Свалки уходят с карты Красноярского края

— Игорь Викторович, что можно сказать сегодня, на третьем году реализации мусорной реформы в крае, — насколько регион продвинулся в цивилизованном обращении с отходами?

— Конечно, реформа не проходит гладко, есть как негативные, так и положительные моменты в её осуществлении. Что хорошо: на сегодня 93 % населения края получают коммунальную услугу обращения с отходами, которой раньше не было, вывоз мусора значился как просто услуга. Существовали целые районы, где её не оказывали вообще, как в крае, так и в Красноярске. Вывоза отходов не было во многих деревнях и посёлках и даже в городах, таких, например, как Боготол или Енисейск.

— А что там делали с мусором раньше?

— Складывали в мешки и увозили на свалки.

К сожалению, по-прежнему остаются и территории, где невозможно цивилизованное обращение с мусором в принципе из-за отсутствия инфраструктуры. Это Север: Эвенкия, Туруханский район, Таймырский муниципальный район. Однако и там есть положительные примеры: впервые сбором отходов занялись в Дудинке, а это 75% населения муниципального района. Теперь мусор из столицы Таймыра едет на санкционированный полигон в Норильске. А раньше его просто выбрасывали на свалку вблизи Енисея. Эта территория ждёт рекультивации.

Что ещё хорошего произошло за время реформы? Вы видите, что в Красноярске, да и других населённых пунктах, появилось раздельное накопление ТКО, пластика и бумаги. В качестве примера можно привести Северо-Енисейский район, где региональный оператор совместно с администрацией смогли не только организовать легитимное размещение отходов, но и их отдельное накопление. Это уникальный для отдалённых территорий опыт. Населению раздают пакеты, в которых люди накапливают пластик и бумагу, затем регоператор собирает их, везёт на машинах в Красноярск и сдаёт в переработку. Грузовики, которые следуют в Красноярск из Северо-Енисейска, как правило, пустые, поскольку они завозили на Север грузы, так что вывоз мусора обратными рейсами — это удачное решение.

Из плюсов реформы могу отметить также, что на раздельное накопление отходов перешли и многие предприятия с целью экономии. Действительно, плата за вывоз мусора с начала реформы увеличилась, но это экономически обоснованный тариф. Свозить отходы на свалку было дёшево, теперь же их везут на полигон. Для Дудинки, например, это 100 км и, естественно, затратное мероприятие.

— А между тем предприниматели и в Красноярске часто жалуются на размеры тарифа за вывоз мусора.

— Прежде чем ввести тариф, региональный оператор делает расчёты, затем их проверяет министерство тарифной политики края, устанавливая окончательную сумму. По сравнению с другими регионами плата для населения за коммунальную услугу по вывозу мусора в нашем регионе — одна из самых низких.

— А если предприятие практикует раздельный сбор мусора, оно, получается, платит меньше?

— Конечно. Простейший пример, который транслировали даже в новостях РТР: ситуация в нашем нацпарке «Столбы». С реформой тариф вырос в несколько раз, и в федеральном бюджете, из которого выделяются деньги на содержание нацпарка, эта сумма не была предусмотрена. Дирекция обратилась в наше министерство, и мы посоветовали нацпарку заняться раздельным сбором отходов и обратиться в Дивногорский завод полимерных изделий, работающий на вторсырье. Ведь 90% отходов на Столбах — это пластик и бумага. Теперь завод сам забирает у нацпарка пластиковые отходы, и Столбы не несут почти никаких затрат, утилизируя оставшиеся 10% путём захоронения на полигоне. И получается, что реформа выгодна для них, они стали платить меньше, чем до неё.

Кстати, этот опыт уже порекомендовали к использованию в других нацпарках и заповедниках.

Аналогичная ситуация сложилась и на некоторых небольших предприятиях. Если раньше весь мусор кидали в кучу, то сейчас стали сортировать его на древесные отходы, пластик и прочее. А придёте на любое крупное предприятие — не ошибётесь, там с этим полный порядок. Практически все компании крупного бизнеса, где часто проводятся проверки, занялись раздельным накоплением отходов.

В целом мы видим, что за два с небольшим года реформы заметно уменьшились и объёмы, и расходы на захоронение ТБО. Люди тоже начали собирать пластик, и постепенно новые принципы входят в нашу жизнь, а сортировка мусора становится обычным делом.

Кроме того, интенсивно идёт строительство контейнерных площадок, выделяются деньги на контейнерное оборудование. Можно увидеть контейнеры на трассах, в посёлках, где их раньше никогда не было.

— Лучше ли в результате решается вопрос со стихийными свалками?

