Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
ноябрь / 2019 г.

Что может дать отрасли… дизайн

Дизайн и металлургия, дизайн и горнодобывающая промышленность. Не правда ли, непривычное и даже интригующее сочетание слов? Тем не менее в промышленном дизайне скрыт серьёзный потенциал развития этих базовых для экономики России отраслей. Так считают московские гости XI Международного конгресса «Цветные металлы и минералы — 2019», прошедшего в сентябре текущего года.

Московские специалисты были приглашены для участия в лектории «DESIGN 5.0. Промышленный дизайн в металлургической и горнодобывающей отраслях», организованном в рамках конгресса. Виталий СТАВИЦКИЙ — президент Союза дизайнеров России; Александр УВАРОВ — проректор по научной работе и инновациям Национального института дизайна. С ними мы поговорили о роли дизайна в экономике, начав с металлургии и горнодобывающей промышленности.


Александр Уваров:
Здесь просматривается два больших блока задач. Первый из них — оптимизация самого процесса работы предприятий. Когда я первый раз попал на сталелитейный завод, смог убедиться, насколько тяжела эта работа. Задача дизайнера — её оптимизировать. И не только сделать безопасной. В идеале она должна приносить человеку радость.

Вообще, промышленный дизайн призван решать технические, социально-культурные и эстетические вопросы формирования оптимальной предметной среды, организованной средствами промышленного производства.

Примеры таких дизайнерских решений в России уже есть. Один из крупнейших в мире металлургических комбинатов, принадлежащих компании «Северсталь», усилиями дизайнеров совершенно преобразился. На этом огромном предприятии в Череповце работает более 20000 человек. Они плавят руду, льют сталь и производят готовую продукцию для разных отраслей экономики. Это предприятие так называемого полного металлургического цикла. Территория, которую оно занимает, сравнима с небольшим городом.

Вот только городские пейзажи в нём совершенно специфические. И менять их радикально, по понятным причинам, невозможно. Но в индустриальном пейзаже есть своя особая красота. Из этого и исходили дизайнеры. Они что-то подчеркнули и усилили, что-то приглушили при помощи крупноформатной графики. Главные фасады стали бросаться в глаза, а то, что хотелось спрятать, ушло на второй план. Отдельная тема — входные группы. Для всей территории комбината была создана типовая серия входных групп, но в оформлении каждой есть своя особенность, отражающая функцию сооружения. Кое-где даже были установлены арт-объекты. Преобразились и места, создающие бытовой комфорт.

Приведённый пример — это только часть блока задач по оптимизации работы предприятия. Но, думаю, в «Северстали» успешно решаются и вопросы оптимизации производственных процессов. Иначе откуда бы взялись возможности заниматься эстетикой?

А ещё надо понимать, что добыча сырья — история не вечная. Пора посмотреть на 15-20 лет вперёд, когда обязательно появятся новые материалы, начнётся полномасштабная переработка вторсырья. А потому для выживания металлургии уже сегодня надо налаживать производство товаров, в которых используется металл. И здесь большая роль должна быть отведена промышленному дизайну.

Или возьмём актуальную для Красноярска тему алюминиевой промышленности. Надо не только производить алюминиевые болванки, но и получать прибыль с каждого производимого килограмма металла. Речь идёт о производстве товаров, в которых используется алюминий. Пока же основную прибыль получают крупные зарубежные компании, производящие из нашего алюминия самую разнообразную продукцию. Конечно, что-то в этом направлении в Красноярске делается. Но всё же это совсем не тот масштаб, к которому надо стремиться. И обеспечить его во многом может дизайн.

Если говорить о горнодобывающей промышленности, которая формирует до семидесяти процентов государственного бюджета страны, то здесь ситуация вообще просто невероятная. Отечественное горное машиностроение даже близко не удовлетворяет потребности горнодобывающей промышленности. Подземное оборудование для добычи цветных металлов практически всё импортное. У нас нет горной техники, способной конкурировать с зарубежной продукцией. А ведь при наших природных ресурсах мы просто обязаны стать «законодателями мод» в горном машиностроении.

— Союз дизайнеров России уже назвал своей целью продвижение на мировые рынки нашего российского продукта. Но есть ли у союза ресурсы для достижения такой амбициозной цели?

