«Я пессимист, но не фаталист», — заявляет этот учёный, и пессимизм Николая РОЗОВА подтверждается с первого абзаца его книги «Колея и перевал»: «…Россию ждут либо распад с рецидивами тоталитаризма, либо многолетнее гниение без какой-либо перспективы…» Но не случайно автор говорит и о «перевале», преодолении болезненных циклов. Причём не в последнюю очередь выход из кризиса он связывает с ролью университетов: именно там должны появиться ростки саморазвития. Но можем ли мы сегодня на это рассчитывать?
Автономия против стагнации
— Как бы вы охарактеризовали состояние, в котором пребывают в данный момент российские университеты?
Николай Сергеевич РОЗОВ — доктор философских наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института философии и права СО РАН (г. Новосибирск) в середине октября провёл ряд встреч в Сибирском федеральном университете. Автор фундаментального труда «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке» презентовал свою книгу научному сообществу Красноярска, прочёл лекции студентам, а также участвовал в заседании «Сибирского экспертного клуба», где представил одну из предлагаемых им стратегий —«Большой Восточный проект».
— Это застой. Казалось бы, неплохо сейчас живут преподаватели и студенты. Мы получаем зарплату, нет того голода, как в начале 90-х. С виду всё благополучно, но шансов для развития ноль, потому что ни у кого сегодня нет серьёзных стимулов и желания что-то здесь менять.
Реформами образования, в основном, занимается государство в лице министерств. Нынешняя ситуация всем выгодна: и студентам, и преподавателям, и родителям. Преподаватели делают вид, что учат; студенты — что учатся, а родители платят, причём часто за отсрочку от армии и за социальный статус, а не за получение знаний. Совсем мизерная доля у нашего образования и на мировых образовательных рынках: в 1990-91 годах в России обучалось свыше 90 тысяч иностранных студентов, сейчас — всего 17 тысяч.
— А как университетам преодолеть застой и стать местом распространения новых социальных практик?
— В первую очередь надо диверсифицировать финансирование и укреплять университетскую автономию, а это породит и конкуренцию между вузами, и тесную связь учебных программ с тем, что нужно регионам, местному бизнесу, основным работодателям. Диверсификация финансирования может поставить крест на совершенно ненужном и бесполезном надзирательстве федерального министерства над вузами.
Конечно, вузам дышится легче, чем школам, где вообще ужас что творится, столько бессмысленной работы заставляют делать учителей. Но и нас свыше обязывают переписывать одни программы в другие, «нового поколения», и мы берём под козырек, всё это делаем, хотя такая работа не имеет никакого смысла, занимает массу времени и раздражает.
— Как добиться укрепления автономии?
— Понятно, что кардинальный вопрос — финансирование. Пока основные деньги университеты получают от Москвы, из кассы образовательного ведомства — будет гиперцентрализация. Нужно диверсифицировать источники. Отчасти это коммерциализация образования; не очень хорошо, но неизбежно. Но самое главное, на что надо надеяться, — поддержка «отцов города» и представителей местного бизнеса. То, что в Европе называется принципом субсидиарности. Искать, как можно быть полезными, в чём интерес местного бизнеса, и добиваться перенаправления налоговых потоков на местные нужды, в том числе в университеты. Это большая, тяжёлая работа. К ней надо кропотливо готовиться, прорабатывать актуальные проекты и программы. Но реализовать задуманное можно будет, увы, только при раскачивании ситуации, т.е. при приближении к кризису.
Иначе так всё и останется до поры до времени, пока совсем не лопнет. История России не раз показывала: держали-держали, а на следующий день — всё распалось. Реформы необходимы в том числе и для устойчивости.
— Университетам нужно так же выскакивать из «колеи», как и стране в целом, только в микромасштабе?
— Верно. Один дающий, много просящих — такая структура устойчива, пока есть что раздавать. Патерналистские надежды «наверху всё решат» — обречены. Только гражданская мобилизация приведёт к «перевалу». Это включает много действий и стратегий. Я предлагаю ориентироваться на немецкий образец федерализации национального бюджета, когда треть налогов идут в Москву, треть — например, в Красноярский край и треть — в местное самоуправление.
— Но разве можно заставить центр делиться с территориями?
— Власть в России начинает разговаривать только с теми, в ком видит силу. Выходит, региональная элита должна наращивать свою переговорную силу. Это начинается с широкой общественной поддержки у себя в регионах (в этой связи всем рекомендую прочитать цикл статей «Пермский договор» и, в частности, статью «Общественный договор: Децентрализация в обмен на лояльность» Александра АУЗАНА, «Ведомости» от 01.07.2011). Федералам поддержка в регионах всё равно нужна, и представители власти соглашаются на частичную децентрализацию бюджета в обмен на лояльность: «Вы пока нас не свергайте!».
