Кажется, что в среде неакадемической интеллигенции сочетание «вечные ценности в искусстве» превратилось в страшную безвкусицу. Заговорить о вечности — всё равно что рассказать анекдот с длиннющей бородой. И можно встретить даже специальное пренебрежительное понятие для произведений, которые напрямую пытаются говорить о чём-то возвышенном — «духовка» или «нетленка».
С одной стороны, это оправдано: в культурной сфере так долго было принято считать «искусство — это о вечном, о красоте», что постепенно данный тезис превратился в избитую истину, в слова, за которыми — пустота. Важнее стало разбираться в «украшательной» стороне искусства, в развлекательных аспектах — в чём угодно, лишь бы не возвращаться к избитой терминологии. И действительно, все те тезисы об искусстве, которые долгое время считались самыми главными — красота, ценность творчества, духовность, благородство человека — на поверку оказываются далеко не непреложными. Сегодня очевидно, что красота — понятие относительное: для кого-то воплощение красоты в искусстве — Венера Милосская, а для кого-то «Балканское барокко» (инсталляция с горой окровавленных костей).
После того, как жизнь столкнулась с феноменом искусства XX века, уже нельзя говорить о том, что вечная ценность искусства — это красота, духовность, гуманизм. Как можно об этом говорить, когда одно из самых дорогих произведений — акула в формальдегиде (см. фото) и распятые туши быков?
Но, возможно, теперь, когда общество постепенно отходит от экономических проблем и неурядиц и начинает судорожно пытаться найти какие-то более глубокие основания собственного существования — и появляется возможность вновь сделать попытку разобраться с вечными ценностями в искусстве.
Ценность искусства в постижении неизвестного
Виктор Владиславович САЧИВКО, красноярский художник
— В чём заключается вечная ценность искусства?
— В самом принципе искусства. Хотелось бы процитировать Каземира Севериновича Малевича, который сказал приблизительно так: «Стоят руины храма. И Бог, которому посвящён этот храм, уже забыт. И имя его забыто. А люди продолжают приходить и восхищаться прекрасным». То есть искусство сильнее любой утилитарной необходимости и даже того, что принято считать возвышенным. Это абстрагированный и отвлечённый вариант ответа на этот вопрос. С другой стороны, если говорить предметно, вечное в искусстве — это те ценности, которые уже попали в вечность — например, Рембрандт или египетские пирамиды. Предполагаю, что, например, Рафаэль при этом — не вечное. Так как вечность — апофеоз подлинности, полное отсутствие конъюнктуры и работы на заказ.
В целом, вечная ценность искусства — это свидетельство вечно живого творца в нетленных руинах (уподобление божественному принципу сотворения мира). И творцы-художники в повседневной жизни, наверное, нам не очень понравились бы как люди, и знакомиться с ними не захотелось бы (возможно, и Рембрандт после знакомства разочаровал бы). Но есть те произведения, которые они создали — там и воплотилась вечность.
Чаще всего хочется уткнуться в знакомый тезис о том, что искусство — это то, что красиво. Но как-то современное искусство подсказывает, что красота — это уже вообще не область искусства.
— В каких отношениях сегодня состоят понятия «искусство» и «красота»?
— Ну, сразу же хочется ответить строками из стихотворения Николая Заболоцкого «Некрасивая девочка»:
«И пусть черты её нехороши,
И нечем ей прельстить воображенье,—
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движеньи.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?»
Ну, а если рассуждать, то абсолютная красота — синоним Бога, независимая от искусства субстанция, а искусство зависимо от красоты. Искусство может пытаться постигнуть красоту или отрицать её, но в любом случае — это многомерный многообразный посредник между космосом и человеком. А искусство, которое педалирует одну форму красоты (например, когда художник говорит, что он сугубо абстракционист) — это ничтожное искусство.
Онтологическая ценность искусства в сближенности с первовещью. Например, постижение не стула, а идеи стула, приближение к идее того, кто первый придумал стул как вещь. Легитимная новизна произведений искусства в онтологической просветлённости: проникновение в область темноты, где работает только интуиция.
Сегодня культура отрывается от цивилизации, и они развиваются параллельно. Таким образом, больше нельзя говорить, что искусство сформировалось в контексте определённой исторической цивилизационной формации, оно обладает теперь вневременной формой существования. Сегодня можно в искусстве жить в XVII веке.
Ещё одна ценность искусства — проникновение в неизвестность. На выставку идут смотреть не красивые вещи, не картинки, а открывать неизвестное.
Современное искусство всё меньше обращается к красоте, потому что современная визуальная культура (дизайн, например) полностью отвечает за красивое украшение жизни.
Если случится катастрофа, и Земля погибнет, то искусство останется в самом принципе существования мира — творении. Будет также продолжаться сотворение планет, галактик, звёзд и т.д. Не зря же существует целое представление о геологическом искусстве, когда на теле Земли возникают невообразимые ландшафты, которые ничем, кроме как искусством, не назовёшь.
Ценность искусства — возможность соотнести смертного человека и вечность
Владимир Ильич ЖУКОВСКИЙ, доктор философских наук, художник
— В чём заключается вечная ценность искусства?
