Путь в художники и не только

— Если говорить о нашей победе на конкурсе, — начинает разговор Мария Николаевна, — то надо признать, что обстоятельства тогда сложились в нашу пользу. В 2020 году нашей школе исполнилось 110 лет. Это нам и помогло набраться смелости и подать заявку. Мы думали просто поучаствовать. Большее, на что рассчитывали, — войти в десятку. И вдруг такая удача. В том же году мы участвовали и в краевом конкурсе «Вдохновение». И тоже удачно.

— И во что, помимо морального удовлетворения, вылились две эти удачи?

— За победу в краевом конкурсе школа получила 100 тысяч, а во всероссийском — миллион. Собираемся на эти деньги приобрести оргтехнику и программное обеспечение для занятий альтернативными видами творчества. Нужно идти в ногу со временем, осваивать новые технологии. В частности, хотим освоить мультипликацию, цифровое искусство, современную иллюстрацию и многое другое. Закупить всё сразу, конечно, не получится. Дорого. К тому же у нас есть и другие расходы. Здание на Ленина, 79, где мы находимся, имеет статус памятника культурного наследия. Ему почти 165 лет, и с этим связаны определённые минусы. Есть охранные обязательства, требующие поддерживать здание в хорошем состоянии.

— Минусы эти известны. Но всем известны и ваши плюсы. Чего стоит только один возраст школы — 110 лет! Знаю, что желающих отдать сюда на обучение своих детей значительно больше, чем вы можете принять. С какого возраста берёте детей?

— В школу приходят с десяти лет. Сначала на подготовительное отделение. Оно годовое и внебюджетное. А потом уже идёт дополнительная предпрофессиональная общеобразовательная программа, которая длится пять лет. Если говорить о конкурсе, то желающих много. В прошлом году было почти три человека на место. И это ещё пандемия оказала влияние. Мы даже переносили вступительные экзамены. А в некоторые годы доходило и до пяти человек на место.

Здесь надо сказать, что подготовительное отделение необязательно. В первый год пребывания ребёнка в школе мы просто развиваем его воображение и смотрим потенциал. У нас с этими детишками работает очень хороший педагог — Игорь Николаевич СТУПАКОВ.

— А если не получилось отдать ребёнка в десять-одиннадцать лет? О художественной школе можно забыть?

— У нас есть и вечернее отделение. Там ученики от четырнадцати и старше. К нам приходят и люди солидного возраста. Они уже давно отучились, отработали, детей вырастили, с внуками помогли. И вот решили, что наконец могут заняться собой.

Конечно, у них своя группа. Но особенно меня удивляют люди, которые четыре раза в неделю приходят сюда после работы. И надо сказать, большинство из них выпускаются.

Если говорить о предпрофессиональной подготовке по муниципальному заданию, то сейчас у нас обучается 273 человека. Есть и внебюджетные ученики. Это дети, которые не прошли вступительные экзамены, недобрав одного-двух баллов. В этом случае мы предлагаем родителям внебюджетную группу. Вот сейчас опять будем набирать поток.

— Насколько сложно и вам, и детям сочетать учёбу в художественной школе с учёбой в школе общеобразовательной? Даже в смысле расписания занятий. Не приходится работать в ночную смену?

— Почти. Вообще, это сложный вопрос. Особенно сейчас, когда из-за пандемии изменилось расписание в общеобразовательных школах. Ребятишкам бывает тяжело подстраиваться. Конечно, мы идём навстречу. Первая смена у нас с 9.00 до 11.20. Вторая с 14.30 до 17.00. Потом с пяти до семи. И последняя смена учится до половины десятого. Так что почти ночная.

В общеобразовательных школах всегда стремятся к тому, чтобы все дети по возможности учились с утра. А это значит, что утром у нас всего две-три группы. Зато во вторую смену плотность запредельная, и помещений не хватает. К нам приезжают со всего города, хотя в Красноярске девять школ искусств, и в семи из них есть художественное отделение. В Зелёной роще работает 2-я художественная школа. Но для всех желающих мест всё равно не хватает.

