Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
ноябрь / 2010 г.

«Он уже сидел и должен был к этому привыкнуть...»
Юридическая клиника: как вылечить общество?

Недавно мать моей подруги, немощная старушка, столкнулась с неразрешимой, на первый взгляд, проблемой: её жалоба на соседей-беспредельщиков утонула в бюрократической волоките коммунальщиков. Бабушка, отчаявшись ходить по инстанциям, обратилась в Юридическую клинику Юридического института СФУ. Оттуда приехал молодой энергичный парень, студент-юрист. Он выслушал старушку и помог ей правильно оформить документы, с которыми потом поехал по инстанциям (сама-то заявительница ходит с трудом). Студент проник во все кабинеты, куда до этого старушку просто не пускали, скоординировал действия всех структур, вместе с бабушкой они выработали стратегию действий. Но самое главное — затяжному делу был дан, наконец, законный ход.

Вот так на практике формируется в России гражданское общество, которое есть не что иное, как общество, в котором граждане могут и умеют отстаивать свои права. Тем самым укрепляя основы государства. Потому что гражданское общество возможно только в правовом государстве — в государстве, в котором закон превыше всего.

В становлении такого общества никак не обойтись без помощи людей, которые профессионально работают с законами. Без юристов. И не простых наёмников-законников, которые за деньги готовы оправдать и доказать, что угодно. Но юристов, которые ясно осознают свою роль в обществе. Воспринимают свою профессию как служение. И готовы помогать людям бесплатно — просто для того, чтобы восторжествовал закон.

О том, в каком обществе мы живём и есть ли свет в конце тоннеля, говорят сегодня люди, имеющие самое непосредственное отношение к Юридической клинике.

Илья ШЕВЧЕНКО, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса СФУ, руководитель Юридической клиники

— Клиника как подразделение СФУ существует два года. Но работала она и до этого. С чего всё началось?

— С 1998 года клиника работала как общественная приёмная. Александр Соломонович ГОРЕЛИК узнал о группе студентов-юристов, которые нашли полуподвальное помещение и там бесплатно консультировали людей. Он спросил, зачем им это нужно. Они ему объяснили, что через некоторое время им выходить «в практику», а практических знаний недостаточно. И вот они решили, пока ещё студенты, на бесплатных делах набраться опыта. Александр Соломонович в то время был приглашен на стажировку в Америку; там как раз рассказывали про американские

 Идёт приём в Юридической клинике

Идёт приём в Юридической клинике

юридические клиники, где студенты также оказывают помощь малоимущим. По аналогии наша общественная приемная тоже стала называться клиникой. И потом, уже в 2001 году группа инициативных студентов решила организовать подобную здесь, в нашем институте. Произошло такое соединение клиники Александра Соломоновича с той, которая создавалась здесь.
История нашей клиники, можно сказать, правозащитная, ведь она начинала действовать при правозащитной организации. Горелик занимался делами осуждённых: работал над исправлением ошибок, которые допускают суды, и в рамках закона помогал осуждённым обратиться в нужную инстанцию, для того, чтобы суд пересмотрел дело.

— Ваши клиенты — кто они?

— У нас две общественные приёмные, в которых студенты старших курсов оказывают бесплатную юридическую помощь гражданам. Бесплатную, потому что некоторые не в состоянии обратиться к платному юристу по разным причинам: кто-то в силу недоверия, кто-то из-за нехватки денег или иной трудной жизненной ситуации. Приёмные работают пять-шесть дней в неделю. Студенты дежурят по два часа, специальные графики у нас вывешены в Интернете — когда кто дежурит. А наши клиенты — это, как правило, бабушки, дедушки. Скажем так, чтобы не обидеть, — социально незащищённые граждане.

— Успевают студенты и учиться, и работать?

— У меня была студентка (сейчас она выпустилась, работает юристом) — она вела одновременно восемь бесплатных процессов. Я её спрашивал, почему ты так много ведёшь, как ты успеваешь ещё и учиться? Она отвечала: «Я не могу им отказать, ведь людям помощь нужна!». Вот это в контексте создания гражданского общества очень важно — социальная ответственность будущего юриста. Это важно, потому что когда такой бывший студент становится чиновником или судьёй, или адвокатом, — он будет работать качественно, потому что не может делать свою работу плохо. Каждый стажёр прикреплён к куратору — специальному преподавателю, который не просто помогает студенту в первый год работы, но и отвечает за его профессиональный рост, развитие. Он удерживает контекст, чтобы в глазах студента клиент не перестал быть человеком. Нужно понимать, что от действий студента клиники иногда зависит даже судьба клиента, потому что, допустим, если он потеряет квартиру... В этом случае я студентам говорю: «Вы поедете вечером домой спать, а он поедет на вокзал, потому что ему жить больше негде».

