Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
декабрь / 2019 г.

Евгений Ибрагимов:
«Один — всегда ноль»

Первое, что он говорит на своих мастер-классах: учитесь договариваться, слышать друг друга, чувствовать. На гастролях и фестивалях поговорить с ним сложно: если он не на репетиции, значит, вокруг обязательно есть люди, которым важно с ним поздороваться, обняться, посоветоваться. Кажется, даже если он окажется на необитаемом острове, через пару дней с соседних островов к нему обязательно приплывут друзья. Неудивительно, что с первых дней работы в Красноярском театре кукол этого всемирно известного режиссёра в театр потянулись новые люди, многие из которых до этого момента искусством не интересовались. Он просто притягивает к себе всё самое интересное, творческое и радостное.

О магии общения, магии театра и скорой премьере, о которой уже говорит весь Красноярск, мы побеседовали сегодня с главным режиссёром Красноярского театра кукол Евгением ИБРАГИМОВЫМ.

— Евгений Николаевич, вы какой-то человек-магнит, рядом с вами всегда жаждущие общения…

— Так я люблю людей, они мне интересны и чувствуют это. Общение — это жизненная необходимость, это горючее, мы делимся друг с другом и так передаём энергию, заряжаемся и заряжаем. На моей родине говорят: если не с кем посоветоваться, поставь перед собой свою шапку и посоветуйся с ней. Столько творческих союзов, идей, проектов рождается из, казалось бы, случайных знакомств, общения.

Совсем недавно в Казани на фестивале «Шомбай-фест» познакомились с Рашитом АХМЕТОВЫМ, редактором местной газеты. На днях он прислал мне в вотсапе подборку текстов из Агни-йоги, Корана, Библии. И это — то, о чём я в последнее время думал. Такие добрые заклинания, которые, мне кажется, воздействуют по-доброму на людей, и я их обязательно однажды использую.

— Но есть и такие люди, к кому подходить вовсе не хочется, почему?

— Для гармонии. Представь, если бы нас всех ко всем тянуло, это же какой хаос. Мы все разные, и это прекрасно. Есть люди, с кем и мне не хочется общаться. Те, кто не видит вокруг ничего, кроме себя и собственной выгоды, кто воспринимает людей только как функции: это человек-официант, это человек-подчинённый. У таких рабство в крови, другой системы ценностей для них не существует. У нас говорят так: назови раба господином, и он назовёт тебя рабом. Мне повезло, мои предки — люди свободные, поэтому и рабства нет даже на генетическом уровне, но так везёт не всем.

С другой стороны, такие несовпадения, когда ты абсолютно открыт, а тебя хотят ободрать и использовать, мне тоже интересны: почему так происходит, для чего это нужно?

— Вы считаете, что всё, что с нами происходит, обязательно для чего-то?

— Конечно. Ничего случайного не бывает. Случай — лишь один из псевдонимов бога. И разные странные ситуации возникают, чтобы ты мог в них победить. Легко и с улыбкой. Человек действительно рождён для счастья. Пока ты это помнишь — живёшь счастливо, забываешь — вляпываешься в ненужные события. Чтобы вспомнить и снова жить счастливо.

У меня так тоже случается. Как-то в одном из театров, куда пригласили на постановку, не разрешили продавать первые четыре ряда в партере на мою премьеру: пусть зал выглядит полупустым. А мы это использовали: огородили часть партера лентой с надписью «reserve общество с ограниченной ответственностью ‘’Гламур’’», и там сидела роскошная дама с двумя бодигардами, это стало отдельным представлением внутри спектакля, зрители были довольны, я улыбался.

В театре всё проявляется острее. Ведь театр — это в первую очередь общение — со зрителями, и мне всегда важно, чтобы они услышали, поняли, что я хотел сказать. С единомышленниками и соратниками, с которыми мы вместе придумываем спектакли. Когда ты что-то создаёшь, рядом должны быть люди, увлечённые не меньше, чем ты. Обычно это получается. Даже в Эстонии, где каждый сам за себя, местные олигархи, для которых одно из хобби — музыка, своей группой «The Tomahawk Brothers» собирались, чтобы сыграть в духовом оркестре на «Игроках» Гоголя в Эстонском театре кукол, а в русском театре — пели с балкона «Гимн солнцу» на грузинском языке в спектакле о Пиросмани. Без гонорара, просто потому, что им самим хотелось стать частью нашей театральной команды.