Конечно, это чисто организационные вопросы. Но есть и другие. Для их решения формальный подход неприемлем. В их основе лежит то, что дети разные. Кто-то стабилен и в образовательной школе, и у нас. А есть дети, которые в образовательной школе с программой справляются с трудом, но у нас они просто звёздочки.

Когда после окончания той и другой школы встаёт вопрос поступления, возникают проблемы. Все эти ЕГЭ, общие баллы… Например, в прошлом году в художественном училище как всегда был большой конкурс. В августе подходит ко мне преподаватель и просит прояснить ситуацию. Девочка у нас была отличницей, вступительные экзамены в училище тоже сдала на «отлично». Но по конкурсу не прошла — подвёл средний общеобразовательный балл. Обращаюсь в приёмную комиссию, а они говорят, что у них в этот раз одиннадцать перспективных для училища абитуриентов оказались в такой ситуации. И ничего поделать нельзя. Формально всё правильно, хотя всем понятно, что успехи в математике совсем не гарантируют успеха в живописи. Сейчас этот вопрос рассматривается в министерстве культуры. Посмотрим, чем кончится.

Если говорить о годах учёбы в школе, то здесь у нас есть возможность регулировать ситуацию. Например, у меня есть способная, старательная и целеустремлённая ученица — много работает, участвует в конкурсах. Одна из лучших в классе. Было решено выдвинуть её на Суриковскую стипендию. Звоню маме и говорю, что для заявки надо принести ходатайство из общеобразовательной школы. А у девочки с математикой плохо. И вообще в школе она особо не блещет. Но педагоги там решили, что это к делу отношения не имеет. Ходатайство было получено, все необходимые документы собраны и поданы в срок. В результате Суриковскую стипендию девочка получила. «Вы себе не представляете, что для неё это значит, — говорила мне её мама. — На неё теперь и в школе по-другому стали смотреть».

— Педагоги общеобразовательной школы поступили мудро. Впрочем, как и положено педагогам. К сожалению, немало примеров, когда школьным учителям неспособность к точным наукам давала повод навешивать на ребёнка ярлык ни к чему не способного, ущербного человека. Но в последнее время заметна и другая крайность, и она не менее опасна: большие авансы там, где для этого нет оснований.

— С этим мы сталкиваемся всё чаще и чаще. И тому есть объективные причины. Далеко не все образовательные учреждения финансово независимы от учеников. Мы-то на муниципальном бюджете, а потому имеем возможность учить и воспитывать, а не заниматься «оказанием образовательных услуг». Там, где этой возможности нет, педагогам сложно противостоять родителям в их желании преувеличивать способности своих детей. Далеко не все родители понимают, что талант должен созреть. Выработка уверенности в своей особости быстро портит сознание ребёнка.

У меня трое детей, и я в системе художественного образования более двадцати лет, так что знаю, о чём говорю. Родителям и педагогам надо быть очень аккуратными. Их задача — позволить ребёнку гармонично, естественно развиваться, а не прививать ему эту разрушительную для его психики «звёздность». Иногда это просто переходит всякие границы. Взять все эти шоу, сомнительные конкурсы. Зачастую родители не понимают, что делают. Детям вбивают в головы, что они какие-то исключительные, а потому им все обязаны. В результате о своих собственных обязанностях дети даже не подозревают. В десять лет эти дети с искусственно привитой гениальностью приходят к нам. Как с ними работать? Как объяснить, что папа и мама по каким-то неведомым причинам просто вводили их в заблуждение?

— Это сильно может осложнить жизнь таким детям. Примеров, к сожалению, достаточно. Но давайте поговорим о более желательном будущем. После художественной школы куда идёт большинство выпускников? И что лучше — поступать в художественное училище или сразу в институт?