— Не знаю. Я не задумывался. Хотя на самом деле искусство существует ради того, чтобы появлялись такие произведения, которые помогают смертному человеку соотнести себя с вечностью.
И ради этого построена целая система искусства. Есть художники, которые могут всю жизнь посвятить творчеству, но так никогда и не создать настоящего произведения — камертона, помогающего человеку найти себя в вечности. Но и они должны быть в целом организме, которым и является искусство. Нельзя же сказать, что сердце — самый важный орган тела, а все остальные можно убрать. Так и в искусстве — нет ничего «важнее». Ещё систему искусства можно сравнить с пирамидой — понятно, что самое главное построить верхушку, но и без стен, без кубиков самого нижнего ряда пирамида не будет существовать. Так что я в данном случае поддерживаю позицию, согласно которой общество вырабатывает художников независимо от их желания. Художник — не тот, кто умеет рисовать, а тот, кто не может не рисовать. Рыба с избытком мечет икру, больше, чем нужно для сохранения потомства.
Конечно, у художников есть личный мотив, заинтересованность создавать произведения: у кого-то слава, у кого-то попытка ответить на какие-то важные для себя вопросы, потому что нельзя ничего создавать, озадачиваясь непосредственно целью — создать мост между человеком и вечностью. Спросить художника «зачем рисуешь?» — всё равно что у пчелы спросить — зачем она носит мед? Потому что не может по-другому.
Да и художники бывают разные. Одни — такие как Федотов, Винсент Ван Гог, Владимир Высоцкий стоят на службе человеческого и пытаются до вечности докричать проблемы и беды человеческие. А бывают художники, которых сам Бог призвал на службу; о таких мы говорим, что это талантливые люди, что Бог в темечко поцеловал.
Ценность искусства — не исчезать со временем
Валерий Викторович СЫСОЕВ, красноярский скульптор
— В чём заключается вечная ценность искусства?
В. Сысоев "Сибирская Праматерь"
— Искусство не умирает, постоянно движется и постоянно нужно людям. А если искусство стало вдруг ненужным, то это шаг назад для человека. Например, сейчас государство отвернулось от культуры, от искусства, и современный человек влачит жалкое существование. Даже во времена Брежнева выпускались указы о поддержке художественных ремесел, а теперь искусство полностью перешло на рыночную основу. Отсюда и получается, что сегодня художники работают преимущественно для салонов, чтобы зарабатывать, вместо того, чтобы создавать свои работы для музеев, которые ориентированы на сохранение действительно вечных ценностей, духовного искусства.
— А что такое духовное искусство?
— Искусство не для украшения. То, что может остаться на долгие века. Например, искусство древних сибирских культур, на традиции которого и я стараюсь опираться в своём творчестве. Самое главное в искусстве — это мировоззрение, а не то, насколько точно у художника получилось перерисовать зелёную траву на лужайке. И время тут главное мерило для искусства, со временем действительно хорошие вещи становятся значительнее (иногда смотришь на работу и думаешь – а это я вообще создал?). Или, наоборот, превращаются в ненужные.
Ценность искусства — проникать во мрак человеческого существа
Сергей Леонидович КОВАЛЕВСКИЙ, куратор Красноярской музейной биеннале
— В чём заключается вечная ценность искусства?
— Жизненная свобода. Непреходящая чувственная свежесть, которая неумолимо приводит к работе мысли.
— В каких отношениях сегодня состоят понятия «искусство» и «красота»?
— Эстетика возвышенного сменяет эстетику прекрасного. Наибольшую ценность в современном искусстве приобретает искусство непредставимого. Непредставимое — это сфера бессознательного. И давно уже открыли современные мастера, что бессознательное не подлежит обсуждению с точки зрения красоты. В сферу искусства одинаково входит и прекрасное, и безобразное. Тем более что искусство XX века расширило представление о безобразном в человеке. Реагируя на категории прекрасного, обязательно нужно вспомнить выражение: «Какая может быть поэзия после Холокоста?».
Из последних новостей в области искусства сейчас постулируется, что темнота является ценностью искусства. Космос внутреннего мира человека, а там он, как выясняется, совсем не homo sapiens. Век Просвещения человека уступает место веку затемнения. Вместо Просвещения — светящаяся темнота. Ценность искусства — божественный мрак. Интересно, что эти философские открытия совпадают с физическими, где установлено, что чёрная материя — это основное пространство Вселенной, нечто неподдающееся видению. Искусство как расширение способности восприятия мира: от очевидной видимости к неочевидной видимости.
Можно через призму истории искусства XX века взглянуть на процесс расширения восприятия мира. Великую плоскую революцию совершили абстракционисты (К. Малевич, П. Мондриан). Концептуалисты совершенно неверное открытие сделали — что можно воплотить визуальную культуру словами. Минимализм наложил епитимью на визуальное. Так сложилось апофатическое искусство, утверждающее себя через отрицание искусства. В целом, в современности очевидно произошло переформатирование духовности, представление о духе стало богаче.
Итак, вечные понятия «духовность», «красота» сегодня оказались той самой неизвестностью, в которую единственно и способно проникать искусство. Интересно, что тема вечных ценностей спровоцировала разговор о космосе, бесконечности и о Боге, что также не является самой популярной темой современных диалогов.
Александра СЕМЁНОВА