Что делать с Сибирью и что делать в Сибири? Ещё на IX Красноярском экономическом форуме нашему мегарегиону предложили два варианта развития. Первый: соответствовать громадной территории и решать масштабные задачи; например, создать планетарный космический центр. Второй: развивать исключительно инфраструктуру транзита полезных ископаемых — жить здесь нельзя и не надо, достаточно нескольких крупных городов, а всё остальное — вахтовые посёлки.
Первое знакомство с проектом Федерального закона «О развитии Сибири и Дальнего Востока» вызывает предположение, что Правительство России, похоже, выбрало для 60% территории страны всё-таки не «космическое» будущее, а скорее — сырьевое. Пункт 2 статьи 1 законопроекта недвусмысленно гласит: «Настоящий Федеральный закон направлен на привлечение инвестиций в освоение территории Сибири и Дальнего Востока и эффективное использование природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока в целях создания благоприятных условий для комплексного социально-экономического развития регионов Сибири и Дальнего Востока».
Но «космический» задел, который у региона есть, отодвигать на задний план не хотелось бы. Об одном из проектов в этой области мы сегодня расскажем.
Справка
Международный центр замкнутых экологических систем — наследник проекта БИОС, который при поддержке «отца советской космонавтики» Сергея КОРОЛЁВА начали осуществлять ещё в 1964 году красноярские учёные Иван ТЕРСКОВ и Иосиф ГИТЕЛЬЗОН. Они, а позднее — целый научный коллектив под руководством этих академиков, — разрабатывали системы жизнеобеспечения человека в космосе, в экстремальных условиях полярных широт, пустынь, высокогорья, подводных работ и т.д. Эксперименты по долговременному пребыванию людей в замкнутом пространстве комплекса БИОС-3 до сих пор не удалось столь же успешно повторить в мире никому, хотя сделать это пытались и в США, и в Японии, и в Европе (wikipedia.org/wiki/БИОС-3). Тем не менее, в конце 1980-х годов государство фактически прекратило финансирование проекта БИОС, и он был заморожен.
И.А. Терсков и И.И. Гительзон за обсуждением результатов эксперимента (1963 г.).
Наш собеседник — доктор биологических наук, профессор, исполнительный директор Международного центра замкнутых экологических систем при красноярском Институте биофизики СО РАН Александр Аполлинарьевич ТИХОМИРОВ, начинал работать по научной проблематике замкнутых экосистем с 1972 года.
— Когда финансирование проекта практически прекратилось, нужно было решать, что делать? Мы тогда перевели все научные исследования на разработку новых технологий, которые сначала всегда ведут в лабораторных условиях. И мы только этим занимались фактически все 1990-е годы. Нам приходилось работать «в стол» в надежде на то, что в будущем мы всё-таки сможем проверить свои разработки. Сейчас у нас готов целый пакет технологий, которые позволяют решить проблему относительно невысокого замыкания круговоротного процесса в прежних замкнутых биосистемах. По нашим расчётам мы сможем создать замыкание, близкое к 90%. Мы готовы сейчас начать непосредственную подготовку научного эксперимента в системе БИОС, если бы на это были средства.
Экипаж БИОС-3 после завершения эксперимента
С представлениями международных экспертов, а теперь, увы, и некоторых российских госуправленцев, что «Сибирь — не место, где можно жить и что-то развивать, сюда можно приходить только на время, чтобы взять что-то нужное», а уж тем более здесь не имеет смысл развивать науку, проводить исследования мирового уровня, — профессор Тихомиров категорически не согласен.
— Однажды я увидел дискуссию в Государственной думе, отдельные участники которой говорили: «А зачем нам так много фундаментальной науки, когда у нас не хватает хороших товаров?». Это совершенно безграмотная точка зрения! Люди не понимают, что если в стране нет хорошей научной школы, то страна экономически не является независимой. Все высокоразвитые страны (их не так много в мире) имеют свои научные школы.