— В связи с тем, что у нас в художественной школе пятилетнее образование, есть возможность пойти в средние специальные учебные заведения после девятого класса. Помимо художественного училища, например, можно пойти в строительный техникум, где есть специализация «дизайн», «архитектура». Можно и в институт пойти. Но это уже после окончания средней школы. А пока среднюю школу заканчивают, дети занимаются на подготовительных курсах или у репетиторов. Но я считаю, что лучше пройти все ступени художественного образования. Базу, которую дают в училище, в институте не получить.

Тем, кто сразу после одиннадцатого класса поступил в институт, учиться бывает довольно тяжело. Предполагается, что они уже готовы к обучению в вузе. А они на самом деле не готовы. В художественном образовании есть своя специфика. В творческих вузах учебный процесс выстраивается совсем не так, как думают родители. Неслучайно люди из творческой среды своих детей, как правило, сначала отправляют в училище. А потому, когда способный ребёнок заканчивает девять классов, я всегда советую родителям идти в училище. Если же они не решаются покинуть школу, советую подготовительные курсы. Никаких перерывов в художественном образовании, как в любом творческом, быть не должно.

После окончания училища кто-то едет в Петербург и Москву. И надо сказать, наших детей ценят. Процент поступления неплохой. А вообще, несмотря на программу профессиональной подготовки, из одного класса, в котором, как правило, 12-15 учеников, после окончания школы обычно только один-два человека идут дальше в творчество. Остальные учились, как говорится, для общего развития. И это нормально.

Но результат видно только на выходе. При поступлении в школу ничего определённого сказать нельзя. Вообще, каждый ребёнок раскрывается в своё время. Кто-то в одиннадцать, кто-то в четырнадцать. Практически в каждом классе есть ребёнок, которого надо бы убирать из профессиональной программы. Но страшно ошибиться.

— Вы сказали, что наших детей ценят в столицах. Чем это объясняется?

— Так сложилось, что в Сибири существует своя, сибирская школа живописи. Она узнаваема и общепризнана. Наши художники отличаются. Даже только что окончившие училище. Во многом это заслуга тех педагогов, которые работали здесь в течение 110 лет. Мы стараемся этот опыт сохранить и преумножить. Стараемся бережно относиться к традициям академизма, понимая, что их можно быстро растерять, а вот восстановить уже не получится.

Вообще, от академизма отказываться рано. Существующие сегодня тенденции, мягко говоря, настораживают. Людям вместо искусства, обесценивая его, зачастую предлагают суррогат. Вот у нас сейчас культивируют мастер-классы. Внушают, что искусство — это легко и быстро. Что им может заняться каждый и при этом мгновенно преуспеть. Приходи на мастер-класс и станешь художником! Мы тебе покажем один-два приёма, и ты профессионал. Сейчас вообще всё делается быстро. Письмо написал и тут же получил ответ. На какие-то размышления времени просто нет. И в этой среде растут сегодняшние дети. Они не такие, какими были мы. И хотя в нашу школу дети приходят осознанно, их внимание бывает трудно удержать. Они не погружаются. Всё как-то поверхностно. С одной стороны, они многое знают и могут, а вот сознание отстаёт. И достучаться до него бывает непросто.

Но это данность, и с ней надо работать. Надо идти в ногу со временем, а для этого запускать новые течения в учебном процессе, которые позволят детям понять, где они смогут применить полученные в художественной школе знания и умения.

— Применить их можно где угодно: они не помешают ни дантисту, ни хирургу, ни парикмахеру, всех и не перечислить. И дело здесь не только в твёрдости руки. Легендарный лётчик, трижды Герой Советского Союза Иван КОЖЕДУБ на полном серьёзе утверждал, что сбивать вражеские самолёты и сохранить свою жизнь ему помогли занятия живописью и рисунком, научившие его чувствовать пространство. Считал, что только благодаря натренированному глазу он безошибочно угадывал логику воздушного боя, в котором всё решают мгновения.

