Режиссёр документального кино — своеобразная профессия. Начиная съёмки, документалист не имеет ни миллионного бюджета, ни актёров, ни гримёров и костюмеров… Перед ним — человеческая история, которую нужно рассказать зрителю так, чтобы самому остаться человеком. Потому профессиональные этические вопросы режиссёр часто решает для себя сам, прислушиваясь к своим представлениям о добре, совести и долге. С Ириной ЗАЙЦЕВОЙ, известным в Красноярске и в России документалистом, мы говорили о хрупкой этической стороне её профессии.
Большой покосившийся деревенский дом. Бабушка Ульяна в цветастом платке, распиливает большое бревно. Дед Егор выкуривает самокрутку, опираясь на деревянную палку.
— Подходите, городские барышни, — говорит он девушкам из съёмочной команды.
— Это лучше, чем кино заниматься? Может, бросить все эти железяки? — спрашивает режиссёр Ирина Зайцева, мельком появляясь в кадре.
— Дрова надо колоть, а не фотографировать. Это не работа.
— А что это? — с интересом в голосе спрашивает Ирина. («Жили-были старик со старухой», 2003)
Мы встречаемся с Ириной в напряжённое для неё время: идёт окончательный монтаж новой картины. Но несмотря на усталость режиссёр делится мыслями о любимой профессии.
— Я всегда поддерживаю со своими героями долгие, близкие отношения. Считаю аморальным снять человека — и забыть о нём. Хотя вот Марина РАЗБЕЖКИНА говорит своим студентам: сняли кино — и больше не участвуйте в судьбах своих героев. Для меня такой подход невозможен, потому что в каждом фильме ты вступаешь в особые, тонкие взаимоотношения с человеком. В процессе монтажа ты взвешиваешь каждое сказанное героем слово. Потому что люди доверили тебе самое сокровенное. Хотя я никогда не пользуюсь и считаю запрещённым метод «разогрева» героя: угощение горячительными напитками. Многие режиссёры к этому прибегают, чтобы раскрепостить персонажа. Я считаю это совершенно недопустимым: выпив, человек не несет ответственности за слова, которые говорит. Я пытаюсь добиться от героя откровенности «в открытую».
— А почему вы чувствуете ответственность за героев?
— После съёмок люди, как правило, становятся моими лучшими друзьями. Да, герой не всегда идеален и может вмещать в себя разное. Но я никогда не позволю себе отобрать в материале преимущественно низкое, даже если это наносит урон конфликту и драматургической линии фильма. Я стараюсь составить образ идеального персонажа, потому что для меня достоинство человека — превыше его отрицательной стороны. Документальное кино — это поле битвы за человека. Если ты как автор хочешь сказать, что мир неидеален, мир ужасен, мир уродлив — ты будешь использовать людей, доказывая это. А я пытаюсь утверждать, что мир стоит на праведниках, поэтому рассказываю истории о добрых, замечательных людях. Для чего документальный кинематограф существует? Возвращать веру в человека, в добро, в какие-то нравственные вещи. Мне всегда говорят: Зайцева, ты — идеалист. Но я не знаю, какая должна произойти внутренняя катастрофа, чтобы я отказалась от этой веры в людей, когда ты видишь, что твой сосед готов поделиться последним рублем, когда твой отец жертвует всей своей жизнью ради тебя, когда твои дети способны на нравственные поступки ради других.
ДОСЬЕ
Ирина Зайцева, член Союза кинематографистов России. В 1983 г. закончила операторский факультет ВГИК. Дебютировала на студии «Беларусьфильм» как оператор-постановщик. С 1986 года работает на Красноярской студии как режиссёр.
— Есть ли у документалистов свой этический кодекс, — как он есть у врачей, юристов, журналистов?
— Профессия режиссёра документального кино сродни профессии священника и врача. Врач может поставить правильный или неправильный диагноз, и от этого будет зависеть жизнь человека. Нам, как и врачам, важно знание психологии человека. Ведь есть люди сильные, которым нужно говорить о диагнозе, а есть — слабые, от которых страшный диагноз, возможно, необходимо скрывать, чтобы у человека было больше сил, веры. Почему наша профессия сродни деятельности священника? Мы несём моральную ответственность за исповедальность героев. Да, в силу специфики документалистики ты нарушаешь тайну исповеди, открываешь её зрителям. Но иногда герои рассказывают тебе то, что ты просто обязан оставить на съёмочной площадке и не переносить в фильм.
— Мне кажется, в любой профессии, которая связана с жизнью человека, одно из главных правил: не навреди.
— Да, не навредить! Хотя бывают разные ситуации. Иногда люди говорят: Зайцева, ты нас так раскрепостила, что мы и забыли, что стоит микрофон, включена камера, и были очень откровенны… Пафос фильма и рождается из желания открыть какую-то истину. И иногда человек, раскрепощаясь, проговаривает её. А когда видит «сырой» видеоматериал — порой пугается той важной правды, которую сумел проговорить. Однажды мой герой даже просил вырезать из фильма некоторые его слова. Я этого не сделала.
