А. Павлов
гражданское общество, мы не…» — они о чём? Чего от нас в очередной раз хотят?
Чтобы разобраться в вопросе, начиная от понятий и заканчивая примерами, прошу консультацию у заведующего кафедрой социально-политических теорий СФУ Александра Павловича ПАВЛОВА.
— Если не обращаться к определению из учебника — в чём суть гражданского общества?
— С моей точки зрения, гражданское общество — это организм, предполагающий непрерывную и активную «обратную связь» между обществом и государством. Если организм большой, как, например, Россия, и потоки информации в нём идут медленно, с задержкой — возникают проблемы для всего организма. Не потому ли вымерли динозавры, что тело было большое, а мозг маленький: пока до него дойдёт сигнал из внешней среды! В большой стране имеет смысл говорить не об абстрактном гражданском обществе, а рассматривать его с точки зрения отношений, выстроенных в отдельных организациях, корпорациях…
Формы реагирования общественности на деятельность государственных, административных структур могут быть разными: критика, предложения, советы и т.д. В опредёленных случаях «обратная связь» должна проявляться в давлении общественности на власть. Как, например, когда в ряде городов граждане организованно протестуют против мигалок для «привилегированных» машин, или против проведения нефтяной трубы по берегу Байкала.
— Но в разных странах гражданское общество понимается и реализуется, наверное, по-разному. Совместимо ли оно, например, с тоталитаризмом?
— Традиционно гражданское общество понимается как противовес государству. Это относится как к тоталитарным обществам, так и к демократическим. Речь в данном случае не идёт о том, что государство «нехорошее» или «хорошее». Дело в принципе общественного устройства: всегда должна быть равновесная система. Противопоставленность государства и общества, оказывание давления друг на друга, взаимопроникновение способствуют стабильности и совершенствованию системы.
— В странах западной демократии так и есть.
— У них это подкреплено ещё и развитой правовой культурой, богатым опытом борьбы населения за свои права. Но всё это не значит, что нам данный опыт и ценности подходят. Потому что существуют не просто разные трактовки гражданского общества, но и разные парадигмы цивилизаций. Русское понимание «гражданского» серьёзно отличается от западно-либерального.
— Когда нам говорят, что России следует строить гражданское общество — имеют в виду именно западное. Может, стоит сформулировать это западно-либеральное понимание?
— Истоков западного гражданского общества несколько. Это и буржуазные отношения, если по Марксу. И такие анклавы свободы, как средневековые города. Это цеховые организации, гильдии. Конечно — университеты. Знаменитая протестантская этика с её культом индивидуализма. Либерализм — когда личные интересы человека ставятся выше интересов государства. А государство — такой ночной сторож прав и интересов человека. Люди как бы заключают некий договор (теория общественного договора Томаса Гоббса, Джона Локка), и государство обеспечивает его выполнение. Эта договорная культура — важнейший элемент психологии и морали людей западного общества.
— И ничего этого в России не было?
— Гражданское общество, на мой взгляд, было. Но развивалось оно на основе других институтов. Например, на традициях саморегуляции общины. Особенно гражданское самосознание проявлялось у нас в периоды опасностей. Например, когда мы отмечаем 4 ноября — это память о подвиге Минина и Пожарского, самой настоящей гражданской инициативе.
И ещё один момент характеризует состояние гражданского общества в нашей стране. Не секрет, что Россия — государственная страна. Мы — не индивидуалисты. Это наша и беда, и преимущество.
Для появления настоящего гражданского общества сегодня предлагается сценарий — создать его сверху. Мне он представляется нежелательным и искусственным. Да и нелогично государству создавать собственный противовес — это будет принимать если не уродливые, то малоэффективные формы.
С чего начинается гражданское общество, если отрешиться от красивых слов? Исходной клеточкой является сам человек и та непосредственная жизненная среда, в которой он находится. Его квартира, подъезд, двор, общественный транспорт, место работы.
— И требуется прибрать свою планету, как говорил Экзюпери.
— Да, и тяга к этому даже есть. Но есть и страх, подкреплённый сильным недоверием к государству. Он коренится в подсознании, выражаясь формулами «инициатива наказуема», «толку не будет» и т.д.
Поэтому, с одной стороны, человек должен поверить, что его индивидуальная глубинная свобода не пострадает, а будет защищена государством. С другой стороны — следует больше внимания уделять гражданскому просвещению. Ведь вспоминая незабвенного профессора Преображенского, можно сказать, что гражданское общество, как и разруха, — начинается в головах.
— Через какие институты можно строить гражданское общество?
— Устойчивых институтов нет. Преобладают протестные акции — как в виде явных выступлений против несправедливых решений федеральных или местных властей, так и в форме ухода людей в свои субкультуры. Но актуальным гражданское общество становится, не противопоставляя себя государству, а находясь с ним в неком равновесии, когда постоянно идёт поиск компромиссов.
