Сайт СФУ
Сибирский форум. Интеллектуальный диалог
март / 2010

Перестроечное поколение

Автора книги «Государственная политика в отношении детства в 1991-2004 годы на примере Красноярского края» (как раз то, что нужно!) я нашла на кафедре истории Сибирского федерального университета, хотя Анна Анатольевна НИХОЧИНА закончила истфак педуниверситета. Защитилась она в 2006-м году и так успешно, что диссертационный совет дал рекомендацию: издать её исследовательскую работу в виде монографии. Эту-то монографию я и читала несколько дней, сделав однозначный вывод: молодой историк очень критически оценивает современные процессы российского общества.

– Анна Анатольевна, в своей диссертации Вы рассматривали развитие государственной политики в отношении детства за 15 постсоветских лет. Это время, когда страна сначала рухнула в яму, а потом пыталась из неё выкарабкаться. А можно коротко сформулировать основной принцип политики в отношении детства в СССР и в сегодняшней России?

– Какого-то одного принципа в СССР не было. И периоды отношения к детям были разные. В 20-30-е годы Советский Союз отрицал семейное воспитание. Ребёнка нужно было оттуда изъять и вырастить из него коммуниста – человека нового времени. Поэтому «ура» – коллективному воспитанию, массовым детским организациям, интернатам и т.д. И уже значительно позже пришло понимание, что эта позиция неверна.

В 70-80-е годы провозглашается принцип государства счастливого детства. В стране создаются все условия для нормального развития ребёнка. Причём самый большой плюс, на мой взгляд, был в том, что рассматривалось детство в целом, как важный этап формирования будущего общества прежде всего. Если мы помогаем – то всем детям. Если развиваем спорт – он доступен для всех…

В перестройку началась совсем другая политика – адресной помощи, а на самом деле – латания дыр. Вроде бы помогают самым нуждающимся, но это только ещё больше усиливает расслоение среди детей, а кроме того формируется иждивенчество, да и помощь не оказывается в полной мере. Если это государственная политика в интересах детей, то она должна поддерживать детство, а не какую-то категорию семей.

– Вы оцениваете государственную политику в отношении детства как малоэффективную. Какие показатели говорят об этой неэффективности и в чём основные причины?

– Государство само так оценивает все принимаемые меры, а доказывают малоэффективность, в первую очередь, мировые показатели. Только в нашем крае 80 тысяч детей стоят в очереди в детский сад. Мои студенты, у которых есть дети, посчитали, что их дети дождутся садика, когда им исполнится шестнадцать лет.

На высоком уровне заболеваемость – из школ практически не выходит здоровых детей. Это поколение вырастает меньше ростом – деациляция! У многих испорчено зрение, осанка, проблемы с режимом питания. Растёт социальное сиротство. В начале каждого учебного года министерство образования отчитывается, что 100% детей пошли в школу, но при этом Алтайская колония для девочек, куда попадают подростки с 14 лет, вынуждена была открыть начальную школу – дети элементарно не знали букв, а значит – никогда не учились. Не проводится профилактика проблем, нет работы с семьёй, нет семейной подготовки молодёжи. Последние 20-30 лет семьи образует то поколение детей, которые сами были единственными в семье, причём зачастую – семье неполной. Они просто не знают, как создать полную семью, как выполнять роли отца, матери, мужа, жены. Массово распространено сожительство, оно уже считается нормой: попробовал – не получилось, попробуем ещё.

– Может быть надо менять нормы и учитывать эту ситуацию, а не какую-то идеальную?

– Но тогда нормой будет и всё остальное: выброшенные в окошко дети, например.

– Социальное неблагополучие и малообеспеченность сказывается на здоровье детей…

– Не только. Возьмите село – там большое число детей, которые хотели бы и могли учиться в вузе, но не могут сделать этого по экономическим показателям, потому что до Красноярска элементарно нужно доехать. А если зарплата у родителей тысяча рублей? Про дополнительное образование уже и речи нет – даже в Красноярске многие родители не могут себе позволить возить ребёнка в бассейн, в музыкальную школу, скажем, на другой берег. Да и сами школы по сути стали платными: за охрану платите, за уборку платите, за дополнительные занятие тоже.