Приведу пример Германии, которая до Второй мировой войны имела великолепную научную школу физиков. Большая часть самых талантливых учёных-физиков середины ХХ века вышла как раз оттуда, из Германии! После войны по понятным причинам от этой школы не осталось и следа, и по прошествии почти 70 лет они так и не могут её восстановить, ведь творческую научную среду воссоздать очень сложно.
Научная школа — это предпосылка создания передовых технологий. Не все в верхних эшелонах власти это понимают. Некоторые, например, говорят: «Зачем нам исследовать космическое пространство, когда у нас на Земле проблем полно?».
Когда запустили первый искусственный спутник, кто-то тоже спрашивал: «Зачем это нужно с точки зрения практики?». А теперь попробуйте отобрать у тех скептиков Интернет, телевидение, надёжную телефонную связь!
Не всегда можно точно предусмотреть, что даст фундаментальная наука завтра, что из неё можно взять для человеческой практики, но если её не развивать, можно точно сказать, что завтра взять будет нечего!
Яркой иллюстрацией нынешнего отношения к науке в Сибири является тот факт, что только сотрудничество красноярских учёных с Европейским космическим агентством (ESA), помощь Сибирского отделения Российской академии наук и «подвижничество» собственно красноярского Института биофизики позволили сохранить и частично модернизировать уникальный комплекс БИОС-3, продолжить исследования.
— Примерно в конце 1990-х годов возник вопрос, что же дальше делать с системой БИОС-3? В Институте биофизики была группа учёных-энтузиастов, которые не дрогнули под тяжестью навалившихся финансовых, организационных и ряда других проблем и упорно продолжали научные экспериментальные работы по тематике БИОС-3. Эта группа получила поддержку директора института Андрея Георгиевича ДЕГЕРМЕНДЖИ. Мы решили обратиться к международному сообществу, и нам удалось выйти на зарубежных учёных, которые высоко оценили перспективы сотрудничества с нами по тематике замкнутых экосистем. Ведущую роль в развитии нового этапа исследований сыграли научные контакты с Европейским космическим агентством, которые убедительно показали всю несостоятельность предложений скептиков закрыть это направление и превратить БИОС в музей. Исследования продолжаются, и это показывает их востребованность международным сообществом.
В настоящее время мы ведём эксперимент с группой западноевропейских стран (Франция, Финляндия, Бельгия) по оценке микробиологического загрязнения в системе жизнеобеспечения. Для нас это выгодно тем, что кроме всего прочего мы за счёт зарубежных партнёров оснащаем свой комплекс новыми приборами и оборудованием.
Учёные Европейского космического агентства и научные сотрудники ИБФ СО РАН — участники совместного международного проекта в контрольной комнате управления системой БИОС-3. Февраль, 2009 год. Крайний справа в первом ряду — доктор К. Лассер, координатор работ по системам жизнеобеспечения Европейского космического агентства, третий справа в первом ряду — профессор Ж.-Б. Гро, специалист по замкнутым процессам в системах жизнеобеспечения (Франция).
В частности, телекоммуникационную систему в БИОСе мы создаём в значительной мере за счёт зарубежной финансовой поддержки. До завершения этого проекта остался год, и надвигается проблема дальнейшего финансирования работ. Как это ни парадоксально, но в России мы пока не можем получить средства на продолжение работ и развитие БИОСа, хотя я не думаю, что для отечественной науки тематика замкнутых экосистем менее важна, чем для зарубежных партнёров.
— А как же «Роскосмос» с его марсианскими планами? Ведь руководитель первых советских космических проектов Сергей Королёв считал БИОС прообразом именно марсианских обитаемых станций!..
— Мы с «Роскосмосом» пока не сотрудничаем, точнее, они с нами не сотрудничают, — печально констатирует Александр Аполлинарьевич. — В Москве идёт жёсткая борьба за финансирование, у сибиряков шансов на государственную поддержку проектов крайне мало. Среди столичных чиновников бытует мнение, что мы живём в глуши и ничего стоящего разработать не можем…
Руководитель международного проекта BIOSMHARS от ИБФ СО РАН проф. Тихомиров А.А. знакомит участников проекта с установкой БИОС-3. Сентябрь, 2011 год.