— Да, художественное образование может пригодиться самым неожиданным образом и в самом неожиданном месте. Особенно сейчас, в век компьютерных технологий. И здесь важно дать детям инструмент, навыки применения полученной ими художественной базы. А для этого школе необходимы компьютеры, серьёзные программы. Без них дальнейшее развитие художественного образования просто невозможно. Нельзя топтаться на месте и учить детей так, словно в мире ничего не изменилось.

И здесь возникает необходимость серьёзной работы с кадрами. Когда из-за пандемии мы ушли на удалёнку, для многих это стало проблемой. Чтобы не терять ценных педагогов, мы создали инициативную группу, которая разрабатывала задания и помогала старшим. В результате если раньше возрастные педагоги о компьютерах и слышать не хотели, то теперь начинают погружаться в эту тему. Когда человек заинтересован в своей профессии и хочет развиваться, возраст значения не имеет. Просто надо подсказать и помочь. Так что командный подход выручил: ни с кем в пандемию мы не распрощались.

Вообще, коллектив у нас небольшой. Каждый второй окончил наше художественное училище или институт. Много выпускников 1998-1999 годов. Можно сказать, большей частью люди работают в команде — придерживаются принятой методики, сохраняют традиции, готовы воспринимать новое и развиваться в творческом плане. С такими людьми работать одно удовольствие.

Сама я стала преподавать сразу после училища. И одновременно поступила в институт. Это у меня семейное. И мама, и папа художники. После училища они уехали в Лесосибирск по распределению. Папа был директором, а мама завучем. Так что у нас династия. Вообще, в начальном образовании должны работать специалисты высокой квалификации. Но их сложно привлечь в школу.

Надо сказать, далеко не каждый художник может быть преподавателем. Как и не каждый преподаватель может быть художником. Творческий процесс — это особое состояние. Мне, чтобы что-то написать, надо настроиться. А для этого надо, чтобы меня хотя бы день никто не беспокоил. Но такого в школе не бывает. Художники это понимают. Только какие-то уж совсем особые люди могут совмещать и творчество, и образование.

Но в то же время считаю, что преподаватель должен творчески работать. Профессионализм в творческих профессиях быстро утрачивается, если не развиваться. Не пишешь — начинаешь деградировать. А потому мы изо всех сил стараемся. Даже выставки стали проводить. Но всё это непросто. Вот меня спрашивают: «Выставка будет?». Уверенно отвечаю: «Будет, конечно будет!». А сама себе говорю: «А ты-то что написала? Что собираешься выставлять?»

— Мария Николаевна, среди моих знакомых есть выпускники вашей школы, не связавшие свою жизнь ни с изобразительным искусством, ни с архитектурой. Но они считают своё пребывание в школе большой удачей. Некоторые об образовательной школе и не вспоминают, а вот о «художке» говорят с теплотой.

— В этом нет ничего удивительного. В отличие от общеобразовательной школы здесь у детей изначально много общего. А потому у них между собой и отношения не такие, как в обычной школе. Особенно это проявляется в выпускных классах. Иногда, если что-то не успеваешь, приходится заниматься в выходные дни. Это обстоятельство, кстати, их нисколько не смущает. Приходят с удовольствием, и потом целое дело их отсюда выпроводить. «Что сидите-то? Всё вроде сделано», — говоришь. «А нам нравится», — отвечают.

Завершая разговор с Марией Николаевной, спросила, о чём мечтает она и её коллеги. Мечты оказались вполне реальными в смысле их осуществления в городе, где наравне с Москвой и Петербургом представлены все четыре ступени художественного образования. Педагоги Суриковской школы мечтают о современном здании с выставочным залом, с мастерскими для преподавателей. Мечтают, чтобы дети росли в красивом, гармоничном пространстве, соответствующем требованиям двадцать первого века. Именно от этих детей во многом зависит красота и гармония пространства, в котором мы окажемся в недалёком будущем.

Галина ДМИТРИЕВА