Виталий Ставицкий: У нашей организации 66 региональных отделений, объединяющих четыре тысячи специалистов в разных областях дизайна. Кстати, я был потрясён, узнав, что в Красноярске есть превосходная школа графического дизайна. Так что потенциал России вполне достаточен для решения самых амбициозных задач.

Но чтобы дизайн работал, надо иметь понимание, что в цивилизованном мире он давно стал альтернативным ресурсом экономики. Сегодня дизайн приносит гигантские деньги. И Россия тоже не только сырьё может экспортировать, но и дизайн-услуги. Потому мы сейчас занимаемся изучением дизайн-рынка или, что более правильно, дизайн-индустрии.

Для чего мы это делаем? Как минимум хотим показать, что рынок дизайна значительно больше рынка инжиниринга, на который сейчас Минпромторг обратил внимание и пишет целые программы, посвящённые его развитию. А мы объясняем, что инжиниринг — это только часть дизайн-индустрии. Ёмкость её рынка в 2018 году Минпромторг оценил в 2,9 триллиона рублей. За текущий год этот рынок вырос на 900 миллиардов. А по нашим подсчётам объём дизайн-индустрии в несколько раз больше. Что и неудивительно, так как дизайн связан с созданием новой реальности, нового качества жизни. В Китае, кстати, в дизайн-индустрию вкладываются огромные деньги. Там чётко понимают, что это маркетинговый инструмент. Вот и в России пора это уяснить.

Скоро у нас должен пройти «Design Brics». Первый конкурс прошёл в прошлом году в Китае. В этом году мы взяли на себя инициативу провести его в России. Правда, в отличие от Китая у нас нет государственного финансирования. И это, конечно, говорит о том, что пока в нашей стране вопросы дизайна мало интересны власти. Из стран БРИКС наибольшее внимание этому уделяют Индия и Китай. В Бразилии тоже всё хорошо. По тому же рейтингу конкурса Red Dot Бразилия — номер один по количеству призов. В России пока этот вопрос открыт.

— Вы хотите сказать, что у нас не было никаких достижений, достойных награды Red Dot?

Виталий Ставицкий: Почему же? В России достаточно товаров, которые сегодня отмечены на мировом уровне. Вопрос в том, производятся ли они серийно и известны ли за пределами нашей страны. Взять тех же победителей Red Dot. Эта премия по статусу в области промышленного дизайна равна Оскару. Но у нас новостные каналы никогда об этом не говорят. И когда наши получают, например, награды «Каннских львов» — тоже тишина. Ну, получили… Здесь опять вернусь к нашему соседу Китаю. На его новостных каналах до пятидесяти процентов эфира — это про дизайн. Здесь и достижения, и производство, и образование, и победы в конкурсах.

А если говорить о такой высокой награде, как Государственная премия РФ, то её лауреатами в последние годы стали Андрей ЛОГВИН, Владимир ЧАЙКА, Юрий НАЗАРОВ. Вообще, у нас замечательные дизайнеры и хороший дизайн.

— А можно назвать какие-то конкретные примеры?

Виталий Ставицкий: Например, детская мебель для школ и детских садов Лены и Кирилла ЧЕБУРАШКИНЫХ. Просто потрясающие вещи. За эту работу они получили награду президента. Кстати, это была первая президентская награда, вручённая дизайнеру. А помните инициативу ФОМЕНКО, когда он сказал, что у России есть все возможности создать свой классный спортивный автомобиль? Наш коллега и очень большой друг Глеб Александрович ВИЗЕЛЬ стал одним из ведущих дизайнеров, которые делали этот автомобиль. Проект не имел промышленного успеха из-за ошибок управления компанией. Не из-за дизайна, не из-за качества этой машины. Машина была хороша. Но там были экономические и политические моменты.

Можно назвать проект «Кортеж». Это семейство автомобилей представительского и высшего класса «Аурус». Всё это уже выпускается, есть первые продажи. На одной из этих машин теперь ездит президент.

— Как влияет Союз дизайнеров на изменения качества жизни в российских городах? В нашем крае, к сожалению, такого влияния не наблюдается.

Виталий Ставицкий:
Увы, разве у нас специалисты на что-то влияют? Мы даже врачам умудряемся советовать, как нас оперировать и лечить. Я всегда привожу в пример западные договоры. В них прописано, что менеджеры, ведущие проект, не имеют права встревать в деятельность рекламных агентств и дизайнеров под страхом увольнения. На Западе это всем понятно на ментальном уровне. Заказчик понимает, что он должен прислушиваться к дизайнеру. Иначе за что он платит? А у нас прислушиваться не принято. У нас грубо вмешиваются и в результате получают продукт, не соответствующий требованиям рынка.

