Пункт «озеленение» стоит сегодня на высоких позициях в рейтинге проблем современных городов. Как российских, так и европейских. Ведь это не просто вопрос красоты, уюта и выразительности городской среды, но ещё и здоровья жителей. Про то, что деревья и цветы могут нас лечить и радовать, лучше всех знает Ольга СМИРНОВА, главный архитектор компании «Сады Семирамиды». Её и её коллег в профессиональной среде называют «озеленителями тайги» — то есть специалистами, которые уверены, что сибирскому городу недостаточно диких густых лесов по берегам Енисея. В частности, Красноярск нужно озеленять и озеленять. Сколько нужно деревьев нашему городу, какой опыт Европы полезно перенять и почему сады на крышах — это наше будущее, об этом мы и говорили.
— Должны ли города, эти обособленные места цивилизации, быть задуманы в единстве с природой?
— В Сибири изначально строительство было тесно связано с природой, тайгой. Красноярск, например, построен иначе по сравнению с европейскими городами. В Европе многие столицы похожи на лабиринт, у нас же прямые улицы изначально всегда замыкались перспективой на реку, на другой берег Енисея, на Такмак. В Европе — на творение рук человеческих.
— А есть миф, что сибирские города возведены вопреки, в противостоянии с природой. И когда видишь жалкие кустики наших дворов — там, где раньше были леса, как-то убеждаешься, что с живой природой город не в ладах…
— Почему в наших городах начали уничтожать зелень? Комары. Огромное количество комаров! К тому же было много закрытого пространства — леса. А хотелось простора. Человеку ведь не хватает не только деревьев, но и пространства. Исследования показывают, что из всех видов парков лучше всего оздоравливают лугопарки. Когда под ногами трава, вдали деревья и природный простор посередине — это выравнивает человеческую энергетику, многократно увеличивает её.
— Мы с вами сейчас находимся в Академгородке, самом, пожалуй, зелёном месте Красноярска. Но в некоторых районах города абсолютно голо! Взлётка, Северный выглядят как выжженные пространства. Красноярск вообще для среднего российского города — слабо озеленён, средне, достаточно?
— Очень слабо, во всём городе не хватает растительности! Это связано с бурным строительством, плюс — низкая культура озеленения. Вокруг ведь тайга, вроде можно и не озеленять… В районе «Планеты», например, на стадии планировки жилых районов зелёные пространства предусматривались. Но когда переходили к проектированию конкретных кварталов, идеи озеленения уничтожали. Застройщик абсолютно не был заинтересован в парках, и архитекторы уступали, подводя под это свою «строительную» философию. Обиднее всего, что это стало привычной и сознательной политикой. Строительная гонка, глобальный план по обеспечению народа жильём — этим всегда гордились у нас. Но это всё равно, как хвастать, что у тебя голова выросла гораздо больше, чем у соседа.
— А как-то можно доозеленять новые районы?
— Огромные трудности в том, что при строительстве в землю закапывался весь строительный мусор: бетон, пенопласт, стекло, проволока, — всё то, на чём растения жить не могут. Сверху просто присыпалось тонким слоем земли... Когда в такие районы приглашали компанию «Зелёный мир» высаживать деревья, ломались буры. Нельзя было пробурить эту непригодную уже землю. Постфактум озеленять очень трудно.
— В Москве недавно реставрировали Парк Горького. Судя по отзывам архитекторов и просто горожан, теперь это большая культурно-парковая зона европейского уровня. В Красноярске такое пространство может появиться?
— В какой-то мере таким местом уже становится остров Татышев. Хотя в плане озеленения эта зона неидеальна. Я с грустью смотрю на квадратно-гнездовые посадки, которые там совсем ни к чему. Вспоминается опыт Павловского парка, осуществлённый Пьетром ГОНЗАГО. В своё время он вырубил в одном из районов парка семьдесят пять процентов берез, сформировал большие поляны. Теперь это называется «район Белой берёзы» и считается шедевром. Может, и у нас, когда подрастут насаждения на Татышеве, тоже станет возможным как-то формировать пространство.
— В чём выигрышные стороны острова Татышев?
— Огромный плюс острова в том, что он принимает велосипедистов. Ведь у нас им совсем негде ездить. А там есть и дорожки, и специальная разметка. К тому же Татышев чистят — по крайней мере центральную часть острова.
Преимущество Татышева в мировом масштабе — площадь. Сравните 612 гектаров наших и 600 гектаров «Центрального парка» на Манхэттене. Можно сказать, что это наш сибирский «Центральный парк». Остров спасает сегодня то, что на нём нет водопровода и канализации. Потому что как только они появятся — тут же возникнет желание всё застроить зданиями. К счастью, пока это дорого.
