А уникальность проекта в том, что ключевой мерой, которая не даст развиться негативному сценарию, называется забота о детях и семье.
В то же время проект разворачивает те российские представления о детстве, которые мешают нашему обществу попасть в русло мировых тенденций, акцентирует внимание на проблемах, серьёзность которых мы недостаточно понимаем. Многое из названного, действительно, впервые заставляет задуматься. Мы попросили прокомментировать отдельные положения московского проекта заведующую кафедрой общей педагогики СФУ Антониду Константиновну ЛУКИНУ.
– Коль скоро в обсуждаемом проекте речь идёт о будущем, хочется спросить – вот Вы каким желали бы видеть будущее российских детей?
– Пожалуй, когда я думаю о будущем, многое возвращается из прошлого. Из советского прошлого в лучших его проявлениях. И тогда я говорю, что детство должно быть защищённым, причём по многим параметрам: и со стороны агрессивного взрослого мира, и со стороны равенства возможностей – в получении образования, в возможности путешествовать. Например, одна из задач, которую мы ставим в педагогике, это формирование российской идентичности. А как она может быть сформирована, если большинство детей не видели и никогда не увидят Кремля или Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге, где похоронены наши императоры, где, по сути, начиналась история России.
– Но все эти широкие возможности зависят от общего благополучия страны.
– Знаете, за время кризиса число миллиардеров в России удвоилось. То есть богатство страны никуда не делось, просто – поляризовалось. А вся инфраструктура детства, конечно, пребывает в упадке. В этом проекте, кстати, называется 2015 год как рубеж, когда она начнёт рушиться, как карточный домик. Посмотрите на систему оздоровительных детских лагерей, которые кольцом окружали Красноярск. Она уничтожена. В нашем районе три школы в аварийном состоянии. А как их «капитально» ремонтируют? В Удачном школу просто на болты скрепили, и она вся на стяжках стоит. Здание построено ещё до войны, и с тех пор новое не возвели. Сколько у нас ввели школ за последние 20 лет? Одну 150-ю в Роще. В 72-й школе стена спортзала отваливается, а туда перевели детей из закрытой на капитальный ремонт 84-й школы. Кроме зданий банков ничего пока не строится. Страна неблагополучна, потому что у наших руководителей отсутствует перспективный взгляд. Они живут сегодняшним днём и монетаристскими представлениями. Образование деньги не сделают, образование делает ответственная позиция старшего поколения. А она утрачена.
Социальные трансформации формируют зоны социального напряжения России (из форсайт-проекта)
– Но ведь каждый родитель думает о будущем своего ребёнка и делает всё, чтоб оно осуществилось. Разве этого недостаточно?
– Недостаточно. Во-первых, многие родители не думают. Во-вторых, мы сейчас составляем городскую программу по работе с красноярской семьёй, и 55% семей в Красноярске (а в крае, значит, больше) состоят на учёте как социально неблагополучные, в первую очередь по уровню материальной обеспеченности. То есть, даже думая о будущем своего ребёнка, родители не могут его обеспечить просто в силу ограниченных ресурсов. Семье надо помогать.
Затем, начиная с определённого возраста, примерно с 7-10 лет, семья ведущую роль в работе с ребёнком отдаёт общественным институтам, школе прежде всего. Это объективно – образование никто и никогда не заменит, это во всех культурах всегда было. И если эта сфера не будет устроена, как должно, то с будущим возникнут серьёзные проблемы.
– В проекте говорится о необходимости перейти от распределительно-обеспечивающей системы малоимущих (которая порождает иждивенчество) к поддержке одарённых. Это пугает: а что будет с маргинальными и обездоленными?
– Политика «всем чего-нибудь давать», конечно, заведёт нас в тупик. Нужна индивидуальная работа с семьёй, чтобы семья внутри себя обнаруживала ресурсы, опираясь на которые могла бы разворачиваться. А у людей утрачена вера в себя и в свои силы. В то же время одарённый ребёнок может появиться и в очень бедной и малокультурной семье. Только никто знать об этом не будет. Помните у Экзюпери: «Может быть, в каждом этом ребёнке убит Моцарт?» Поэтому дети не должны отвечать за грехи и безответственность своих родителей, и всем детям должны быть обеспечены равные возможности хотя бы для старта. А потом – отбирать одарённых. Кстати, Ольга Анатольевна Карлова справедливо говорила на слушаниях о роли умельческой одарённости. Про это вообще никто не знает. А нужно создавать условия для полного раскрытия различных способностей детей. К сожалению, многие виды дополнительного образования, спорта, творчества доступны только для людей с достатком.
В форсайт-проекте меня зацепила ещё одна мысль. Оказывается, на вопрос «Кому и зачем нужно детство?» внятного позитивного ответа сегодня дать невозможно. У нас не сложилась пока практика сознательного родительства, и появление в семье ребёнка существенно
усложняет жизнь. Бизнес не рассматривает детство как область инвестиций в собственное будущее, в лучшем случае дети – это потребители товаров. Для государства детство – нагрузка на бюджет, поэтому оно стремится всемерно сократить детство и, соответственно, расходы на него…
– Давайте о «новом родительстве». В проекте «Детство 2030» говорится о необходимости системы подготовки квалифицированных родителей. Но какие компетенции требуются от родителей? И как это сделать системой?