А ведь БИОС — это локомотив создания новых технологий, которые могут быть использованы не только в космосе, они могут иметь земные приложения. Например, очистные технологии. В замкнутых экосистемах очень важно сделать так, чтобы все вещества включались в массообменный процесс, чтобы не было отходов. Потому что если много отходов, значит, надо брать в запас много продуктов, чтобы замещать вещества, выбывающие из обмена. Чтобы добиться высокой степени замыкания круговорота веществ, нужны новые технологии, проверить которые можно в комплексе БИОС-3. Ведь именно здесь был создан реальный искусственный круговоротный процесс с участием человека. По результатам проверок и исследований мы сможем рекомендовать ряд технологий и для промышленности, и для сельского хозяйства, и для медицины. Вот вам, пожалуйста, варианты земных приложений. Я уже не говорю о космическом применении!..
— А будут ли экономически оправданы в обыденной жизни технологии, разработанные в рамках изначально «космической» программы БИОС? Можно создать продукт невероятных свойств и качества, но он будет в единственном экземпляре и стоить бешеные деньги!
— К сожалению, наши бизнесмены соглашаются на финансирование проектов, только когда видят быструю отдачу и высокий процент прибыли. А вот в развитых странах за каждым крупным университетом, где ведутся исследования, «присматривают» фирмы, готовые довести научные результаты до «товарного вида» и возможности использования в экономике. Там есть группы специалистов, которые приезжают на научные конференции и просто слушают, о чём идёт речь. Если учёный начнёт заниматься внедрением, он вынужден будет забросить науку.
Мне кажется, задача государства — создать такие структуры, которые бы «ловили» новые научные разработки и предлагали их к внедрению.
Вспомните, разработки в военной сфере в советское время внедрялись практически сразу после апробации. Наша авиация была одной из лучших, я уже не говорю про ракетостроение и космические исследования. Почему? Потому что действовала, пусть и затратная, командно-административная система, которая отчасти выполняла роль недостающего сегодня инновационно-внедренческого звена.
— Прежняя командно-административная система со всеми её звеньями работала на конечный продукт (результат). Нынешняя же рыночная цепочка работает на прибыль каждого отдельного звена — результат в конце пути почти не виден и поэтому не важен. Не в этом ли главная проблема?
— Вы обратили внимание, как трудно сейчас идут военные заказы, как часто срывают сроки их исполнения? — задаёт мне вопрос профессор Тихомиров. — Почему? Потому что сейчас в России пытаются перейти на единый механизм закупок как в гражданской сфере, так и в военной. Но эта «рыночная» система и при закупке карандашей-то не очень хорошо работает, а при закупке вооружений порой приводит к опасным для страны результатам.
Люди перестали работать по-старому, но не научились по-новому.
***
Федеральное космическое агентство «Роскосмос» потратило около 15 млн долларов на имитацию 520-суточного полёта международного экипажа на Марс, в ходе которой, в основном, решались только психологические и медицинские вопросы длительного сосуществования группы людей в замкнутом пространстве. Да, говорят, участники проекта «Марс-500» что-то там ещё и выращивали, но это не идёт ни в какое сравнение даже с экспериментом 1972 года в БИОС-3, когда экипаж из трёх красноярских исследователей прожил в полностью изолированном от внешней среды пространстве 180 суток, обеспечив себя на 100% воздухом и водой и почти на 50% пищей за счёт специально подобранных растений. Только электроэнергия и около 20% животной пищи поступали к ним извне.
Сейчас Международный центр замкнутых экосистем в Красноярске готов к проведению крупномасштабного эксперимента с участием экипажа из нескольких человек и глубоким замыканием жизненных циклов. Но для этого нужна государственная поддержка. Будут ли такие проекты входить в сферу интересов госкомпании по развитию Сибири — вопрос, чрезвычайно актуальный для учёных.
Андрей КУЗНЕЦОВ