Каждое утро она начинает с просмотра новостей, ездит в экспедиции, чтобы собрать воспоминания о прошлом, испытывает потребность в ежедневном чтении. Елена Леонидовна ЗБЕРОВСКАЯ — кандидат исторических наук, заведующая кафедрой всеобщей истории КГПУ им. В.П. Астафьева, в прошлом учительница в школе. Как учёный-историк она видит чуть больше, чем все остальные: лучше проводит аналогии, замечает неочевидные причинно-следственные связи и может спрогнозировать развитие той или иной ситуации. Кто такой хороший учитель, как интерпретировать исторические события, зачем знать историю собственной семьи и что такое «этническая память»? Следовать за течением мысли Елены Зберовской — одно удовольствие.
— История — один из самых важных и интересных предметов в школе. Но полюбят его ученики или нет, конечно, зависит от учителя. Какой он, хороший учитель истории?
— Учитель должен вместе с детьми каждый раз открывать новый мир, в том числе мир истории. Как только педагог перестаёт удивляться, становится скучно всем. Наш предмет очень жизненный, и когда я работала в школе, каждый урок начинался с вопроса: «А вы слышали о том, что сегодня произошло?». Со старшеклассниками мы обсуждали внешнюю и внутреннюю политику. С тех пор мой рабочий день обязательно начинается с просмотра новостей, это стало абсолютной привычкой.
Историк, на мой взгляд, это не тот человек, который рассказывает, что в 1380 году была Куликовская битва, а в 1812 — битва у деревни Бородино. Мы должны всегда быть в центре событий, нельзя игнорировать современность. Наше сегодня во многом объясняется тем, что было в прошлом: наитеснейшая связь прослеживается между современными политическими заявлениями, событиями, изменениями в культуре, и тем, что мы видели 2-3 века назад.
— Наверное, новости вы смотрите не совсем как обычный зритель. Какие темы вам интересны?
— Я веду курс по истории международных отношений, поэтому слежу за событиями и процессами во внешней политике. Например, тема международной безопасности: когда идут дискуссии о разоружении, мысленно вспоминаю весь исторический опыт, который есть у стран по этому вопросу. Умение договариваться уже помогло нам в 1970-е годы, когда Л.И. БРЕЖНЕВ и Р. НИКСОН подписали важный договор по ограничению стратегического вооружения. Я отношусь к новостям по этому вопросу с некоторым волнением, но, оглядываясь назад, думаю, что здравый смысл восторжествует и точки соприкосновения будут найдены.
— Учитель может интерпретировать детям те или иные события, а этично ли это?
— Этот вопрос стоит особенно остро, когда речь идёт о XX веке. У современной истории очень много интерпретаций, и нужно пройти этот период так, чтобы у ученика не сложилось однозначного мнения. На мой взгляд, педагог должен представлять несколько позиций, чтобы старшеклассник мог сопоставить мнения и факты, проанализировать их и сделать свой выбор. В начале своей карьеры, работая в школе всего 5 лет (общий стаж научно-педагогической работы Е.Л. Зберовской 27 лет — прим. авт.), я вдруг осознала, что учитель истории несёт колоссальную ответственность. Хотим мы этого или нет, но мы формируем мировоззрение старшеклассников! На уроке ты не можешь говорить «что-нибудь», нужно донести до ребёнка представление о том, что всегда есть альтернативы, есть многовариантность. Этика учителя — очень ответственный вопрос, мы должны научить ребят сомневаться и мыслить самостоятельно.
— Для этого учитель сам должен быть опытным, наработать профессиональную глубину понимания предмета и жизни. Но ведь работать с детьми начинают сразу после вуза. Как быть молодым учителям?
— Им действительно очень сложно. После окончания тогда ещё педагогического института я понимала свой дефицит социального опыта и отказалась вести уроки в старших классах. И своим студентам советую поступать так же. На мой взгляд, надо начинать с малышей, чтобы дать себе возможность адаптироваться в более-менее спокойной обстановке.
Но если всё-таки так сложилось, что надо сразу работать с выпускными классами, выход только один: конечно, читать книги. Читать вообще надо всегда: чтение резко расширяет речевой запас, человек учится выражать свои мысли не только линейно, но многопланово, объёмно, интересно. Ещё один путь — вбирание опыта коллег, не обязательно историков. Сейчас много возможностей — вебинары, онлайн-курсы или посещение уроков. Помню, как меня саму потрясли уроки Нины Вячеславовны КАМЕНЕВОЙ. Она задействовала всех детей, учила их работать с дополнительной литературой. Это была наработанная её опытом система, за которой я, с разрешения Нины Вячеславовны, наблюдала и таким образом училась у неё.