— Какие виды помощи вы оказываете?

— Во-первых, это консультирование. Далее оказывается помощь по составлению юридических документов, потому что консультациями очень редко дело ограничивается. Чаще всего клиенту нужен иск в суд или возражение, или жалоба. В некоторых случаях у нас студенты старших курсов с клиентами идут в суд, и есть немало выигранных дел, причём довольно непростых. На сайте Юридического института, кстати, есть рубрика «Клиника начинает и выигрывает», там можно посмотреть.

По словам Ильи Александровича, в клинику приходит всё меньше студентов. И хотя пока претендентов хватает, тенденция налицо. Отчего это происходит — можно только предполагать. Специалисты-психологи утверждают, что мотивация студентов к обучению в последние годы резко упала. Кроме того, сегодняшний первокурсник психологически младше первокурсника 15-летней давности, поэтому принять решение работать в клинике — а это существенная нагрузка дополнительно к учёбе — может только человек с сильной волей и чёткой мотивацией. За его карьеру, по словам педагогов, можно не бояться.

Ну, и ещё, разумеется, встречаются студенты, которые говорят, что не будут работать за бесплатно, что, конечно, звучит странно. На Западе, например, где профессия юриста котируется чрезвычайно высоко, студенты часто начинают с бесплатной практики, чтобы заработать имя и опыт — технология ведения дел ведь по сути одинакова: что у бабушки, что у бизнесмена.

Анатолий БАРАБАШ, доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного процесса, сотрудник Красноярского краевого общественного комитета по защите прав человека

— Анатолий Сергеевич, что способствует построению гражданского общества, и есть ли оно у нас?

— Мне кажется, что о гражданском обществе у нас вообще нет оснований говорить. Отдельные институты общественной самодеятельности, безусловно, создаются, и что-то они пытаются сделать. Но ведь гражданское общество — это не просто существование каких-то общественных объединений, которые преследуют в данном случае неполитические цели. Это определённая схема отношений между этими общественными институтами и органами государства. Я полагаю, о гражданском обществе можно будет говорить только тогда, когда органы государства будут поставлены под контроль общественных институтов. Когда это наступит — я не знаю. Но сейчас такого нет, это я знаю точно. Потому что та деятельность, которой я занимаюсь, связана с необходимостью обращения в прокуратуру, в следственное управление, в другие правоохранительные органы, и я постоянно сталкиваюсь с противодействием. То есть мои аргументы зачастую просто отметают, принимают решения, и всё. Потом, кем себя чувствует человек в присутственных местах? Хозяином или букашкой?

— Букашкой, конечно.

— А это недопустимо для гражданского общества! При общей пассивности российских граждан в создании общественных институтов, контролирующих государственные органы, государство само пытается пост-роить гражданское общество — создаёт Общественную палату, выделяет гранты на правозащитную деятельность. И в этом парадокс российской жизни. Гражданское общество в принципе не может быть создано государством, на то несколько причин. Главная — государственный аппарат должен служить общественным интересам, выразителем которого является гражданское общество. Готова ли российская власть на подобное самоограничение? Риторический вопрос. Следующая причина — созданные и существующие на деньги государства общественные организации не могут выражать общественные интересы, они их и не представляют. А если попробуют, где гарантия, что они будут после этого существовать? Ещё один риторический вопрос.

Активность граждан, осознание ими общности интересов, понимание того, что органы государственной власти — средство реализации этих интересов, приведёт к консолидации общественных сил, к построению гражданского общества.

— Чем вам приходится заниматься в комитете по защите прав человека?