— Да, их становится меньше. У меня, например, дом в деревне. И если раньше все носили мусор на свалку, то теперь собирают его в мульды. Люди платят за вывоз мусора и используют специальные площадки для его сбора. Свалки исчезают, и мы видим это даже по количеству обращений. Ещё совсем недавно, в 2017—2018 годах, общественники рисовали карты несанкционированных помоек. Сегодня эта тема постепенно уходит.

Конечно, не всё идёт легко, и, несмотря на реформу, не найдено системное решение для тех же северных территорий. Сжигать мусор там дорого, вывозить тоже, захоранивать ещё дороже. По нормам, к примеру, полигон должен быть расположен в 15 км от посёлка, а это на Севере означает строительство дороги в миллиарды рублей. Очень дорогим будет и обслуживание такого полигона. Сжигание неэкологично, к тому же требует дизельного топлива, что в сотни раз поднимет тариф… Пока чётких и понятных решений проблемы не найдено, и мы надеемся, что когда-нибудь появятся технологии, и для арктической зоны будут разработаны специальные программы. Власти думают и о том, как субсидировать повышенные затраты на решение проблемы на отдалённых территориях: почему люди, которые и так живут в тяжёлых условиях, должны страдать. Примеры есть — за электроэнергию северяне платят так же, как красноярцы, не по повышенным тарифам.

Из негативного в вопросе реформы хочу отметить, что мы не смогли вложить планируемые деньги в инфраструктуру по утилизации мусора в связи с пандемией. Из-за коронавируса край не получил 200 млн рублей на создание контейнерных площадок и приобретение оборудования.

Что касается института региональных операторов, то в крае ситуация достаточно стабильна. У нас были случаи лишения компаний этого статуса, но сейчас всё в норме, операторы работают в каждой из 14 зон на территории края. Указ президента мы выполнили.

— Строительство полигонов, судя по постоянному обсуждению этой темы в СМИ и соцсетях, является проблемой не только на Севере? Как она решается властью?

— Это вообще общероссийская проблема. Практически вся земля рядом с крупными городами либо застроена, либо находится в частной собственности. Владельцы скупали её в надежде, что, когда города будут расти, земли можно будет продавать по более высокой цене. А территории рядом с посёлками часто являются землями лесного фонда, и их перевод в другие категории затратен и долог, это минимум 2-3 года. Да, такая работа ведётся, но с начала реформы решить эти вопросы ещё не успели. Нами подготовлены предложения по изъятию земель, есть и законодательные механизмы этого, например, при строительстве дорог. Но в перечне объектов, под которые можно изымать землю, нет объектов инфраструктуры по обращению с ТКО. Здесь мы находимся в своего рода тупике. Поэтому у Красноярска пока нет и мусоросортировочного завода. Это больная тема для города.

— А мощности действующих полигонов хватает?

— У нас сегодня рядом с Красноярском работает крупный полигон АО «Автоспецбаза». Это предприятие со 100% акций в собственности края. Также действует полигон на правом берегу, рядом с Шинным кладбищем, в карьере кирпичного завода. Но он практически заполнен и подлежит рекультивации. При этом с 2008 года захоронение ТБО в пределах города запрещено. Поэтому идут судебные процессы, которые инициированы как администрацией, так и Росприроднадзором.

Полигон «Автоспецбазы» тоже почти заполнен, осталось примерно 2 года. Компания завершает разработку проекта реконструкции, который в этом году должен быть представлен на госэкспертизу. Планируется, что реконструкция начнётся в 2022 году, а с 2023 года отходы будет принимать обновлённый полигон.

Естественно, что свои полигоны есть вблизи всех крупных городов края: Ачинска, Минусинска, Канска. Планируется их строительство в Назарове, Курагине, Мотыгине. В Богучанах такой объект проходит экспертизу. Все эти данные есть на территориальной схеме, и потенциальный инвестор может сделать свои расчёты, прийти и предложить нам концессию или другие варианты.

Но, к сожалению, бизнес неохотно идёт в эту сферу.

— Почему?

— Реформы недостаточно, нужна экономическая выгода. Есть такое понятие, как расширенная ответственность производителей товаров и упаковки.

Саму идею взяли за рубежом, но её воплощение ограничено. Судите сами, производитель батареек отвечает за утилизацию только 5 %, и он в конце года должен представить в контролирующие органы информацию об утилизации этих 5 %. Но только при требовании в 100 % можно достичь того же эффекта, что и в Европе. Будь у нас обязанность утилизировать такие отходы на 100 %, весь малый бизнес уже был бы задействован, стало бы выгодно собирать бутылки, батарейки, другие фракции, получая от производителей деньги. Сейчас же этот мусор просто идёт на полигон. Когда изменения по объёмам утилизации произойдут, это даст реформе новый импульс.

Кстати, такие предложения должны были воплотиться в жизнь ещё до начала 2021 года, но тут тоже внёс свои коррективы коронавирус.

— Какой процент мусора сегодня в крае идёт в переработку?

