В пещере люди особые — настоящие

— Красноярский краевой клуб спелеологов — один из старейших в России. Ещё в Советском Союзе было три точки на карте, где активно развивалась спелеология. Эти регионы стали пионерами движения — Урал, Крым и Красноярск.

— Такое же положение дел и сегодня. Красноярскому краевому клубу спелеологов — он самый старый в стране — 62 года. Конечно, интерес к спелеологии у нас сформирован благодаря ландшафту — много пещер, в том числе доступных. В Красноярске можно сесть на рейсовый городской автобус и добраться до большой пещеры: вертикальной, очень серьёзной. Таким богатством мало какой регион может похвастать.

Конец 1950-х — это время, когда уже родился краевой клуб. А начало спелеологическим исследованиям было положено в крае ещё в конце XIX века. Именно тогда учёный и общественный деятель ЕЛЕНЕВ начал изучение пещер в районе реки Бирюсы, недалеко от будущего Красноярского водохранилища.

— В представлении большинства людей спелеология — это история про туризм, про людей, которые ходят в пещеры из любопытства и чтобы испытать себя. А кто, на ваш взгляд, спелеолог?

— Конечно, спелеология — это наука. Наука о пещерах. Но все, кто приходит в неё, начинают именно со спелеотуризма. Это нужно для того, чтобы понять, твоё это или нет. Спелеотуристов в разы больше, чем исследователей.

Ещё есть направление: спелеология как вид спорта. И это понятно, так как без физической подготовки покорить пещеру невозможно. Поэтому спелеолог — это и турист, и спортсмен, и исследователь.

В спелеологию приходят люди с разным образованием. Есть менеджеры, бухгалтеры, преподаватели и так далее. Но занимаются пещерами серьёзно, с научным подходом, чаще всего, конечно, геологи. Среди самых сильных спелеологов люди именно этой профессии. В общем-то, это закономерно: их профессия — изучать Землю.

— А чем занимается клуб?

— Важная часть нашей работы и, наверное, главная — подготовка людей к экспедициям. Всё даётся в комплексе: теория, спортивная подготовка, навыки работы с оборудованием, правила поведения, экологическая этика. Проводим семинары, тренировки.

— Сейчас ведётся учёт пещер?

— Обязательно. Существует кадастр и атлас пещер. В том числе и по нашему региону. Красноярский край делится на карстовые районы, по которым потом даётся развёрнутая база. К таким районам, например, относится Бирюсинский. Этот район на Красноярском море популярен за счёт своих гротов на воде. Одно из самых посещаемых мест — Мамонтовская пещера. Она доступна: подплыли, с воды посмотрели, никуда идти не надо. Это, конечно, не спелеология, а просто прогулка в очень красивом месте. Но есть там и серьёзные пещеры, только в данном маленьком районе их около восьмидесяти. В окрестностях Красноярска их тоже немало: на Торгашинском хребте порядка тридцати пещер, Караулинское нагорье, Базаиха — тоже всё в пещерах.

На сайте «База знаний спелеологии», который принадлежит нашему краевому клубу, сейчас 277 карточек пещер нашего региона. Там мы даём обзорную познавательную информацию по пещерам края, она постоянно пополняется. Конкретики, в том числе по координатам, там нет. Почему? Чтобы люди, не связанные со спелеологией, не смогли туда добраться.

— Вы упомянули про этику. У спелеологов она особая?

— Да, в пещере есть определённые правила поведения. Например, запрещено оставлять мусор, который из-за особого микроклимата начинает почти мгновенно покрываться плесенью. Естественно, нельзя ломать сталактиты, писать «Здесь был Петя». Правила вроде нехитрые, но чтобы понимать, что к чему и почему, в пещеру нужно приходить вместе с представителями сообщества. Конечно, пещера, которая стояла сорок миллионов лет, переживёт и Петю, и Васю, поглотит оставленный мусор, со временем вода сотрёт надписи, но дикость цивилизованного человека в пещерах как-то особенно бросается в глаза…

Главное, на мой взгляд, почему не стоит ходить в пещеру самостоятельно, — это опасности, которые ждут неподготовленного человека. Иногда они смертельные. Даже самая маленькая «яма» — так мы внутри сообщества называем пещеры — таит множество угроз. И одна из самых серьёзных среди них — темнота. Неподготовленный человек, взяв с собой плохой фонарик, который погаснет через триста метров, имеет все шансы остаться в пещере навсегда. Поэтому ходить туда без специального сопровождения категорически нельзя. Если кто-то захотел в пещеру, пусть приходит в клуб, где всему научат, а потом возьмут с собой в пещеру.

Внутри сообщества тоже есть определённые правила. В том числе и в общении друг с другом. Все проблемы нужно обговаривать на берегу, обсуждать, договариваться перед экспедицией, а не тогда, когда уже спустился в пещеру. Нельзя что-то умалчивать, врать, потому что цена недомолвок и замалчивания может быть слишком высока — человеческая жизнь. Жизнь — самая главная ценность в пещере.

— Спелеологов часто сравнивают с альпинистами, которые преодолевают множество преград на своём пути. Какие главные препятствия ждут человека в пещере?