– Вы так горячо об этом говорите. У вас есть ребёнок?

– Нет, я не могу себе его позволить: не прокормлю. И многие люди моего поколения в такой же ситуации. Я просто год проработала в школе. И самое унизительное для меня было – прийти в класс и сказать: дети, несите деньги. При этом я точно знала, что кому-то родители не могут дать даже десятку на пирожок. А школе то крыша нужна, то сигнализация, то очередной аквариум… То же на родительском собрании. Одни родители не понимают, почему мы не можем собрать класс и отправить его отдыхать в Крым. А другая половина билет в театр за 20 рублей ребёнку не может купить – это непредвиденные траты.

В Европе пособие на каждого ребёнка составляет среднюю заработную плату по стране. В Норвегии, например. Если в семье трое детей, то дотация покрывает и возможность матери не работать – она может заниматься исключительно воспитанием детей. Но и контроль за такой семьёй серьёзный. Если социальный работник решит, что вы плохо обращаетесь со своим ребёнком, голос на него повышаете – ребёнка у вас в любой момент заберут и отдадут на воспитание хорошей семье. При этом ни ваше мнение, ни его спрашивать не будут.

– Современная политика в отношении детства прошла определённые этапы. Какие были провалы и достижения?

– Этапы очень хорошо совпадают с этапами развития общества. Первый этап охватывал 1991-1995 гг. и характеризуется масштабными кризисными явлениями в социально-экономической сфере, оказавшими негативное воздействие на положение населения. Это было вызвано внедрением либерально-демократической концепции в форме «шоковой терапии».

Второй этап (1996-1999 гг.) характеризовался некоторыми признаками оживления экономики, тенденцией к росту заработной платы и доходов населения, снижением уровня инфляции, определённым укреплением экономического положения многих семей, увеличением степени их адаптированности к рыночной экономике. Однако этот относительно краткий этап завершился кризисом августа 1998 г., который привёл к резкому снижению доходов большинства населения страны. В результате существенно расширились границы бедности. Однако адаптационные навыки, усвоенные многими российскими семьями с 1992 года, помогли им успешно приспособиться. Таким образом, различия между первым и вторым этапами – в задействованности семьёй адаптационных тактик поведения.

Третий этап (2000-2004 гг.) можно рассматривать как продолжение общего социально-экономического кризиса, в том числе и с точки зрения воздействия на детское население. Об этом свидетельствует демографический кризис, широкое распространение и застойный характер бедности, резкая дифференциация доходов различных типов домохозяйств. С другой стороны, этот период отличается от предшествующих, так как наметилась тенденция экономического роста, выросли денежные доходы значительной массы домохозяйств, увеличилась общая занятость и сократилась безработица, произошёл определённый позитивный рост субъективных оценок материального положения.

– За постсоветский период мы лишились единой политики в отношении детства, зато было принято множество всевозможных программ...

– Часто они недостаточно подкреплены финансами, поэтому не приносят положительных результатов.

– Тем не менее Вы пишете, что программ должно быть гораздо больше.

– Наличие программы говорит о том, что проблема по крайней мере понимается и принимается план её решения. Программа поддержки одарённых детей три года не получала финансирования. Но то, что она продолжала быть, привело к возобновлению её работы. Когда есть понимание – уже плюс.

– Какие меры оказались действенными, а какие остались только декларацией?

– Программа семейных форм устройства сирот – колоссальных результатов не дала, но работает и выполняет несколько функций: и социальной поддержки, и защиты, и семейного воспитания. Несколько лет в России работала программа по детскому питанию и свою функцию выполнила: создана база по производству продуктов детского питания, мы теперь не таскаем их из-за границы, и даже если это иностранная фирма, свою продукцию она производит здесь. Делаются шаги в сторону профилактики беспризорности, но детская преступность не уменьшается – часто от незанятости детей, от скуки. Нет системы профилактики, мест, куда бы дети могли пойти, нет детских организаций (в том числе массовых), падает общая культура поведения, семейная культура. К положительным тенденциям относится сокращение детской и материнской смертности, хотя до совершенства ещё далеко.