— Местным элитам ещё тоже надо завоевать доверие населения…
— Основная стратегия — союз с центрами гражданской самоорганизации. Автомобилистское, экологическое движение, правозащитники — с ними надо дружить. Я не сторонник уличных собраний, свободных шествий, манифестаций — они хороши только для привлечения масс на этапе до «мобилизации». А по-настоящему жизненно важные вопросы, конечно, ни на какой улице не решаются.
Любая работа по серьёзной проблеме — это компетентные специалисты, профессиональные обсуждения, выработка решений, подготовка документов, многократные переговоры с представителями государственных структур и бизнеса. К тому же надо отслеживать, как решается проблема и т.д. Локализация такой активности — как раз университеты, академии государственной службы, вузы с профильными факультетами и кафедрами. И понятно, что когда студентов привлекают к общественной деятельности уже на студенческой скамье — это меняет мотивацию, появляются солидарные группы, которые впоследствии способны осуществить серьёзный прорыв. На студенческие семинары можно и нужно приглашать чиновников, бизнесменов, подвижников, обсуждать с ними актуальные проблемы.
В региональном масштабе надо активизировать взаимную поддержку, вспомнить опыт работы ассоциации «Сибирское соглашение» (недаром она была, мягко говоря, ослаблена); необходимо, на мой взгляд, вернуться к выборам губернаторов.
— Должно ли что-то поменяться в управлении университетской автономией?
— Нужны новые команды в администрировании образования. По моим наблюдениям, подготовка администраторов образования находится в глубочайшем провале. Кто у нас сегодня управляет университетом? Либо функционеры (типа бухгалтеров), либо химики, физики, которые стали проректорами, но никогда специально не обучались на управленцев. В Европе или США этому учат очень хорошо, но если послать туда на «повышение квалификации» одного, то он вернётся — и его опять здесь засосёт среда, человек попросту «утонет» в привычных структурах. Нужны именно образовательные команды администраторов, как это делается, например, в Объединённых Арабских Эмиратах.
Ориентиры на пути
— Работая над книгой, вы изучали закономерности развития общества. Чья работа является для вас здесь знаковой?
— Для понимания развития цивилизации очень важна история развития интеллектуальных сообществ. В этой связи чрезвычайно интересно исследование профессора социологии Пенсильванского университета Рэндалла КОЛЛИНЗА «Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения». Эту книгу — свыше 1200 страниц — мы с Ю.Б. Вертгейм переводили три года. Но могу сказать, что за 5 лет получения психологического образования в МГУ я не узнал столько о природе человека, как из этой книги.
— И до чего в природе цивилизованного человека мы, русские, ещё не дотягиваем?
— Я, действительно, говорил бы о том, что нам следует равняться не на какие-то страны, а на принципы и ценности, которые в мире показали себя эффективными. Их много: открытость конкуренции, честная игра, уважение и надёжность договоров, равенство прав и людей перед законом и т.д. Многие из указанных ценностей получили своё распространение на Западе, но сугубо «западными» их назвать нельзя, потому что они фактически стали общечеловеческими — эффективны и в Индии, и в Японии, и в Новой Гвинее. Дух веет, где хочет.
Полезно бывает сравнивать себя с теми успешными странами, которые ближе по уровню развития. Но, увы, по многим параметрам Турция, скажем, сейчас обгоняет нашу страну. Бразилия тоже. Например, по тесному сотрудничеству университетских интеллектуалов с рабочими движениями. В Бразилии они сильные и продуктивные, а у нас рабочие — сами по себе, университеты — сами по себе, между ними – бездна, и это плохо.
— Вы по складу характера больше философ или социолог?
— Я бы сказал «исторический макросоциолог». При этом у меня есть множество статей и по философии образования, и по теории ценностей, и по исторической динамике. Поэтому могу ответить на ваш вопрос и в шутку, и «скромно» — я социальный мыслитель широкого профиля, как Макс Вебер.
— И каково самочувствие мыслителя в Сибири?
— Неплохое. Самая большая проблема — изолированность и ограниченные возможности для дальних поездок. К сожалению, мы редко куда выезжаем, особенно за рубеж, где происходит много интересного, встречаются мои коллеги. Между тем личное общение между учёными, по теории всё того же Коллинза, — фактор исключительной важности. Это и установление интеллектуальных сетей, и формирование новых сообществ, и возможность избежать провинциализма, который для Сибири остаётся главной угрозой.
В продолжение темы см. текст «Восточный проект» Николая Розова»