— Если в горах — это холод, то в пещере — вода. В некоторых есть настоящие озёра. Порой сам путь до пещер бывает так долог и тернист, что требуются особые навыки и физическая подготовка, в том числе и по скалолазанию.

Пещеры бывают разные: горизонтальные, вертикальные. И, кстати, не в любое время года они бывают доступны.

В больших пещерах устанавливаются подземные базовые лагеря. В Красноярском крае есть пещера Большая Орешная, глубина её небольшая, а вот протяжённость составляет более сорока трёх километров. Без установки базового лагеря в такой пещере, например, провести топосъёмку просто невозможно. Сегодня как раз ведётся работа по её пересъёмке.

А в вертикальную пещеру глубиной два километра ты за один день даже не погрузишься, там нужно организовывать не один базовый лагерь. Иногда в подземном лагере приходилось жить по две недели. Под землёй многое иное: от оборудования до правил поведения. Вместо рюкзаков — транспортники, даже крошки еды оставить нельзя.

— Насколько спелеология дорогое удовольствие?

— Если заниматься профессионально, то дорогое. Скажем, топосъёмочный набор (планшет и «лейка», то есть дальномер) на одного человека стоит порядка 70-80 тысяч. Плюс расходники. Для восхождения вверх в пещере нужен перфоратор — это 60 тысяч. Также снаряжение (верёвки, крючья и так далее) — 150 тысяч. Нужны транспортные мешки, спальники, одежда, экипировка. Один хороший фонарь — свет очень важен в пещере — стоит около десяти тысяч рублей. А нужно два как минимум.

Иногда к серьёзным экспедициям готовятся по полгода — году. Это касается не только оборудования, но и тренировок, знаний о местности, куда отправляешься. Заранее расписывается маршрут, логистика, распределяются роли, кто за что отвечает и чем занимается. У каждого в группе своя задача — есть штурмовики, есть те, кто занимается топосъёмкой и так далее. Спелеология — дело командное. Здесь одиночек почти не встретишь. Бывают экспедиции, в которых принимают участие по 40-50 человек.

— Есть фильмы, которые несведущему человеку покажут, что такое пещера?

— Самый лучший фильм про спелеологов — «Санктум». Да, там довольно много фантазии: например, не ходят в пещеру с голым торсом, так как средняя температура там плюс четыре. Но это самый приближенный к реальности художественный фильм о пещерах и их исследователях. Картина, кстати, основана на реальных событиях.

— Как я понимаю, каждый поход в пещеру — экстремальная история. А были случаи, когда приходилось спасаться во время экспедиции?

— Это происходит довольно часто. Как бы ты ни был подготовлен, от подобного никто не застрахован. Пожалуй, самая серьёзная история в моей практике произошла в 2001 году в Абхазии, во время экспедиции в пещеру Сарма. Об этом тогда говорила вся страна. Моя первая серьёзная экспедиция.

В этой вертикальной пещере до нас никогда и никого не было, поэтому под землёй находились сразу несколько команд. Первыми шла одна команда (4 человека) штурмовиков, плюс две команды вспомогательные (по 4 человека в каждой). Одна команда просто не унесёт всё оборудование — только верёвок для спуска необходимо около двух с лишним километров, крепежи, карабины и так далее. А оборудования для пещеры, как я уже говорила, нужно много.

Мы ехали в Абхазию на поезде. Когда вышли на перрон и сложили в одну кучу всё, что везли с собой, выросла гора чуть ли не больше вагона. Проводники остолбенели — они не поняли, где это помещалось.

Был последний день экспедиции у команды штурмовиков, по плану они должны были начать подъём со стоянки. Штурмовая команда успела опуститься на глубину полторы тысячи километров. Ребята пообедали и стали подниматься. А в это время на поверхности случился смерч. Нас в горах зацепило только его хвостиком. На поверхности, в базовом лагере, оставалось семь человек: шесть девчонок и руководитель экспедиции. Среди них была и я. Хорошо помню: два часа дня, мы сидим рядком, и тут в приёмник прямиком попадает молния. Начался страшный шквальный ветер, мы бросились держать базовую палатку. Стояли внутри неё и держали вшестером, чтобы не улетела. Дождь, град, летающие камни. Всё это длилось около полутора часов, потом раз — и яркое солнце. Плотников — наш руководитель — сразу стал связываться со всеми, кто был в пещере. В экспедиции, особенно на Кавказе, очень важна связь. Есть обязательный чёткий график, по которому ты должен выходить на связь с дежурным на поверхности. В первую очередь это нужно для того, чтобы подземной группе сообщать об изменении погоды.

Но никто не выходил на связь. Плотников сразу почернел, потому что понимал, что там могло случиться. Связи с ребятами не было больше суток. Спускаться к ним из лагеря было некому. Плотников взял спутниковый телефон и пошёл на гору звонить в МЧС, в Красноярск, где стали собирать спасательную команду.

— Что же произошло в пещере?

