Притяжение университетов

Каждый университет стремится не только к тому, чтобы вырастить и дать возможность развиваться собственным учёным, но и достойно выглядеть на международной арене, привлекать учёные умы из других стран мира. Как обеспечить вузу конкурентные преимущества? В марте, в дни работы российского саммита конкурентоспособности в Красноярске побывал региональный директор Times Higher Education в России и странах СНГ Егор ЯБЛОКОВ. Он также известен как специалист, который провёл множество экспертиз в интересах Проекта повышения конкурентоспособности российских университетов среди ведущих мировых научно-образовательных центров («Проект 5-100»). Гость посетил СФУ и принял участие в обсуждении темы «Молодые лидеры российской науки. Притяжение талантов» в рамках КЭФ-2019.

«Жёсткое» и «мягкое»

Как в условиях растущей конкуренции университету стать привлекательным? Участники форума, а в их числе было немало преподавателей и молодых учёных, называли несколько факторов, которые могут заинтересовать при выборе места работы: возможность сделать карьеру, мобильность, привлекательность места, где человек учится, а потом работает. Важна и ресурсообеспеченность — так называемая жёсткая инфраструктура (лабораторная база), и, условно говоря, мягкая инфраструктура — система поддержки научных исследований, то, что помогает молодому учёному становиться эффективным исследователем, развивать свою карьеру в конкретном университете или исследовательской организации. Разумеется, играет роль и бренд вуза или НИИ. Каждому учёному хочется работать в уважаемой организации, которая признаётся в национальном академическом и мировом научном сообществе. Проявлением бренда университета является его рейтинг, то есть показатель того, насколько вуз котируется.

Из материалов КЭФ-2019: «В рамках национального проекта «Наука» в России предусмотрено обновление научно-приборной базы ведущих организаций как минимум на 50%. Большое внимание будет уделено реализации проектов «мегасайенс». Кроме того, планируется создать 900 новых лабораторий, возглавить которые должны молодые исследователи. Поэтому в ближайшие шесть лет науке потребуется более 30 тысяч новых исследователей».

— Создание новых лабораторий, обновление приборной базы — всё это замечательно, но если посмотрим на реализацию аналогичных проектов в мировом контексте (а функция Times Higher Education — дать возможность сравнивать ситуацию в России с ситуацией за рубежом), то увидим, что для закрепления талантов в стране и привлечения учёных из-за рубежа важны не только инвестиции в «жёсткую» инфраструктуру, но и в большей степени в «мягкую», — считает Егор Яблоков. — Даже поверхностный, наукометрический анализ показывает, что на мировой арене сейчас представлены результаты исследовательской деятельности двадцати, от силы тридцати российских университетов. Остальные пока в тени.

Егор Яблоков на видовой площадке СФУ

По мнению эксперта, акцент на развитии «мягкой» инфраструктуры очень важен, потому что уже очень многие страны, ранее не являвшиеся лидерами в науке, начинают обгонять и даже серьёзно опережать Россию именно в плане поддержки научных исследований. Взять, к примеру, Узбекистан. Эта страна никогда не была серьёзной научной державой, а сейчас там создаётся единая цифровая платформа поддержки научных публикаций исследователей страны.

— Возможно, как раз сейчас вектор государственной поддержки стоило бы сосредоточить именно в этом направлении, — говорит Егор Яблоков. — Это нисколько не умаляет значения и необходимости осуществления государственных инвестиций и вложений компаний реального сектора экономики в развитие лабораторной базы, исследовательской инфраструктуры в российских университетах и научных институтах. Но если у исследователей в России будет меньше возможностей раскрыть свой потенциал внутри страны — просто за счёт того, что, работая в другой стране, можно с меньшими барьерами достичь схожего научного результата, то учёные будут выбирать другие страны, а не Россию, какие бы совершенные научные установки ни предлагались для использования. Науку развивает не совокупность различных установок, а сообщество думающих людей. И важно, чтобы им, этим людям, было комфортно, чтобы были условия для их самореализации как исследователей.

За честную конкуренцию

Рейтинг университетов мира Times Higher Education, по словам Егора Яблокова, является наиболее строгим по отношению к университетам и имеет жёсткие критерии для вхождения.