— Пока небольшой. Но у нас работает, например, уже упомянутый Дивногорский завод полимерных изделий, который делает из пластиковых отходов комплектующие для ЖКХ. Это уникальное предприятие, аналогов которому нет в России, построенное полностью на частные инвестиции. Есть также Красноярская бумажная мануфактура, Красноярский завод резиновой крошки. Почти весь пластик и бумага идут в переработку, причём утилизацией занимаются и сами региональные операторы. Возят отходы и в другие города, например, резиновую крошку — в Екатеринбург, картон — в Кемерово.

— Будет ли всё же в Красноярске строиться большой современный мусоросортировочный завод?

— Сейчас рассматриваются варианты земельных участков, проверяются экономические параметры, нагрузка на тариф. Есть уже и инвестор. Сортировка должна быть в любом случае. Но даже если сейчас подписать концессию, то строительство займёт как минимум 2-3 года.

— Тем более что проект сначала должен пройти через слушания, а у нас с этим большие сложности.

— Да, именно. Органы местного самоуправления испытывают трудности даже с размещением контейнерных площадок. Никто не хочет, чтобы такие объекты появлялись на их улицах.

Кроме того, население выступает резко против полигонов, которые планируется расположить даже вдали от жилья. Например, напротив полигона «Автоспецбазы» в районе бывшего экскаваторного завода. Там удобное расположение,
по «Автоспецбазе» не было ни одной жалобы, земли всё равно нарушены, а по генплану там должен размещаться промышленный объект. Однако люди встретили это известие в штыки. Население особенно легко «заряжается» в период выборов — такую тему удобно использовать в выборных интересах.

Тем не менее с жителями необходимо проводить информационную работу. Инвестор должен объяснять, убеждать население. Жителей провоцирует недостаток информации, а выступления против строительства полигонов — это шаг отчаяния. В любом случае города не живут без промышленности, хотя любой промышленный объект является источником негативного воздействия. Но он может влиять на тот же воздух меньше, чем, например, автомобили, которые люди зимой прогревают во дворе. Владельцы не глушат свои машины, не говорят, что от этого плохо дышать, — это же их собственность.

— Как вы думаете, готовы ли жители Красноярского края к ответственному сбору мусора, к тому, чтобы дома собирать отходы в три-пять разных ёмкостей, как в Европе?

— Три-пять? В Италии, например, 11 разных контейнеров и правила, когда, что и в какое время кидать. Вообще же в стране предусмотрены большие штрафы за нарушение правил сбора мусора. Так же начинали приучать население и в Германии.

Я думаю, что красноярцы в основном готовы к раздельному сбору мусора. Сейчас воспитание экологической сознательности начали с детского сада, Минобр разрабатывает рекомендации для школ. Дети, как моя внучка, например, собирают пробочки. Образовательная работа сегодня ведётся большая. Сами регоператоры идут в школы, на «Ютубе» размещаются ролики. В Красноярске есть сайты, где указаны места приёма вторсырья, бутылок, пластика с пояснениями и всей необходимой информацией. Естественно, в один день изменить отношение людей к выбрасыванию мусора не получится, но постепенно мы придём к цивилизованной практике.

— Есть ли в крае институт общественных инспекторов по мусорной проблеме?

— Да, Минэкологии активно развивает институт общественных экологических инспекторов. Проводятся обучающие семинары-лектории. Участников знакомят с законодательством в области атмосферного воздуха, водных и земельных отношений. Активистам-экологам объясняют, как правильно фиксировать нарушения природоохранного законодательства и заполнять документы.

По окончании семинара слушатели проходят экзамен, и те, кто успешно сдал его, получают специальные удостоверения. Волонтёр приобретает статус экологического инспектора. Это даёт ему право составлять протокол нарушения и направлять документы в Минэкологии края. На сегодня такое удостоверение получили более 100 человек.

Стать экологическим инспектором может любой желающий в возрасте от 18 лет. Для этого достаточно заполнить заявление и подать документы в наше министерство.

— Игорь Викторович, в завершение беседы: какие страны являются для вас примером в вопросе работы с мусором?

— Да возьмите любую западную страну. Так же и в Японии, и в Америке. В Вене, например, всех водят на экскурсию на завод, расположенный в центре города. Там сжигают отходы, но из трубы выходит чистый дым. Конечно, власти города вкладывают большие средства в решение вопроса. В каждой стране свои национальные особенности работы в этом направлении, и нам надо брать их лучший опыт и внедрять у себя.

— Есть ли у вас мечта как у одного из ответственных за мусорную реформу в крае?

— Вернёмся к началу разговора: мечтаю создать цивилизованную систему обращения с отходами на Севере. Это и мечта, и цель. Надеюсь, что решение для самых удалённых уголков края будет найдено в обозримом будущем.