— В то время, когда налетел ураган, с нами должна была по графику связаться вспомогательная команда штурмовиков, которая находилась где-то на глубине 420 метров. Молния, попавшая в наш приёмник на поверхности, по проводу ушла в пещеру и ударила радиста, взявшего в руки аппарат. Он потом очнулся, с ним всё обошлось. Когда ребята, находящиеся на –1540, направились к выходу, выяснилось, что ход полностью заполнен водой, и она поднимается, затапливая грот. Они нашли сухое место и просидели на этой полочке семнадцать часов, пережидая, когда вода спадёт.

Вода — одна из главных опасностей в пещере. На Кавказе, если на поверхности прошёл хороший дождь, то через два часа вся вода под землей, в пещере. Например, в той же Сарме есть отвес в 250 метров, называется «Чемпион». В паводок там появляется водяная пыль, дышать нечем. Или ход, пока нет воды, чистый, а когда вода приходит, то тебя просто смывает. У спелеологов есть выражение «электричка пошла» — такой страшный гул стоит, когда идёт вода. К тому же она несёт с собой камни, грязь. В общем, вышли они на связь только через 30 часов. Тогда про нас рассказывали во всех новостях. Всё, слава Богу, закончилось благополучно, команды вышли самостоятельно.

— Как часто бывают такие межрегиональные экспедиции? И, вообще, зачем спелеологу ехать на другой край земли, если у него, как у нас в Красноярске, есть свои пещеры, в том числе и нехоженые.

— Мечта любого спелеолога — пройти самую глубокую пещеру. Это как для альпиниста покорить Эверест. У нас в крае нет пещер высокой категории сложности. Сложность — это и глубина, и препятствия, которые могут встретиться. У нас в основном «двойки». К ним относится и самая известная пещера Торгашинская. Чуть посложней пещеры на Алтае. Но самые сложные на Кавказе — это хребты Арабика, Бзыбь. Там есть пещеры пятой и даже шестой (самая высокая) категорий сложности.

— А в заграничных экспедициях вы участвовали?

— Не приходилось. Спелеология там устроена иначе. Просто так, как у нас, в пещеру попасть нельзя, нужно специальное разрешение. Пещеры охраняются, могут находиться на частной территории.

— А сейчас вы к какой экспедиции готовитесь и какова её цель?

— Я уже наездилась в экспедиции, моя главная экспедиция сейчас — это трое маленьких детей. Но вот папа наш собирается, и мы, конечно, его проводим до Абхазии, возможно, приползём с детками и в базовый лагерь на пару деньков, тут надо будет по погоде смотреть.

А экспедиция планируется в сентябре на Западный Кавказ, хребет Арабика. Цели экспедиции очень различны, и команда едет с разным уровнем подготовки. В том числе среди целей: прохождение маршрута третьей категории сложности с получением документов (п. Сарма, п. им. И. Ганди, п. Тройка). Руководитель экспедиции Алексей Овчинников. Организаторами выступают Красноярский краевой клуб спелеологов и клуб «Конгломерат» при поддержке Центра путешественников.

— Как появились лично в вашей жизни пещеры? Насколько понимаю, девушек среди спелеологов немного.

— В пещеры в основном ходят мужчины. Они выносливее, сильнее. Что касается меня, то моя жизнь изначально должна была быть связана с музыкой. После 8 класса я приехала из Бородино и поступила в музыкальное училище, но через несколько месяцев поняла, что не моё, не хочу. Вернулась домой, пошла работать в туристическую секцию, занималась с детьми. Потом появилась спелеология. Всё вышло само собой. Туризм и занятие с детьми — то, что мне всегда нравилось, и это стало делом жизни. Моя основная работа также связна с подрастающим поколением и туризмом, я работаю начальником отдела в молодёжном «Центре путешественников».

— По вашим рассказам, пещеры — это про большие трудности, опасности. В чём же удовольствие от похода туда?

— Сложно однозначно сформулировать. Для чего идёшь в пещеру? Чтобы побороться с собой, со своими страхами? Да. Нужна физическая нагрузка, разрядка? Да. Самый кайф — когда после того, как проведёшь в пещере неделю, ты приходишь домой, садишься на диван и понимаешь — вот ты здесь, живой. И ты смог, преодолел, в том числе и себя.

Но на самом деле ты идёшь не только и не столько в пещеру, сколько за людьми и к людям. Они там особые — настоящие.

— И последний вопрос, в каком-то смысле философский: что «видно» из пещеры? Что лучше там узнаёшь о мире, о Земле, на что и какие она даёт ответы?

— Как-то после очередной экспедиции на Кавказ, которую мы обсуждали, один из участников сказал: «Ни одна «яма» не стоит человеческих отношений, и тем более жизней». Вот я живу именно с этим пониманием, и чем больше проходит времени, тем чаще я вспоминаю эту фразу. То есть в пещере ты осознаёшь ценность жизни. А ещё, находясь под землёй, ты понимаешь, насколько человек мелок и беспомощен, и далеко он не «царь природы». Простая стихия одномоментно может изменить всё, что ты настроил, напланировал. И эти законы жизни Земли нужно УВАЖАТЬ, как минимум.

Марина ЯБЛОНСКАЯ