— СМИ являются инструментом построения гражданского общества?
— На мой взгляд, СМИ сегодня очень слабо выполняют одну из важнейших своих функций — функцию критики. Негативные явления освещаются, но нет глубокой аналитики, серьёзного диалога. Общая тональность СМИ — ёрничество, стёб. При этом чьи-то инициативы выдаются за «наши», тиражируются под копирку, клонируются; мы зомбированы СМИ. В своё время Ортега-и-Гассет критиковал массовое общество, а сегодня оно переживает новый этап — виртуальную стадность. Те же флэшмобы: собраться в каком-то месте, чтобы квакнуть. Сколько каналов телевидения, и везде — либо примитивная развлекаловка, либо приготовление пищи, как будто мы никак не можем насытиться.
— А что вы сами смотрите?
— Я смотрю футбол, вообще — спортивные передачи.
— Есть ли в России достаточные условия для появления гражданского общества? Можно предположить, что гражданскую активность проявляют те, у кого жизнь устроена. То есть они обеспечены, у них есть свободное время… Если же большая часть населения живёт у черты бедности и всё время должна думать о материальном обеспечении своей семьи — на общественные инициативы не хватает времени.
— Это, конечно, проблема. В городах ещё не так очевидно, а в деревнях — ужасающий уровень бедности. Но массовую гражданственность можно проявлять и тогда, когда основное население бедное. При Минине и Пожарском вряд ли люди были богаче. Но тогда фактором гражданского общества стала общая объединяющая идея. Сегодня идеи нет, да она вроде бы и не нужна, когда главная ценность — получение жизненных удовольствий.
— Скажите, а к власти приложимо понятие «гражданская»?
— Разумеется, гражданское общество может быть (или не быть) и внутри самой государственной структуры. Любой чиновник, если честно выполняет свои профессиональные обязанности, строит гражданское общество. Если он ставит интересы общества выше интересов чиновничьей корпорации.
— А с другой стороны — и общественные инициативы порой грешат бюрократизмом. Многие сообщества берут за образец какие-то стереотипные формы организации, равняются на официальный управленческий уровень, который оставляет желать лучшего.
— Замечу, что формализм многим нравится. Плохо, когда нет чёткого регламента, прописанных прав участников, регуляции деятельности. Не менее плохо, когда существует видимый порядок бумажных дел, бумажной отчётности. К сожалению, о человеке всё чаще стали судить не по его человеческим и профессиональным качествам, а по тому, как он выглядит в баллах, рейтингах, на бумаге.
— Гражданским инициативам нужен менеджмент?
— В Советском Союзе такая работа организовывалась, и тогдашняя «навязанность» участия в общественной жизни (комсомол и пионерия, демонстрации, разные поручения) многими вспоминается с ностальгией. В чём привлекательность прежних организаций, если отбросить идеологическую составляющую? Во-первых, это была игра. Она особенно важна для молодёжи. Состязательность, здоровое соперничество — всё это имело место.
Во-вторых, восполнение социального неравенства. Гражданское общество — хороший способ людям из «низов» себя реализовать. Допустим, я занимаю не очень весомую социальную позицию (маленькая зарплата, мелкий статус), но благодаря ресурсу гражданского общества (компенсаторные формы) могу занимать уже привилегированную позицию как инициатор, председатель какого-нибудь общества и т.д.
— Таких людей, нереализованных и униженных, у нас как раз много — почему же они не рванули в инициативы?
— Они «рванули», но в социально-опасные и деструктивные формы. Ведь скинхеды — это тоже своего рода «гражданское общество», форма общественной солидарности. Так называемый блат и протекционизм, дедовщина, коррупция — всё это компенсаторные, нелегитимные, дикие формы гражданского общества, точнее сказать квазигражданского. Вывод такой: если не будет предпосылок для нормального гражданского общества, оно всё равно будет существовать, но в уродливых формах.
— Является ли бизнес-сообщество субъектом гражданского общества?
— Я бы сказал, что у нас нет сообщества бизнесменов со своими этическими представлениями, неписаным деловым кодексом и т.д. В дореволюционные времена были ясные представления о том, каким должен быть, скажем, дворянин, или преподаватель гимназии, или профессор университета. И присутствие такой этики — часть гражданского общества. Человек, даже если его никто не контролирует, — контролирует сам себя. У настоящего профессора гражданское общество внутри. И это относится ко всем социальным стратам: люди отвечают не только перед собой, но и перед своим кругом, если поступают так, как не принято.
— Раньше у каждого сословия — духовенства, офицерства, даже студенчества — была своя социальная и культурная ноша. А сегодня, говоря языком жаргона, не только бизнес живёт «не по понятиям», но и другие категории населения —чиновники, милиция, врачи…
— Это интересный разворот темы — искать гражданское общество не столько в виде каких-то самодеятельных инициатив, а в профессиональных кругах. Каждый человек на своём рабочем месте выполняет общественную (важную для общества) задачу.