— Почему?
— Это губило всю истину фильма. Да, человек в какой-то момент струсил, потому что истина — это порой страшно. Но потом мой герой был мне благодарен. Понимаете, иногда возвращение социальных истин людям заставляет идти режиссёра на пафос. Потом меня могут критиковать, подвергнуть творческой «репрессии» и пр. Но я знаю: не солгала. При этом никогда мой творческий процесс не был намеренным «подставлением» героя!
«Когда-то у меня была семья дружная, все было нормально… Потом мы с мужем стали отдаляться друг от друга. Это такое ужасное отчаяние, желание найти какой-то выход». («Баллада о старой прачечной»)
Ирина рассказывает запутанную историю семьи, которой сложно найти путь к воссоединению, иногда — к прощению или принятию обид прошлого. Вот режиссёр сидит за столом вместе с главной героиней Верой, вот ведёт болезненный разговор с её дочерью Татьяной. В следующем кадре навещает в студии мужа героини — художника Валерия.
— Ирина, как вы достигаете взаимопонимания с героем?
— Человек просто смотрит тебе в глаза и верит тебе. Конечно, можно прикинуться добрым ягнёночком, лишь бы только выцарапать истину из героя. Но возможно ли таким способом чего-то добиться? Человек ведь всё чувствует, он понимает тебя без слов. Я, например, снимала слепую девочку, но она верила в меня, чувствовала на интуитивном уровне.
— А почему люди доверяют вам?
— Потому что я их люблю… У меня нет к ним ложного сострадания. Я не стыжусь плакать со своим героем. Если человек иногда произносит сложные истины и плачет — в этот момент я совершенно открыта и плачу вместе с ним. Это не показуха и не лицемерие, это происходит само собой. Просто люблю людей, наверное, они это чувствуют и доверяют. Ведь ты приходишь знакомиться с героем не раз и не два, и только потом начинаешь снимать кино. В отличие от журналиста, который забегает, задаёт вопрос и убегает. Когда мы, например, снимали «Жили-были старик со старухой», была такая ситуация. Снимали, было всё хорошо, потом дедушка, наш герой, получает письмо, в котором ему как ветерану Великой Отечественной отказывают в какой-то дополнительной пенсии, и он «закрывается» для нас. Оператор переколол ему все дрова, играл с ним в карты, мы вытащили всю картошку из погреба, но он надолго «закрылся»…
— Когда вы работаете над фильмом — опираетесь на личное ощущение, что хорошо, а что плохо, или следуете художественной задумке?
— В «Балладе о старой прачечной» я отказалась от скрытой камеры. Хотя на моём месте любой профессионал это бы сделал, чтобы украсть хорошие драматургические ходы. В моём фильме семейный конфликт был настолько затяжным и запутанным, что мне показалось безнравственным встревать в чужую жизнь. Да, мои герои —распавшаяся семья — встречались единственный раз за долгие годы, но у меня не было и в мыслях где-то прятаться самой или прятать камеру. Понимаете, в документалистике есть запредельные по своей силе ситуации, когда понимаешь: дальше ходить нельзя. Пускай уж твой фильм пострадает.
Кадр из фильма "Жили-были старик со старухой"
— У каждого документалиста свои профессиональные принципы. Но ведь и здесь важно чувство коллегиальности, единого дела?
— Да, кино — коллективный вид творчества. Есть группа людей, с которыми ты всегда работаешь, и каждый раз, начиная съёмки, понимаешь: вы вместе идёте в горы. Важно знать, что люди тебя не предадут, а ещё важнее — героя! Даже если профессионалы, придя на съёмочную площадку, разругались из-за мелочей, они должны работать вместе ради героя. Я бесконечно буду ценить людей, с которыми работаю, за этический профессионализм! Святослава ЧАПЛИНСКОГО, Александра КАЛАШНИКОВА, Эвелину ПАЗЫЧ и других. Потому что важно, чтобы каждый член команды понимал: сейчас на площадке происходит чудо. Когда-то давно я снимала свой первый киножурнал, и мы ездили со съёмочной командой на Ангару. Сначала бабушка, которую мы снимали, не пускала нас даже на порог дома, потому что долгое время жила одна и боялась людей. Но когда мы всё-таки впятером смогли пройти для съёмок внутрь дома, бабушка начала с нами разговаривать на таком удивительном языке! Все замерли, и пока она говорила, пока у нас не кончилась пленка, в воздухе стояла такая тишина! Оператор выставил изумительный свет, получался красивый образ женщины… За эту тишину на площадке невозможно быть не благодарным людям.
— Есть темы, особенно для вас близкие?
