникает смыслополагание. Например, после лекции, на которой я рассказываю о доказательствах существования Бога, некоторые потом растерянно спрашивают: так Бог есть, что ли? Я отвечаю: мы ознакомились с доказательствами, а решать вам.

Может быть, каждый хотел бы сам найти обоснования для своих внутренних исканий, но ведь философские тексты читаются непросто. Неподготовленному человеку сложно их понять. Это всё равно что сказать — теперь я буду играть на гитаре, хотя нот не знаю. Так что, думаю, желание философского познания гасится сложностью текстов. Я имею в виду действительно философские тексты, а не различную популярную литературу.

— А что бы вы рекомендовали читать такому задумавшемуся человеку?

— Думаю, можно читать Эриха Фромма, это известный философ ХХ века. В своё время он был вынужден писать тексты доступным языком, поскольку не смог найти место преподавателя и должен был как-то кормить себя. Это представитель психоанализа. У него есть прекрасная книга «Искусство любить», в которой представлен совершенно нетривиальный взгляд на то, что есть любовь.

Можно почитать русского религиозного философа Николая Бердяева. Его язык доступен, но совсем другое дело — его позиция. Не все знают, что у каждого философа есть своя онтологическая позиция. То есть каждый пишет исходя из своих представлений о том, как устроен мир. И это представление может поставить читателя в тупик: он либо его не разделяет, либо вообще не понимает. Так что, начиная читать философские тексты, лучше ознакомиться с биографией их авторов.

— Как современные студенты относятся к предмету философия?

— Студенты прагматичны. Все, кто хорошо учится, скорее, циники. Если есть возможность получать стипендию, они будут хорошо учиться по любому предмету. Любит ли кто-то искренне философию? Бог его знает. Наверное, да. Конфуций сказал: «Счастлив тот, кто учится, но счастливее тот, кто любит учиться. Счастлив тот, кто любит учиться, но счастливее тот, кто умеет наслаждаться знанием». Иногда, может быть, раз в год, попадается один такой студент. Но не стоит забывать, что я работаю с техническими, а не гуманитарными специальностями. У студентов, которые учатся здесь, другие интересы.

— Говорят «смотри на это философски», подразумевая — относись спокойнее. Вам удаётся соблюдать эту рекомендацию?

— На самом деле это выражение довольно бессмысленно. За ним стоит — отнесись к этому равнодушно, не принимай всерьёз, близко к сердцу. Но ведь нет единой философской позиции. Относись к этому конфуциански — так можно говорить и придерживаться этого совета.

Чтобы относиться к вещам по-конфуциански, нужно понимать своё место в обществе и занимать его с благодарностью и достоинством. Вся суть конфуцианства, на мой взгляд, во фразе «Благородный человек знает только долг, низкий человек знает только выгоду». Иными словами, конфуцианство призывает делать то, что ты должен делать, осознавая, что этим самым ты поддерживаешь структуру общества.

Я полагаю, это совсем не трудно — делать то, что ты должен делать.