— Новый мэр Красноярска выдвигал предвыборный лозунг: «миллионному городу-миллион деревьев». Миллион — это много или мало?
— Это довольно много. Ну, например, чтобы засадить площадь, равную историческому центру, понадобится 123 тыс. деревьев. Но печаль в том, что многие деревья в городе нужно просто заменять. Потому что деревья, которые спилены «под пень» (это наши инстанции якобы следуют европейской практике), на самом деле — погублены. Это огромное вредительство и банальная имитация бурной деятельности в городе. Однажды я подошла к «пильщикам» и сказала: вы знаете, что тополь может лечить только тогда, когда у него есть крона? Обрубите ствол — и он будет вреден, дерево вынуждено будет брать энергию у людей, чтобы выжить. И мне ответили: знаем. Знают и пилят.
Да, в Европе тоже подрезают деревья, формируют их, но не в пень же. Обрубленное дерево — это умирающий калека. И люди интуитивно это чувствуют. Чтобы Красноярску вернуть здоровую зелень, такие «обрубки» нужно выкорчевать и на эти места посадить новые деревья. А выкорчевать, кстати, гораздо дороже, чем грамотно подрезать.
— Раньше в небольшом парке напротив администрации хотелось пройтись под тенью деревьев, посидеть возле биб-лиотеки. Сейчас туда не хочется заходить.
— Люди эту «нездоровость» деревьев действительно чувствуют. Когда наступает весна, город пронизывает невероятная тоска. Это потому, что вокруг стоят эти страшные пни.
Люди интуитивно чувствуют уродство и боль живого. Деревья же кричат от боли. Нас учили, что этого не может быть, и мы в это верим, но чувствуем совершенно другое.
— А светящиеся искусственные деревья рядом с живыми — это что вообще?
— Это новогодние украшения городской среды. После праздников их надо убирать вместе с новогодними ёлками на площадях. Как мы прячем на антресоли ёлочные игрушки. В любое другое время года это китч и говорит о бескультурье города. Но те, кто устанавливал эти деревья, искреннее думают, что это красиво круглый год. Они же с архитекторами, дизайнерами, художниками не считают нужным советоваться.
— Решение транспортных проблем также идёт в ущерб озеленению. Ведь строительство дорог чаще всего происходит за счёт рекреационной зоны. Пример — улица Ленина после расширения.
— Я считаю, что это временное явление, и мы вернёмся к деревьям вдоль улиц, к расширению тротуаров. У нас нет другого пути. Если мы будем думать исключительно об автомобилистах, зайдём в тупик. Да уже пришли. Выход один: развивать общественный, велосипедный транспорт и обратиться, наконец, лицом к пешеходу.
• Великобритания славится своими садами, и один из самых удивительных — сад Бэт Шатто, расположенный на востоке острова, в Эссексе. Супруги Бэт и Эндрю Шатто начали возделывать сад в далёком 1960-м году. Как вспоминает сама Шатто, «земля была абсолютно непригодна для садоводства. У меня перед глазами простирался заболоченный луг, каменистые склоны, тень, которую отбрасывали 300-летние дубы, кое-где встречалась иссушенная земля. Даже сорняки не выдерживали засухи и погибали… Но я решила превратить эти земли в настоящий оазис». Сегодня в этом саду и питомнике более 3000 растений, а путешественники, садоводы и архитекторы приезжают взглянуть на чудеса садоводства круглый год. Ольга Смирнова: «Выражу моё постоянное удивление Англией: там, где кончается влияние человека на природу, видно, что она сама намного беднее и невыразительней. В очередной раз огорчаешься, что у нас всё с точностью до наоборот».
Например, по какому пути пошла Америка? Когда в городах стало невыносимо, американцы ринулись в пригороды, и сегодня там огромные площади заняты маленькими коттеджами. Но это привело к своим минусам: необходимости постоянно передвигаться на автомобиле. В Европе же стали создавать условия для общественного транспорта, для велосипедного движения. И люди обнаружили, что далеко не всегда выгодно ехать на автомобиле. Но в России сегодня пока просто страшно ездить на велосипеде.
— Какой опыт озеленения, применяемый в Европе, для нас особенно важен?
— Их опыт заключается в высаживании большого количества деревьев. Это первое и самое важное, что нам сейчас нужно. Второе — необходимо укладывать брусчатку вместо асфальта, потому что она «дышит», и растениям рядом с ней легче. Третье — не пилить деревья, не уничтожать их таким варварским способом. И, конечно, повысить уровень ландшафтного искусства. Но это можно сделать только тогда, когда будут решены три первых момента. Нашему городу нужно сначала «одеться» в зелень. Хотя там, где есть настоящие холода — в Норвегии, Швеции, на Аляске — люди просто живут просторно. Не высаживают новые растения, а берегут имеющийся лес. Я была удивлена: в Финляндии почти нет парков. Потому что повсюду сохранён лес, он пронизывает города, и от этого там очень хорошо. У нас же в таких «голых» районах, как Взлётка и Северный, я вижу один путь — озеленение крыш.