— Вот «Баллада…» — некий манифест, вопрос к зрителю: как вы будете для себя решать проблему отцов и детей? Меня в своё время поразила фраза пророка Малахия: «Я пошлю к вам пророка, и он обратит сердца отцов — к детям, а сердца детей — к отцам, чтобы когда я пришёл на землю — не поразил вас проклятьем». Это такая банальная, но великая истина! Потому что мы из детей становимся отцами и матерями, меняемся ролями... Мне в жизни было подарено столько добра, что я, наверное, обязана это подарить другому поколению. Возможно, это слишком высоко звучит. Но я считаю важным говорить о проблеме отцов и детей.
— А как считаете, игровое кино сегодня ушло от этических понятий?
— В современном игровом кино сменились и перемешались многие понятия. Для меня любопытен, к примеру, Алексей Попогребский, и я стараюсь разгадать, почему в его картине «Простые вещи» герои как бы «размыты»: способны и на подлость, и на добро. Я понимаю, что таким образом режиссёр передаёт мировоззрение современного человека. Диффузию в нашем сознании. Наверное, современное кино осознало маленькую, ничтожную сущность людей и отказалось от глобальных гуманистических поисков. В силу этого человеку разрешено всё, в том числе — промолчать. Не говорить «да», «нет», а промолчать. Позиции добра и зла размыты и в мире, и в современном игровом кино. Но этому можно противостоять. Знаете, в чём разница между игровым и документальным кино? «Игровик» может жить одной жизнью, а снимать кино — про другие истины. В документалистике, по-моему, это невозможно. Став бесчеловечным в творчестве, ты станешь таким и в жизни. А экран — это увеличительное стекло и для героя, и для автора.
ФИЛЬМОГРАФИЯ
Как автор сценария и режиссёр И. Зайцева сняла 12 фильмов.
«Юктэ-источник» (1989).
«Вечные селения» (1991).
«Братья» (1993). Специальный приз «Зелёное яблоко — золотой листок» Российской киноакадемии за лучший документальный фильм года (1994). Приз за лучшую операторскую работу фестиваля неигрового кино «Россия» (1994) Первый приз международного кинофестиваля «Mediawave», Дьёр, Венгрия (1995).
«Мученики и исповедники» (1994). Всероссийский фестиваль документальных фильмов о русской православной церкви, Москва, 1994. Международный кинофестиваль «Золотой витязь», Москва, 1995.
«Во сне я горько плакал» (1996). Международный кинофестиваль «Послание к человеку», Санкт-Петербург, 1997. Открытый фестиваль неигрового кино «Россия», 1996. Международный кинофестиваль «Золотой витязь», Киев, 1997. Диплом призёра I Музейной биеннале, Красноярск.
«Перекрёсток» (2002). Международный кинофестиваль «Mediawave», Дьёр, Венгрия, 2003. Международный кинофестиваль «Послание к человеку», Санкт-Петербург, 2003. Международный кинофестиваль «Золотой витязь», 2003.
«Жили-были старик со старухой» (2003). Международный фестиваль документальных и анимационных фильмов «Documenta Madrid 04/05», Мадрид, Испания (2005) — Главный приз за лучший короткометражный документальный фильм. Специальный диплом жюри 45-го Международного Краковского кинофестиваля, Польша. 47-й Международный Лейпцигский фестиваль документального кино и анимации, Германия (2004). Международный кинофестиваль документальных и анимационных фильмов «IDFA», Амстердам, Нидерланды (2004). Международный кинофестиваль «Послание к человеку», Санкт-Петербург, 2004 — диплом жюри. Всероссийский кинотелефестиваль «Живая вода» (2005) — диплом за глубокое раскрытие внутреннего мира героя.
«Девушка пела в церковном хоре» (2004). Международный фестиваль документальных и анимационных фильмов «Documenta Madrid 05/06», Мадрид, Испания (2006). Международный фестиваль документальных фильмов «Docupolis», Барселона, Испания. Международный фестиваль документальных фильмов «Play-doc», Понтеведра, Испания.
«Мент в Чистом поле» (2005). Участие в 14-ой Региональной конференции ИНПУТ для стран СНГ и Балтии (под эгидой ЮНЕСКО), декабрь 2007. Фильм отобран для показа на Всемирной конференции ЮНЕСКО. Участие в конкурсном показе кинофестиваля «Россия» (Екатеринбург, 2007).
«Баллада о старой прачечной» (2006). Участие в конкурсном показе фестиваля «Саратовские страдания» (Саратов, 2007). Участие в фестивале «Флаэртиана», 2007.
«Шарыповское дело» (2008). Приз Георгия Жжёнова на XIY международном фестивале «Сталкер», 2008. II Всероссийский фестиваль кинодокумента «Окно в Россию, ХХI век», 2008. Международный кинофестиваль «Саратовские страдания», 2009.
«Юрий Худоногов» (2009).