— Одно из направлений деятельности комитета — оказание помощи жертвам незаконного физического и психического насилия (пыток), которые были применены к ним сотрудниками правоохранительных органов. Как правило, незаконное насилие применяют оперативные сотрудники для получения признательных показаний. Дело в том, что без оперативного сопровождения следователь работать не может. А оперативное сопровождение осуществляет орган дознания, потому что необходим поиск источников информации, это достаточно сложная работа. Профессионал не будет прибегать к пыткам, бьют непрофессионалы, не имеющие соответствующих навыков. В этой ситуации следователи Следственного комитета оказываются в одной связке с органами дознания. И те, и другие отвечают за раскрываемость, и если следователь при получении жалобы на пытки начинает работать по закону, это основание для конфликта с сотрудниками оперативных подразделений. Поэтому нам зачастую просто-напросто отказывают в возбуждении уголовного дела. То есть не нам, а нашим клиентам, которые пришли к нам, не найдя перед этим поддержки ни в прокуратуре, ни в суде. И мы пытаемся добиться того, чтобы дело было возбуждено и ему дали законный ход. Не всегда это получается, но кое-что всё-таки удаётся. Работаю я в этом направлении с 2003 года, за это время у нас было в производстве 137 жалоб.

— Я так поняла, что комитет пересекается в своей деятельности с Юридической клиникой?

— Наш комитет — организация необычная. Вот есть клиника в институте и комитет, основной костяк которого составляют преподаватели нашей кафедры. Так получилось. Работаем мы в тесной связке со студентами. Для них это очень хорошая практика. Такая связка клиники и комитета позволяет нам решать две очень важные задачи.Первая — это, конечно, помощь гражданам; а вторая — подготовка будущих юристов на конкретном, живом материале. За все годы работы, в рамках данного направления, я подготовил где-то пять студентов, за качество и нравственную основу которых у меня нет никаких опасений. Это настоящие профессионалы. Моя работа со студентами на протяжении определённого времени, когда о каждом человеке накапливается информация, позволяет понять — готов ли он быть юристом, готов он служить людям, или он будет служить себе.

— Расскажите о случаях, когда вам удалось восстановить справедливость, добиться компенсации для жертв произвола органов внутренних дел.

— За последних три года нам удалось добиться присуждения компенсации заявителям на общую сумму 230 000 рублей. Это по пяти делам. Кроме того, за эти три года, при активном участии сотрудников нашей организации, к уголовной ответственности привлечены несколько сотрудников милиции и один следователь прокуратуры. Вот, например, по делу М. мы смогли добиться не только крупной суммы компенсации за вред, причинённый незаконными действиями сотрудников милиции, но и того, что виновные в избиении получили реальный срок лишения свободы… Краткая фабула: два сотрудника милиции приехали задерживать сына, который жил вместе с родителями, — великовозрастный оболтус, ранее сидевший. Когда родители попробовали воспрепятствовать задержанию сына, сотрудники стали их бить, выволокли на улицу и там ещё поддали. Попало, конечно, и молодому человеку. Нам удалось получить компенсацию по этому делу — 125 000 рублей за моральный вред, который был причинён действиями сотрудников милиции. При этом отцу присудили 50 тысяч, матери — тоже 50, а сыну — 25, хотя ему досталось больше всех. Мотивировка у судьи была очень интересная: «Он уже сидел и должен был к этому привыкнуть».

И вот свежее совсем решение Страсбургского суда по жалобе гражданина Ш. Мы работали и работаем по его жалобе, которая поступила к нам ещё в 2006 году. Этот человек претерпел от правоохранительных органов и от нашего правосудия очень много. Его за насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего осудили по 132 статье. Он отбыл три года и три месяца, добился пересмотра своего дела. И суд вынес оправдательный приговор. Сотрудники нашего комитета помогли ему с оформлением жалобы в Страсбургский суд, потому что здесь мы до сих пор не можем добиться возбуждения дела в отношении тех сотрудников милиции, которые били его и принудили признаться в том, чего он не делал.

— Не было оснований, чтобы его задерживать?

— Нет, не было оснований задерживать его и привлекать в качестве обвиняемого. А сама по себе статья не очень хорошая для мест не столь отдалённых, и сидящие там люди своеобразно относятся к тем, кто сидит за изнасилование, за развратные действия. Мы у Ш. не выясняли, каково ему было сидеть, но пришлось ему несладко. Так вот, в сентябре этого года Страсбургский суд присудил ему компенсацию за моральный вред в 27 000 евро. По этому материалу мы всё ещё продолжаем работать. Для нас это серьёзный успех — для комитета и клиники. Я полагаю, что если это решение Страсбургского суда останется в силе, то нам удастся добиться возбуждения уголовного дела. Пока Россия, насколько мне известно, это решение
обжаловала.

Елена НИКИТИНСКАЯ
Фото — Н. ЛИТВИНОВОЙ