— Часто мы ждём, пока какие-то проблемы (мусор во дворах, например) решит тот, кто за это отвечает (ЖЭК, социальные службы)… Возможно, это и впрямь не компетенция общества. А какие проблемы могут решить сугубо общественные инициативы?
— Здесь нет чёткого подразделения: это сфера деятельности государства, а это — общества. Такое противопоставление как раз одна из причин кризиса, когда все кивают друг на друга. А если говорить о сферах — это любая деятельность в пространстве, которое человек называет своим. Корень же пассивности в том, что у среднестатистического человека, строго говоря, нет своего жизненного пространства; а если есть, то оно всё время нарушается — машинами во дворе, соседями за стеной, сослуживцами на рабочем месте… Мне кажется, это очень важная тема — вернуть человеку его неприкосновенное жизненное пространство, и физическое, и психологическое.
— На Западе функция гражданского общества не сводится только к инициативам граждан, но включает и их готовность контролировать власть и друг друга. Я чту законы и правила — но и ты их чти…
— Тема неоднозначная и касается всех. Предположим, учащимся предоставили возможность контролировать поведение преподавателя (от внешнего вида до содержания занятий). Будет ли такая обратная связь, да ещё поощряемая, проявлением гражданского общества или сведением счётов? Должна быть определённая культура отношения к таким практикам. Но если твой коллега по-хамски ведёт себя с посетителями, грубит с подчинёнными, берёт взятки — действительно ли нужно молчать? Или такой пример: водители мигают фарами встречным машинам, предупреждая, что за поворотом стоят гаишники. Это немыслимо в любой европейской стране.
— А у нас это как раз проявление гражданского общества.
— В извращённых формах. У нас люди часто объединяются, проявляют солидарность в противовес закону. Конечно, во многом это коренится в недоверии государству. Это тонкая грань, но всё же надо больше обращать внимания на те вещи, которые мы хотим искоренить, и менять отношение к вмешательству в это.
— Гражданское общество — это массовые движения или маленькие дела?…
— Я бы сказал, вспомнив Чехова, что всегда не хватает людей маленькой пользы. А проблем, на первый взгляд малозначительных, — много. Например, почему у нас такой ужасный общественный транспорт, загазованные автобусы. Почему ступеньки в них высокие — пожилому человеку очень трудно забраться...
— Это уже глобальная проблема — закупка других автобусов. Разве человек маленькой пользы это решит?
— У него другая миссия — «воспитывать» власть личными инициативами, побуждая и её действовать не в своих интересах, а в интересах людей. И такие инициативы есть. Субботники на Столбах, участие в озеленении, организация обучения «людей в возрасте», например, компьютерные «курсы для бабушек».
…Хорошо в маленькой Швейцарии — там «мелкие» проблемы становятся существенными и потому к их решению относятся вполне серьёзно. А в нашей стране мы порой не обращаем внимание на мелочи. Подумаешь, в автобусе грязные окна — радуйтесь, что транспорт вообще ходит. Подумаешь, просроченные продукты в магазинах — хорошо, что они вообще есть. Но это не мелочи. Из них и состоит качество жизни.
— А у вас нет чувства неподъёмности решения этих проблем? Ведь сколько ни убирай свою лестничную площадку — нужно, чтобы и другие это делали.
— Люди социальны по своей природе. И хорошие примеры заразительны. Не сразу, постепенно создаётся микроклимат «поддержания порядка», привычка к хорошему. Одним из лозунгов выдающегося президента США Ф.Рузвельта в период Великой депрессии, обращённым к нации, был: «делайте хоть что-нибудь, ошибайтесь, начинайте заново, но только не сидите на месте».
И ещё необходимо прививать людям с раннего детства основы общей гуманитарной культуры.
— Чьи гражданские поступки вас лично впечатлили?
— Меня впечатляют люди маленькой пользы. Например, родители, часто необеспеченные, которые стараются привести своих детей в какой-то кружок, секцию, чему-то их научить — и тем улучшить нашу общую будущую жизнь. А сколько людей, которые подкармливают бездомных собак — и не потому, что ждут одобрения, а по сострадательности своей души…
— Если бы они за ними ещё прибирали…
— Ну, это уже следующий этап нашей гражданской сознательности!
…Картинка складывается в моём сознании сама собой: в фундаменте общества должны лежать очень простые вещи. Сначала чего-то просто не делать: не мусорить, не сквернословить. Уровень чуть выше — выполнять то элементарное, что делает нас людьми: уступать место старшим, заботиться о детях, зарабатывать свой хлеб, быть доброжелательным. Дальше идут ступени, требующие разного объёма жертв и усилий: потратить своё личное время на то, что не принесёт тебе выгоды, благотворительствовать, повести за собой людей. Но суть в том, что у нас слабы или отсутствуют как раз нижние этажи. А без них конструкция рассыпается.
Валентина ЕФАНОВА