– Как вообще устроена работа служб, занимающихся детьми? Их много или мало? Насколько прозрачна их деятельность? Что входит в их функции, а чего они не охватывают?

– Во многих странах есть специальные министерства детства, которые занимаются проблемами комплексно. У нас всё разделено: вот ведомство образования, вот здравоохранения, вот соцзащита… И каждый делает свой кусочек. А потом большой начальник все кусочки складывает и говорит: вот сколько мы сделали для детей! Тогда и получается, что в цифрах много и хорошо, а на деле тысячи детей без образования, без надзора и т.д. У нас в крае была попытка создать Комитет по вопросам семьи, материнства и детства . Но этот комитет просуществовал лет пять, потом его закрыли. Он как раз отслеживал процессы, координировал работу, анализировал, определял проблемные точки и мог собрать все ведомства и обсудить с ними задачи. Здесь всегда можно было получить информацию. Сейчас каждый трудится на своей делянке, и картина в целом мало кому доступна.

Женщины о значимости мер демографической политики (в %)

По результатам выборочного обследования «Семья и рождаемость», проведённого Росстатом в сентябре-октябре 2009 г.

– Вслед за многими другими учёными Вы считаете нынешнее метание России от одних ценностей к другим одной из главных причин наших проблем, в том числе положения детей. Насколько это осознано государством и что в этом смысле делается в крае?

– Государством-то осознанно, но если б оно знало, что с этим делать, то никаких других проблем у нас бы не было. Россия специфическая страна: нам нужно светлое знамя, за которым мы пойдём. А у нас его нет.

– Скажите, край идёт вслед за государственной политикой, федеральными программами или в постановке конкретных задач их опережает?

– Конечно, проблемы лучше видны на местах. Многие регионы ряд проблем решают очень эффективно, а потом это распространяется на другие территории. В Новгородской области, например, очень хорошо поставлена профилактика инвалидности детей, обслуживание инвалидов и их реабилитация. В Перми ведётся серьёзная работа с социальными сиротами. В Самарской области успешно решается проблема детей-сирот – их активно устраивают в семьи. У нас в Енисейском районе тоже очень хорошо идёт устройство сирот. В крае развито кадетское обучение, и эти дети потом имеют неплохие шансы выхода во взрослую жизнь – поступление в вузы, развитые способности.

Сегодня Федерация на многие вещи дотаций не даёт – расходы ложатся на местный бюджет. Например, выплата ежемесячно трёх тысяч рублей за детей, не устроенных в садик, – региональное решение; вслед за нами ещё в ряде регионов это стали применять, хотя суммы выплат везде разные…

– Ваше исследование заканчивается 2004-м годом. С тех пор изменились какие-то тенденции?

– Очень большое количество социальных сирот, у которых есть родители. И в последнее время на это начинают обращать внимание. Если раньше ребёнка просто забирали из семьи, а семья как была, так и оставалась, и ещё новых «сирот» могла нарожать, то сейчас стараются брать на контроль саму семью. Устраивают социальный патронат, проводят профилактическую работу. Эффективность, правда, низкая, что связано с самим состоянием общества. Дети в принципе перестают быть ценностью. Для кого-то на первом месте карьера, кто-то заводит ребёнка, чтобы замуж выйти, другие – потому что «надо». Последние исследования говорят, что даже для матери важнее сначала мужчина, потом работа и лишь на третьем месте – дети. Этого никогда не было в России.

– Но и детского рая никогда не было, в том числе в Советском Союзе. Я вспоминаю своё детство и то, как два года ходила в магазин (где выбор-то был убогий) смотреть на куклу, но мать не могла мне её купить…

– Знаете, сейчас есть дети, которые так ходят и смотрят на булку хлеба. Меня это больше пугает.

Валентина ЕФАНОВА