Но ситуация понемногу меняется. Мы начинаем влиять на события, происходящие не только в Москве и в Петербурге, но и вообще в стране. И мы заявляем, что рынок дизайна должен быть увеличен в десять раз относительно 2019 года. Для этого надо, чтобы появилось как можно больше людей, задействованных в дизайн-индустрии, и не только в столицах. Кстати, одна из тем, по которой мы приехали в Красноярск, — дизайнерский центр.

Александр Уваров:
Как москвич и как дизайнер могу сказать, что в некоторых регионах качество жизни мало чем отличается от столичного. А где-то отличается в лучшую сторону. Например, Томск исключительно комфортный город. Сибирь вообще фантастическое пространство. И культурная жизнь в ней тоже великолепная. Столько здесь ходил и на выставки, и в музеи, сколько не ходил в Москве. И я заметил, что по Сибири любят путешествовать иностранцы. В мой первый визит сюда я познакомился с японкой, которая путешествовала по Сибири на мотоцикле. Это же просто фантастика.

Ну а теперь немного о центрах дизайна. В Советском Союзе была создана система дизайна, которая стояла за всеми производимыми в стране изделиями. Мне посчастливилось застать её отголоски, когда я работал во ВНИИТЭ. (Всероссийский научно-исследовательский институт технической эстетики. — Ред.) Одна из задач Союза дизайнеров состоит в переосмыслении этого опыта и в какой-то мере его повторении. Мы считаем, что началом может стать создание дизайн-центров в регионах.

— Что представляла собой эта система и какие с ней связаны достижения?

Александр Уваров:
В Советском Союзе у ВНИИТЭ было 15 филиалов, каждый отвечал за какой-то участок работы, имея своё уникальное наполнение. Рига занималась электроникой, Киев и Харьков бытовой техникой, Ленинград машиностроением, Хабаровск эргономикой… Москва — это научная деятельность. Все филиалы были связаны с СХКБ — специальными художественно-конструкторскими бюро на предприятиях. Т.е. контакт проектировщика и дизайнера был обеспечен через эту систему. А если говорить о достижениях, то всё, чем мы пользовались до 1991 года, это достижения советского дизайна. Например, рижская Ригонда, те же кнопочные телефоны.

Да, мы действительно во многих областях отстали. И догонять, думаю, смысла нет. Надо создавать что-то собственное, как это сделали финны и японцы. Система, о которой я говорю, — именно то, что нас выделяло. Такой глобальной системы не было создано нигде. И благодаря этой системе удалось сделать дизайн не только прикладной, но и научной деятельностью в том числе.

Виталий Ставицкий: Не могу не вмешаться. У меня воспоминания о студенческих годах связаны с отрицанием нашего советского наследия. Нам говорили, что у нас было всё плохо, и мы этот тезис приняли. А на самом деле у нас было не плохо. Просто у нас с Западом были разные экономические и политические системы. И наш дизайн абсолютно соответствовал тому, что мы должны были делать и как должны были жить.

Нам говорили, что Запад где-то далеко. На самом деле Запад был здесь, у нас. Здесь работали Раймонд ЛОУИ, Томас МАЛЬДОНАДО. Это великие дизайнеры. Они говорили, что в Советском Союзе можно делать то, чего они не могут делать у себя.

Конечно, восстановить то, что было тогда, невозможно. Но мы можем использовать советский опыт, переосмыслив его. Есть возможность создать эту сеть при поддержке Союза дизайнеров там, где есть профильные вузы.

Профильных вузов и вообще профильных учебных заведений в Красноярске предостаточно. Как и промышленных предприятий. А потому тема эта, безусловно, должна быть городу интересна. Верно и то, что мы как северная страна, обладающая огромными природными ресурсами, просто обязаны стать «законодателями мод» в промышленном дизайне, — идёт ли речь о металлургии, о горном машиностроении или чём-то ещё в северном исполнении.

Пока же все эти катерпиллеры, камацу и хитачи понемногу начинает теснить не российская, а китайская техника. Мы лишь по ледоколам впереди планеты всей. Пора ситуацию менять.

Галина ДМИТРИЕВА