— Мы исторически делаем акцент на исследовании превосходства университетов, специализирующихся не только в области образовательной деятельности, но и научной. Уделяем большое внимание изучению вопросов результативности исследований, которые проводят вузы. На данный момент только 35 российских университетов преодолели пороговые значения. Помимо этого, мы внимательно относимся к проверке данных, предоставленных университетами. У нас крайне формализованный подход к оценке глобальной репутации университетов, и это принципиальное отличие, мы ориентированы на честную конкуренцию и объективность замеров, поэтому ушли от применяемой многими составителями рейтингов практики формирования постоянного пула экспертов, кандидатуры которых во многих случаях самими университетами же и предлагаются.

Когда мы говорим о репутации (университетов или людей), очень важно то, кого мы об этом спрашиваем. Ежегодно мы получаем данные от авторитетного издательского дома Elsevier о тех учёных, которые являются наиболее активными в мире с точки зрения публикаций. Далее, методом случайной выборки, формируем на каждый год пул по определённым предметным областям и по странам. Мы считаем, что такой подход позволяет объективно оценить университеты, ведь репутация — это не то, что люди говорят о вас, когда вы находитесь с ними в одном помещении.

— Интересно, какой процент в этом пуле составляют учёные из России?

— Ежегодно получаем примерно 470-500 респондентов — специалистов в своей предметной области.

На встрече в СФУ гость презентовал платформу THE DataPoints, разработанную компанией, которая помогает университетам во всём мире получить данные для анализа и сравнения себя с другими университетами, и рассказал о реализации инициатив академического превосходства в различных странах: Германии, Китае, России на примере взаимодействия государства с научным сообществом и поддержки высшей школы.

Рейтинги с разными акцентами

Эксперт также рассказал, что глобальный рейтинг университетов не является единственным в портфеле THE, хотя исторически он был первым.

— Первоначально мы ставили задачу выявления университетов, ставших крупными научно-образовательными центрами мирового уровня, интегрированными в глобальную повестку развития научных исследований. С другой стороны, этот рейтинг не единственный. С 2014 года у нас появился целый ряд рейтингов университетов, которые делают акцент на изучении успешности вузов, прежде всего, как образовательных организаций. Первый такой заказ поступил от правительства Японии. А в 2016 году стартовал совместный проект с очень авторитетной американской газетой The Wall Street Journal. Совместно с этим изданием мы составляем рейтинг американских университетов именно с позиций их превосходства как центров подготовки кадров для местного и международного рынка труда.

— Что именно оценивается в этом рейтинге?

— Эксперты учитывают, получает ли студент удовлетворение от учёбы в университете с момента поступления и окончания вуза и до выхода на рынок труда. Нас интересует, насколько выпускник успешен на рынке, в том числе как быстро он возвращает кредит, полученный на образование, как быстро достигает, например, среднего уровня оплаты труда по региону или насколько его актуальный уровень оплаты труда выше среднего по региону или по стране для данной специальности. Одним словом, в оценке университетов мы опираемся на успешность студентов и уровень их удовлетворённости, причём методика создавалась и выверялась тщательно, чтобы соблюсти максимальную объективность.

— Взаимоотношения России с рейтингом THE — весьма противоречивы, вплоть до полного отрицания. Одно время считалось, что это не рейтинг, на который стоит ориентироваться, но потом, наоборот, вдруг все стали бороться за попадание в этот рейтинг. Насколько для российских вузов глобальный рейтинг будет объективным?

— С одной стороны, не существует национальных преференций, и все университеты оцениваются по единой планке требований. С другой — есть у нас и региональные рейтинги, где мы используем всё те же 13 ключевых индикаторов, но при составлении этого вида рейтингов стараемся в рамках данного набора выделить те индикаторы, которые являются наиболее специфичными для оценки университетов конкретного региона. Например, университеты в разных странах мира развивались в неодинаковых исторических условиях, имели разные модели. Скажем, российские университеты позднее адаптировали гумбольдтовскую модель, а университеты Западной Европы и США длительное время развивались как интегрированные модели, где и научные исследования, и образование шли параллельно; в результате университеты англосаксонского мира во многом вырвались вперёд в рейтингах не только THE. Вот почему в ряде региональных рейтингов университетов мы сознательно сокращаем удельный вес показателей, ориентированных на оценку научной деятельности, и поднимаем показатели с образовательной деятельностью. То есть получается, что мы через матрицу с изменённым фокусом оцениваем деятельность университетов в каждом конкретном регионе.