– Если честно, я не знаю. Попытки учить этому детей со школы, мне кажется, глупость, потому что не попадают в их актуальную ситуацию, «просвистят» мимо. А создание разного рода центров помощи семье и детям – их достаточно много, но практика показывает, что туда если и приходят, то за сиюминутным советом. Родительские клубы, которые могли бы быть выходом, только начинают создаваться. Что-то могла бы сделать социальная реклама про то, как и где может родитель защищать права семьи и каковы его обязанности. И ещё – своевременная, ранняя помощь, когда человек чувствителен к этому. Поэтому – соответствующие службы в родильных домах и женских консультациях, это может быть эффективно.
– Предлагается в ближайшем будущем развивать систему «социальных лифтов». Что под этим подразумевается, кроме высшего образования?
– Самый главный лифт как возможность компенсации социального неравенства – это, конечно, образование, но не только высшее. Качественное среднее образование также во многом зависит от возможностей родителей. Я знаю школы, куда не принимают детей, у которых дома нет Интернета, потому что по Интернету с родителями обмениваются всякими сообщениями, выставляют образовательные программы, электронные дневники. Вообще есть много неявных факторов давления, из-за которых ребёнок из необеспеченной семьи вряд ли окажется в престижной школе. Сюда можно отнести и содержание образовательных программ. Давно отмечено, что образование непроизвольно транслирует культуру доминирующего класса. И если человек принадлежит к иной культуре, он просто не воспринимает образование, отторгает эту культуру, и в этом смысле он в школе неуспешен. Грубо говоря, с ним говорят не на его языке. Если бы говорили на его – мог бы программой овладеть.
Далее следует широкий спектр форм дополнительного образования. Даже в том, какими видами спорта занимаются дети, корреляция с уровнем дохода очень серьёзна. Для бедных – только футбол. Бразильский вариант. Кстати, один из видов социального лифта в Бразилии и США – это как раз спорт. В спорте США очень много чернокожих, их и университеты за это держат, а они получают дипломы и состояние сколачивают, пока играют.
Хороший пример социальных лифтов – система интернатов для одарённых детей. Например, наша Школа космонавтики лет десять назад очень звучала, и для сельских детей это была великолепная возможность подняться по социальной лестнице.
– Правда ли, что мировой тенденцией в образовании становится де-профессионализация: не предметы изучать, а способности развивать?
– На западе другая образовательная модель. Как шутит Задорнов, у них деление дробей проходят в высшей школе. А у нас зачем-то интегралы проходят в средней. Но вот элементарную жизненную проблему наши дети решить не могут, потому что этому их никто не учит. Зато мы готовим поколение под ЕГЭ. Например, я дружу с лицеем №1, учреждениями дополнительного образования. Как только ввели ЕГЭ, старшеклассники почти перестали заниматься научным творчеством. А зачем? Ведь на поступление в вуз это не влияет. Поэтому на уровне деклараций – способности и компетентности, а на уровне практики – зубрёжка в гораздо большей степени, чем раньше.
– Говорят, что «лучшее образование в мире» – это очень устаревший российский миф. А есть страна, где действительно – лучшее образование?
– По статистике лучшие результаты показывают Южная Корея и Финляндия. В обеих странах тенденция – более длинный период начального образования. Гораздо ниже требования к знаниевой компоненте, а более высокие к тому, что мы называли воспитанием, особенно в начальной школе. Главное – личность, её возможности, её способности, а не бессмысленные знания. И кстати, в Южной Корее работать в школу идёт 10% самых лучших выпускников университета, не каждого школа возьмёт. Далее: Финляндия не закрывает школы, даже если там три ученика учится. А наш министр образования гордится, что за прошлый года закрыли несколько десятков школ. Значит, «закрыли» столько же сёл. Да и детям вряд ли стало лучше.
– Что Вы скажете о том, что современный мир требует «компетентного ребёнка», принимающего решения отдельно от взрослого – с точки зрения возрастной психологии это возможно или просто разрушает традиционное общество?
– Современный мир требует прежде всего компетентного взрослого, способного предвидеть отдалённые последствия своих действий... Когда мы возлагаем на ребёнка ответственность – например, выбор профиля обучения в 9-м классе, где ошибку исправить не так просто, это очень тяжёлый выбор для детей. Другое дело, что учить выбору, ответственности за себя – нужно, а то мы их сначала слишком долго опекаем, а потом вышвыриваем в мир… Но это совершенно другие образовательные технологии, в нынешних для этого нет места.
– Неужели ничего не меняется?
– У меня ощущение, что меняется вопреки – на уровне отдельных школ и их руководителей. Одно время был бурный расцвет педагогического творчества, а сейчас всё свелось к созданию управляющих советов, а собственно в содержательном плане мало программ.
Елена ЛАРИНА