Театр — это не фабрика по плановому производству спектаклей стахановскими методами, а сообщество единомышленников. И спектакль должен появляться не по законам плановой экономики, а созревать.

— Как вы находите таких единомышленников?

— Бог посылает. Один — всегда ноль.

Вот написано на афише: «Режиссёр-постановщик такой-то». Зритель спектакль посмотрел, думает: ну надо же, какой крутой этот «такой-то». А делала-то постановку команда, весь экипаж. Когда люди работают в одном направлении, чувствуют и понимают друг друга, появляется мощнейшая энергия, которую зритель не может не ощутить. Эта сила способна нарушать даже законы физики.

Вот в нашей новой истории, которую вы увидите 20, 21 и 22 декабря, тоже нет солистов, здесь у всей команды сердца настроены в унисон. Над «Деликатесами» работают профессионалы со всей России и не только: композитор Николай ЯКИМОВ из Праги, художник по свету Игорь ФОМИН из Санкт-Петербурга, хореограф Мария КАЧАЛКОВА из Костромы, художник по костюмам Анастасия ШЕНТАЛИНСКАЯ из Москвы, наши красноярские артисты. «Деликатесы» — это полотно, которое мы ткём каждый день, вместе создаём орнаменты, мы все тут одинаково важны.

На репетиции спектакля «Деликатесы»

На репетиции спектакля «Деликатесы»

Если для тебя важны соратники, люди одной с тобой группы крови, жизнь обязательно с ними сведёт. С Колей Якимовым мы знакомы с 1993 года, его жена, режиссёр Анна Иванова-БРАШИНСКАЯ, была моим деканом. Он работал с замечательными режиссёрами — Темуром ЧХЕИДЗЕ, Владиславом ПАЗИ, Марком ЗАХАРОВЫМ, Юрием БУТУСОВЫМ… Однажды я попросил у него совета, с тех пор мы вместе, уже не считаю, сколько спектаклей выпустили. И Машу мне бог послал: однажды у театра не хватило денег на гонорар для моего хореографа, пришла скромная Маша, которая на первой же репетиции меня покорила своим профессионализмом. С Асей Шенталинской, художницей, одинаково талантливой и в театре, и в кино, опять же случайно-неслучайно познакомились в летней школе СТД.

— Почему ваша премьера называется «Деликатесы»?

— А что не так? Деликатесы – это противно? Неприятно?

— Напротив, но сразу вызывает удивление: какие деликатесы могут быть в театре?

— Лучшие. В этом спектакле мы живём в жанре сценического коктейля, в котором смешали техники, на первый взгляд, несовместимые: там будут и современная хореография, и маски, и неожиданные образы, истории и фактуры и, конечно, куклы. Зная сценические законы, здесь мы нарушаем их с удовольствием и радостью.

— То есть это будет что-то совершенно новое?

— Никаких открытий мы не делаем. Это, в первую очередь, мой педагогический эксперимент: мне важно, чтобы артисты попробовали что-то непривычное для себя. И я уже вижу, как они меняются в процессе. А уж если мы что-то делаем с единомышленниками, результат не может быть просто удовлетворительным.


ДОСЬЕ

Евгений Ибрагимов родился 1 июля 1967 года в Черкесске (Карачаево-Черкесская Республика).
С 1988 по 1993 гг. — артист Карачаево-Черкесского театра драмы и комедии (более 20 ролей).
В 1999 г. окончил факультет театра кукол Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства (курс Николая Наумова).
1998-2006 гг. — главный режиссёр Хакасского республиканского театра кукол «Сказка» (Абакан).
2006−2010 гг. — главный режиссёр Эстонского кукольного и молодёжного театра в Таллине.
2010−2012 гг. — главный режиссёр Театра кукол в Ческе-Будеёвице (Чехия).
С 2019 года — главный режиссёр Красноярского театра кукол.
Ставил спектакли в театрах России, Чехии, Польши, Франции, Турции, Бельгии, Черногории, Сербии.