— Много ли вам встречалось детей, которые ничем не интересуются, не любят читать? Что делать педагогу в таком случае?
— В школе у меня был класс, где ребята как-то учились, но особенно им не было интересно, и к истории они оставались равнодушны. Мы создали кружок — после уроков раз в месяц смотрели популярные исторические фильмы, например «Гладиатор», «Звезда». И постепенно дети стали втягиваться, им нравилось смотреть кино, общаться, потом пить чай. Не скажу, что смогла заинтересовать всех, но определённый успех был. Нужно пытаться найти подход и ставить себе задачу — увлечь учеников, потому что именно с увлечения начинается изучение предмета.
— А нужно ли увлекать студентов в вузе? Конечно, они приходят уже мотивированные, сделав свой выбор будущей профессии, но ведь случается усталость, лень, отсутствие интереса к конкретной теме?
— Студенты всегда чувствуют отношение к ним. Как правило, у преподавателя, демонстрирующего интерес и неравнодушие, количество тех, кто «ничего не делает», сокращается. Я сразу говорю: «У меня работают все». Тем, кто «отсиживает» пары, предлагаю индивидуальные задания. Привлекаю тех, кто, на мой взгляд, обладает организаторскими способностями к работе в группе, когда они ставят мини-задачи перед другими. Это тоже достаточно действенный способ вовлечь в работу, поскольку студент несёт ответственность прежде всего перед своими коллегами.
Выпускники школ, которые поступают на исторический факультет, прежде всего делают свой выбор, потому что им нравится история. И уже во вторую очередь их интересует преподавание. «Вкус» к педагогической профессии они начинают ощущать после педагогической практики, где ведут уроки и помогают учителям в подготовке и проведении внеклассных воспитательных мероприятий. Бывает, что студент раскрывается по-иному. Не совсем успешный в вузовской аудитории человек, оказываясь в школьной среде в качестве молодого учителя, быстро налаживает контакт с классом, легко участвует во внеклассных мероприятиях. Некоторые студенты показывают очень интересные уроки на педагогической практике. Я у них иногда тоже «подсматриваю» что-нибудь интересное для своей работы.
— Чем интересуются те, кто приходят на исторический факультет? О чём думают, что их волнует?
— Я работаю в основном на старших курсах и встречаюсь уже со студентами, прошедшими вузовскую адаптацию, фактически — взрослыми людьми. С ними можно говорить на разные темы — от войны в Ираке до личных переживаний Жаклин Кеннеди, обсуждая её мемуары. Большая часть моих студентов — люди неравнодушные, хорошо ориентирующиеся в интернет-пространстве, со своими историческими предпочтениями. Их продолжают интересовать вопросы человеческого выбора, справедливости, пределов свободы. Мы часто говорим об исторических личностях.
Горжусь многими своими выпускниками. Кто-то сделал карьеру, работает в краевых министерствах и ведомствах. Не меньшее уважение вызывают и те, кто из города уехал работать в сельские школы. Такие, кстати, есть среди выпускников нашего факультета прошлого и нынешнего года.
— Чему вас научили студенты? Я уверена, что образование — это как минимум двухсторонний процесс.
— Образование — несомненно, многосторонний процесс. И результат напрямую зависит от общей заинтересованности сторон в успехе. Студенты за эти годы многому меня научили: терпимости и вместе с тем решительности. А главное, общение с ними по-прежнему позволяет мне понять, что история — это очень интересная наука, создающая обширное поле для междисциплинарных исследований.
В клубе деревни Николаевка
— Вы ездите в экспедиции в районы Красноярского края. Как это происходит и какова цель?
— Идея историко-культурных экспедиций по сбору устных нарративов принадлежит Ирине Николаевне МОИСЕЕВОЙ, она работает в Енисейском педагогическом колледже. Я присоединилась к ней и её команде, потому что моя научная тема соприкасалась с их исследованием. Наша цель — собрать и сохранить воспоминания людей, чьи родители были принудительно переселены в Сибирь (речь идёт о массовых принудительных переселениях в Сибирь в течение XX века, в том числе раскулаченных крестьян, а также украинцев, евреев, греков, финнов, эстонцев, литовцев, латышей, советских немцев из ликвидированной в связи с подозрениями в формировании «пятой колонны» Автономной республики немцев Поволжья — прим. авт.). Это тот пласт, который в СССР никто не исследовал. Об этом не говорили.