— Это решает и экологические задачи, не просто дань моде и художественный приём?
— Крыша или стена — та же плоскость листа, которая принимает пыль, даёт кислород, утепляет; в конце концов, — радует глаз. Всякое растение лечит человека. Сады на крышах — это утепление кровли, защита от солнечной радиации, шума. У нас такому озеленению будут мешать ветра. Но и здесь можно использовать высокие защитные стены, может быть, прозрачные или что-то подобное. Вот на здании по улице Конституции, 7 архитекторы заложили сад на крыше. Вернее, его возможность. Но чтобы его озеленить, понадобилась материальная помощь жителей. На этом садик и закончился.
Но я думаю, что в Красноярске всё равно придут к такому варианту озеленения, сами горожане и станут его инициаторами. Такой опыт уже есть в Москве: жители некоторых высоток сами разбивали на крыше садики, маленькие огороды, увлекались этой деятельностью, объединялись в сообщества. Но есть проблема: в Сибири сады на крышах будут в разы дороже из-за резко континентального климата.
— Скажите, а почему в Красноярске летом высаживают голландские тюльпаны, когда в Сибири полно своих растений?
— У нас в Сибири растёт триста видов декоративных деревьев и кустарников. Всё, что есть в нашем крае, подойдёт для ландшафтного дизайна, будет органично среде. Те же жарки, манжетка, даже лопухи, они ведь тоже очень декоративны. Главное — как сделать. Я в центре Лондона видела специально выращенный посреди газона чертополох.
А тюльпаны уже нам органичны. Они, как Новый год: мимолётны, быстро отцветают, но создают настоящий праздник в городе.
— В мире есть такая практика — создавать питомники растений. Lorberg в Германии, Arbor в Бельгии, Van den Berk в Голландии… Как у нас ситуация с этим?
— К сожалению, в Сибири почти не осталось питомников, в 90-е их попросту загубили: они заросли, деревья переплелись корнями. Их уже нельзя использовать для посадок. Сделать питомник — целая наука. И растить деревья долго и трудно. Туя, например, в первые три года вырастает всего лишь в тридцатисантиметровую веточку, ёлочка за первые семь лет поднимается не выше метра. Должны пройти годы и годы, чтобы у растения окрепла корневая система. Да и площади нужны. А их нет. Так что пока легче привозить растения из Польши. У нас в «Садах Семирамиды» есть мечта — создать свой питомник, парк. Много лет работаем в этом направлении. И сколько ещё на это уйдёт времени, даже не знаем.
— Один из острых сегодня вопросов — вырубка окружающих лесов под строительство. Например, большая общественная волна поднялась в связи с развитием кампуса СФУ, где требовалось очистить площадку под здание Общественного центра (сейчас его будут возводить в другом месте, и целесообразность такого переноса — спорная). Скажите, вырубка деревьев под новые здания — это вынужденная мера для города, окружённого лесами, или большая беда?
— Вопрос очень неоднозначный. Университет должен тяготеть к такому месту, как Академгородок, где есть научная база, откуда учёным можно быстро добираться до студенческих аудиторий и преподавать. Были ведь варианты отодвинуть новые постройки в район посёлка Элита, и даже бывший губернатор лоббировал эти идеи. Но тогда студенты были бы оторваны от общей культуры города. Как в Москве: для тех студентов, которые учатся, например, в Долгопрудном, Москва как культурная столица практически не существует.
Если предположить, что наш Академгородок как комплекс научно-исследовательских институтов будет развиваться, то СФУ расположен в правильном месте. А развиваться СФУ некуда, кроме как в лес. Ну, или на дачи. Но это ещё болезненнее.
А вот для академии зимних видов спорта другое место даже не рассматривали. Просто сразу начали рубить, и всё. И вот это уже — неправильно.
— Какую современную философию озеленения, отношения к культуре ландшафта нужно вложить в голову современным студентам, чтобы наши города развивались в европейском контексте?
— Знаете, мы должны двигаться не по европейской, а по своей логике. Один мой знакомый, живущий в Голландии, сказал: сюда русский человек не вписывается, душа не помещается! Конечно, мы должны взять лучшее из европейской богатой практики. Но у нас другой масштаб и природы, и людей. Вот это и хотелось бы объяснить студентам. А среди них попадаются очень умные, талантливые. Бывает, не только возьмут всё, что ты им дашь, но ещё и додумают твою мысль, оттолкнутся от неё и предложат что-нибудь абсолютно своё. На них и надежды.
Анна ГРУЗДЕВА