Автор нескольких пьес. Заслуженный деятель искусств России (2006). Лауреат премии Правительства России им. Ф. Волкова (2003), лауреат премии «Золотой софит» (2017), первый из режиссёров театра кукол лауреат премии им. К. Станиславского, неоднократный лауреат Национальной премии «Золотая маска»: «Якоб Якобсон» (2002), «…И пишу я тебе в первый раз» (2006), «Когда я снова стану маленьким» (2016).

— Как вы поймёте, что спектакль получился?

— Если зритель вернётся, чтобы ещё раз его посмотреть, и приведёт с собой кого-то близкого — маму, друга, возлюблённую.

— Почему премьера будет в лофте?

— Так совпало: лофт-проект «Квадрат» — прекрасное необычное пространство, а один из его совладельцев Игорь БАШКАТОВ — хороший человек, с которым приятно общаться и иметь дело, гостеприимный хозяин. А на гостеприимной земле всё само собой получается. Кроме того, Игорь, хотя пока и сам об этом не знает, состоит в ТОЛК.

— ТОЛК?

— Да, есть такое Тайное общество любителей кукол. Впервые я услышал о нём от худрука Архангельского театра кукол Дмитрия ЛОХОВА, а красноярцам с этим обществом ещё предстоит познакомиться. Не всем, конечно, только самым увлечённым.

— На каких необычных площадках вам доводилось работать?

— Любая площадка — обычная. Театр — это же необязательно фойе с окнами от пола до потолка, колоннами, кулисами. Театр — там, где человеку есть что сказать и у него есть зритель. Вот если сейчас подтвердят, что на Марсе есть жизнь, а значит, зритель, то и там скоро появится театр. Я показывал спектакли, например, в вагоне-ресторане. Черкесскую сказку «Намыс» — в тюремной камере в Ческе-Будеёвице. В кирхе памяти королевы Луизы в Калининграде сейчас идёт мой иммерсивный спектакль «Сад загадок».

— Почему вы пошли в режиссуру?

— Чтобы спасти артистов от горе-режиссёров. Таких, кто за хороший гонорар готов поставить второпях спектакль за несколько дней. В нашем театре таких нет, а вот когда я был артистом, доводилось сталкиваться с подобными деятелями. Потому и ушёл в другую профессию, чтобы помочь своим братьям-артистам.

— Вы, драматический артист, осознанно выбрали режиссуру именно театра кукол?

— Драматический артист звучит как диагноз. Для меня есть просто человек-артист. Вообще я стараюсь всё делать осознанно. Хотя, если сторонний человек посмотрит на ситуацию выбора, может решить, что это произошло случайно. Приехал я в Санкт-Петербургскую академию театрального искусства поступать на режиссёра драмы. Но заглянул к кукольникам, увидел, какие красивые люди туда поступают, просто цветник, и тут же решил, что и мне нужно туда. Первый и второй туры прошли в трюках, кувырках, радости и празднике. А третий тур меня отрезвил. Нужно было сделать спектакль по определённому произведению. В билете, который я вытащил, было четверостишие Омара Хайяма «Я знаю этот вид напыщенных ослов: Пусты, как барабан, а сколько громких слов! Они рабы имён. Составь себе лишь имя, И ползать пред тобой любой из них готов». Для постановки мы могли воспользоваться любыми куклами со склада. Привели меня туда, и я чуть не умер от брезгливости и ужаса: увидел этих мёртвых кукол, висящих на крюках, и понял — нет, такого я не хочу.

— И это не оттолкнуло вас от театра кукол?

— От такого, какой увидел на складе, оттолкнуло. Но пришло понимание, что в театре кукол ты не ограничен актёрским диапазоном, а можешь работать с любым предметом. И я придумал своих кукол. В четверостишии Хайяма очень простая метафора. И решил я её простыми способами, придумал несколько, а показал два. Один — с бутылками, которые, как принято в России, перекочёвывали со стола на пол. Ни одна не повторялась, и у каждой был свой характер. «Наполеон» был крутым, пока не потерял этикетку, рыжая дешёвая пивная бутылка прокатилась по ней, нацепила на себя и стала командовать парадом, а «Наполеон» без этикетки встал в общий строй. Во втором варианте чистый лист попадал на стол директора театра, где местная канцелярия, от дырокола до шариковой ручки, хвалилась перед ним и пыталась его сбросить, оставляя каждый свой след. Но после того как очередной след оставила печать, лист из бумажки превратился в документ.