— Есть ли группы наук и предметные области, успехи в которых могли бы продвинуть вуз?

— Один из возможных ключей лежит в развитии междисциплинарных исследований. THE активно поощряет их, потому что результаты, которые вы получаете в наукометрии, учитываются сразу в нескольких предметных областях рейтинга. Единственное — по этим предметным областям у университета должны быть научно-педагогические кадры.

Борьба за позиции

— В последнее время говорят о «прорыве» российских вузов на мировую арену. Например, МГУ впервые вошёл в сотню лучших… Есть повод для оптимизма?

— Безусловно, ситуация с вхождением российских университетов в глобальные рейтинги, прежде всего THE, QS и ARWU, существенно улучшилась за последние несколько лет. Все три ключевых глобальных рейтинга университетов делают основной упор именно на оценку развития научных исследований и результативности исследовательской деятельности университетов.

С этой точки зрения российская высшая школа за последние пять лет, несомненно, существенно более представлена в мировом «табеле о рангах». Но это совсем не повод почивать на лаврах, поскольку очень многие страны мира, прежде всего в Азии, сейчас вкладывают значительные средства в развитие университетов, понимая, что от этого зависит успешность их научно-технологического и социально-экономического развития. Университеты этих стран демонстрируют существенный прогресс в развитии научных исследований и, как следствие, в глобальных рейтингах университетов.

Если посмотреть на динамику, которую демонстрируют российские университеты в рейтинге THEWUR в последние два года, то можно увидеть, что лишь относительно небольшой группе удаётся продвигаться на более высокие позиции в рейтинге, а многим не удаётся удерживать даже ранее занятые позиции. И причина этих «поражений» заключается не в том, что такие российские университеты стали хуже работать, просто их зарубежные коллеги работают ещё лучше.

Пять советов эксперта

— Егор Борисович, могли бы вы дать, скажем, пять основных рекомендаций для вуза, который хочет продвинуться в рейтинге?

— Давать универсальные рекомендации всем университетам одновременно — непросто, ведь важно хорошо понимать специфику каждого, его ситуацию в данный момент времени, ресурсы, которыми он располагает, и перспективы. Но если обобщать, то, наверное, можно посоветовать следующее.

Во-первых, необходимо чётко разобраться, в чём именно заключаются сильные и слабые стороны университета, какое место он занимает относительно университетов-конкурентов, в чём именно они сильнее или слабее его, с какой динамикой они развиваются и на что делают акценты в своём развитии. Чем полнее будет картина окружающей университет действительности, тем яснее путь к успеху.

Во-вторых, необходимо инвестировать средства в развитие исследовательской деятельности, не только через развитие лабораторной базы, но и через создание «мягкой» инфраструктуры (системы поддержки и сопровождения исследовательской деятельности учёных университета). В том числе имеет огромное значение помощь исследователям в выстраивании правильной публикационной стратегии, предполагающей публикацию статей в высоко цитируемых авторитетных научных журналах.

В-третьих, важно активно развивать международное сотрудничество в научно-образовательной сфере. Это позволит и перенять лучшие зарубежные практики и технологии, и повысить цитируемость научных публикаций учёных университета (статистика показывает, что выполненные в международной коллаборации научные публикации цитируются значительно лучше, чем те, что выполнены внутри одного университета или даже в партнёрстве с другими исследователями из той же страны).

В-четвёртых, нужно активно вовлекать молодёжь в науку.

В-пятых, не стоит забывать о том, что важно не только проводить исследования мирового уровня, но ещё и уметь правильно рассказать о них миру, причём не только другим учёным, но и широкой общественности. Продвижение результатов научных исследований играет очень значимую роль в укреплении репутации университетов как научно-образовательных центров.