Сначала мы созваниваемся с местным музеем или архивом, ищем себе проводника. Как правило, работники этих учреждений сами занимаются краеведением, они подсказывают, в какую семью можно обратиться. Дети переселенцев сейчас уже взрослые люди, которые пускают нас в свою жизнь — рассказывают о родственниках, традициях, достают фотографии... Я благодарна каждому респонденту: это такая редкая степень отзывчивости и откровенности, которую в больших городах уже не встретишь. Люди угощают, встречают, благодарят, помогают всем, чем могут. Каждая поездка надолго наполняет меня позитивом и энергией. Огромное спасибо за это!
— Но это далеко не простые разговоры. При переселении люди погибали, разрушались семьи. Условия были очень тяжелы.
— Да, это всегда большие переживания. Мне несколько раз хотелось остановить интервью и уйти, только чтобы не тревожить память и, как следствие, не вредить здоровью рассказчика. Люди часто плачут, ведь эта история для них очень травматична.
Представьте себе, их родители жили обычной жизнью: работали, обустраивали дом и хозяйство, воспитывали детей, и вдруг к ним пришли и приказали собраться за 24 часа, чтобы ехать неизвестно куда. Они прибывали в Сибирь и поздней осенью, и зимой. Без всего. Надо было как-то устраиваться. Одевать и кормить детей. Где-то спать. Их часто отправляли на незнакомую работу, требующую больших физических усилий. Голод, холод. Это было настоящее выживание…
Но огромное счастье, что в Сибири живут добрые люди. Многие местные жители стали размещать переселенцев у себя. А это ведь 1941 год, когда все средства уходили на фронт. Тем не менее помогали как могли.
Огромное количество респондентов рассказывают о случаях, когда соседка принесла молока и таким образом спасла ребёнка. Кто-то делился хлебом, брал детей ночевать. Это проникновенная история сибирского социума.
Сибиряки всегда были неравнодушны, толерантны к разным людям. Замечательный исторический пример того, как люди остаются людьми в любых ситуациях, проявляя чуткость и нравственность.
— История даёт много нравственных уроков. Что вы делаете, чтобы сохранить этот опыт переселенцев?
— Мы расшифровываем воспоминания, а затем пишем научные статьи и работы, с ними выступаем на семинарах и конференциях. Мы спрашиваем, как проходило переселение, как семье удалось адаптироваться в Сибири? И второй пласт разговора — насколько живы национальные традиции? Что в первую очередь сохраняет наша этническая память? Как она функционирует, когда этнос живёт в инокультурной среде? Это очень интересно, ведь до конца с нами остаются самые важные вещи. Оказалось, что язык народ утрачивает быстро, национальный костюм тоже уходит из повседневной жизни. Наиболее устойчивые культурные элементы — это религия и национальная кухня.
— Почему с возрастом нам становится всё важнее знать историю своего рода? Часто, когда бабушки и дедушки рассказывают о своей жизни, мы слушаем вполуха, а когда их уже нет с нами, сожалеем об упущенном навсегда.
— Для человека вполне нормальное желание: понять, кто он, рассказать потомкам, как он жил, что с ним происходило. Но осознание и потребность передачи такого жизненного опыта, а также и интерес к опыту старших родственников приходит обычно, когда подрастают собственные дети. У меня тоже была такая история, я поздно спохватилась, не спросив о многом.
— Наверное, знание прошлого своей семьи также помогает лучше понять, кто ты сегодня.
— Возможно. История моей семьи очень чётко показывает, как люди вопреки разного рода трудностям обретали свой путь, выживали, добивались определённых успехов, хотя экономические условия к этому не располагали. Шли вперёд, побеждая обстоятельства. Мой папа родился накануне Великой Отечественной войны. Очень скромная сельская семья: мама и сестра. Отец, мой дедушка, без вести пропал на войне. Тем не менее папа получил высшее образование, построил дом, переехал из села в город, получил здесь достойную работу. Эта личная история на меня действует прежде всего в нравственном плане — помогает жить и работать дальше. Хороший нравственный стимул, я говорю о нём своей дочери.
— С точки зрения историка как вы относитесь к глобализации? Многие традиции унифицируются, уходят навсегда. «Человек мира» легко забывает свои корни.