С тех пор в течение всех пяти лет учёбы мой мастер Николай Петрович НАУМОВ не принимал от меня один вариант задания, только два. И я очень благодарен ему за это. Я до сих пор реализовал не все идеи и истории, которые придумал на первом курсе. Две из них, например, войдут в «Деликатесы». С Николаем Петровичем дружим, но мы очень разные, символьная система у меня другая, Николай Петрович считает, что она на грани фола.

Идут репетиции спектакля «Деликатесы»

Идут репетиции спектакля «Деликатесы»

— То, что на грани фола, и воздействует сильнее.

— Да. И приёмы я использую иные, не то чтобы запрещённые, просто неизвестные.

— Откуда вы их берёте?

— Откуда я знаю? Как будто давно лежат в какой-то копилочке и в нужный момент сами появляются.

— У вас были моменты разочарования в профессии?

— Да, один — просто убийственный. Директор французского театрального фестиваля «Пассаж» Шарль ТОРДЖМАН предложил поставить пьесу «Якоб Якобсон, или Кое-что о круговороте истории» еврейского писателя Аарона ЦЕЙТЛИНА. Речь в ней шла о мировой катастрофе, в результате которой последним человеком на земле остался преуспевающий в американском бизнесе, но несчастливый в любви, обладающий даром провидения Якоб Якобсон. Пьеса тогда была резонансной, её много обсуждали, восхищались, но никто не брался ставить. И Шарль мне говорит: ты же черкес, тебе это так близко, вы же тоже разобщены, разбросаны по всему миру, ты точно сможешь об этом рассказать, а пьеса эта — уникальное явление, глубочайшее, потрясающее. Ударили по рукам, специально для меня пьесу перевели с французского на русский…

И вот еду я в поезде Омск-Абакан, читаю её в четвёртый раз подряд и понимаю, что поставить это не смогу: 350 диалогов, 250 монологов… Столько текста, что голова кругом идёт, какая кукла сможет донести его? И зачем? Но ведь уже обещал. И решил я, что если сейчас ещё раз прочитаю, но так и не смогу постичь эту пьесу, уйду из профессии. Прочитал в пятый раз и понял, что в спектакле вообще не нужны слова. И всё получилось: такая фантазия в куклах в стилистике немого чёрно-белого кино, а весь текст превратился в короткие титры под музыкальное сопровождение тапёра. (Этот спектакль в 2002 году получил премию «Золотая маска» в номинации «Лучшая работа режиссёра» и был номинирован ещё на две — «Лучший спектакль в театре кукол» и «Лучшая работа художника» — ред.).

— Получается, в театре кукол можно поставить любую драматургию?

— Конечно. Другой вопрос — зачем? Это же совсем другой театр — театр метафоры, символа, здесь работают иные импульсы и рецепторы. Не всегда и не всем нужны слова. Поэтому нас, кукольников, так мало, и мы не собираем стадионы. Наши зрители — это особая, избранная публика, люди, которые хотят чудес, которые любят и умеют мечтать. О чём-то прекрасном, о любви… Или, например, о Bentley — тоже мечта, почему нет. Люди ведь разные, и у каждого своя мечта и своё чудо. Страшно лишь, когда мечтают о власти, о том, чтобы быть выше других, стать погонщиком стада.

— Чудеса — это хорошо, но вы же посредством театра кукол говорите со зрителем на очень серьёзные темы, как в вашем спектакле «Побег» (на фото вверху), который появился в конце прошлого сезона, — о любви, власти, предательстве …

— Так чудеса — это лучший способ говорить о серьёзном. С этого же всё и начиналось когда-то: в Древнем Египте статуи оживали, двигались, плакали, и это невероятно воздействовало на людей. И действует до сих пор: недавно наблюдал, как в центре Стокгольма в час пик две девочки поставили ширму и стали показывать традиционный уличный кукольный театр Панча и Джуди. Около них останавливались все: клерки на самокатах, школьники, их родители, пенсионеры. И неважно, кто над ширмой — Панч, Петрушка, Пульчинелла, может, там и ширмы нет. Но если есть кукла и талантливый кукольник, обязательно будет чудо, мимо которого вы не сможете пройти. Обыкновенное чудо театра кукол.

Александра КАЗАНЦЕВА