— Отношусь как к неизбежной тенденции. Глобализация — объективная реальность, от которой мы не сможем уйти. Мы сами стали «глобальными людьми»: у нас есть интернет и социальные сети, расширилась мобильность. Путешествия по всему миру сегодня при желании доступны любому. С другой стороны, то, о чём сегодня говорят многие евроскептики: как глобализм соотносится с сохранением собственных национальных черт? Как не потерять национальную идентичность?
Именно тем, что эти вопросы вызывают беспокойство, объясняется популярность партий христианской и традиционалистской направленности. Многие пытаются сыграть на национальной идентичности, но сами при этом всё равно люди глобальные, так как действуют в рамках современных информационных технологий. Важен баланс — использовать достижения «глобального мира», но не раствориться в нём. Сегодня, наряду с глобальными процессами, растёт национальное самосознание. И это ещё один тренд современности. Например, в Красноярском крае работает программа по сохранению малочисленных народов Севера. Вообще, в ХХ веке расширились возможности сохранения исторической памяти, сформировались новые виды источников, связанные с появлением электронных носителей информации, кино-, фото-, видеосвидетельства. Никто не мешает записать рассказы наших дедушек и бабушек на диктофон. Сохранять и передавать опыт и память.
— Есть ли в Красноярске интересные проекты, связанные с историей?
— В Красноярске такие проекты есть. Прежде всего, у нас есть несколько мест, которые являются визитной карточкой города и имеют историческую ценность. Безусловно, это заповедник «Столбы», Краеведческий музей. Многое делает для популяризации прошлого краевая научная библиотека. Там, например, проходит интересный проект «Гуманитарный лекторий», он родился несколько лет назад на нашей кафедре. Инициатор его создания — старший преподаватель кафедры всеобщей истории, моя коллега — Марина Валериевна ЭБЕРХАРДТ.
«Гуманитарный лекторий» — это бесплатные публичные лекции для всех, кто интересуется историей. Темы эксклюзивные и самые разные: феминизм, революционная фотография 1917 года, детский страшный фольклор, феномен аниме. О таком в вузе не расскажешь, потому что у всех есть учебная программа, а на публичной площадке есть возможность поделиться своим интересом, поговорить, обсудить. Мне нравится, что сейчас «Гуманитарный лекторий» — это не только наш коллектив, но и преподаватели из Аграрного университета, из Сибирского федерального университета. Бывает, что лекцию читает вообще человек не из сферы образования: музейный работник в прошлом сезоне рассказывала интереснейшие факты из жизни Василия Ивановича СУРИКОВА. Проект работает на чистом энтузиазме, туда приходят те, кому по-настоящему интересно. Спикеры «живут» своими темами, а аудитория всегда очень разновозрастная. Кстати, вход свободный для всех, я искренне рекомендую следить за афишей проекта (vk.com/humanities_lecture).
— Историки часто читают публичные лекции на очень интересные и довольно узкие темы – история русского бала, религия римской армии, о чём может рассказать керамическая посуда Древней Греции… Как формируется интерес к таким, казалось бы, узким вопросам?
— По-разному. Например, можно идти от личности. Шарль де ГОЛЛЬ, скажем, настолько неординарен, что про него хочется читать ещё и ещё! Если де Голль стал интересен, то есть смысл познакомиться с тем, что он сам говорил и писал. Есть его мемуары, переведённые на русский язык. Следующий шаг — посмотреть: а кто его уже изучал? Читаешь исследования, потом выясняется, что вот этот аспект ещё не исследован. Так, с одной стороны, получаешь пищу для нравственных размышлений, с другой — находишь нишу для научных открытий.
— Что вы думаете о Красноярске вообще? Люди часто уезжают отсюда, многие даже говорят о своей малой родине с презрением. Почему так и каков ваш прогноз: когда ситуация изменится?
— Очень много факторов, которые способствуют тому, чтобы люди уезжали. Мне кажется, экология — это тема номер один, она формирует отношение ко всему краю. Но само место, где мы живём, уникально и замечательно. Недавно в сети появился ролик о Красноярске, который сняли австралийцы, будучи у нас проездом. Ролик с разными видами города, они меняются под красивую музыку. Выглядит это прекрасно, и нам всем нужно чаще смотреть что-то подобное.
Как только у нас улучшится экология, как только город будет более благоустроен, уезжать перестанут. Наша ценность — природа и люди. У нас бывают коллеги из других городов, я не видела ни одного человека, кому бы не понравилось здесь. Все говорят — мы приедем ещё.
Александра МАРКЕВИЧ