Очень давно кто-то мудрый сказал: «У того народа, который не помнит своего прошлого, нет будущего». Поэтому мы с товарищами, бойцами Красноярских краевых студенческих отрядов из СФУ, решили отправиться в сибирские деревни на поиски домов, отмеченных звездой. Этот знак означает «Здесь живёт ветеран Великой Отечественной войны». Двигаясь по маршруту Красноярск—Сохновка—Павловка—Куличка, мы делили с ветеранами те радости и боли, которые остались в их сердце даже много лет спустя.
Я — солдат
В посёлке Сохновка Назаровского района мы трижды разворачивались на 180 градусов, пытаясь отыскать дом «со звездой» по указаниям местных жителей. Но вот, наконец, подъехали к высоким выкрашенным воротам, из-за которых выглядывал заветный домик. Команда слегка растерялась — собираемся «свалиться на голову» ветерану столь неожиданно и предложить Николаю Тимофеевичу ТЮЛЬКАНОВУ свою помощь.
— Да вы проходите, проходите! Не стесняйтесь, — выручил нас из затруднительной ситуации зять Николая Тимофеевича, гостеприимно распахивая двери. Тут же из кухни показалась дочь ветерана Марина Николаевна. Когда мы вдесятером разместились на диване и стульях гостиной, в комнату на инвалидной коляске въехал с шутливым возмущением сам Николай Тимофеевич: «Что я вам расскажу? Я ничего не слышу!». Когда мы всё-таки рассказали о нашем движении, о том, почему на нас одинаковые зелёные куртки, называемые бойцовками, и зачем мы пожаловали, ветеран смягчился.
— Ну, ладно, слушайте. Призвали меня на войну в ноябре 1942. А ранение я, спустя два года, в Кривом роге получил. Мне на другую сторону улицы надо было, а как начал переходить, вижу краем глаза, снайпер в меня целится. Думаю, сейчас по спине даст, кожу испортит, чертюга! — посмеиваясь, вспоминает Николай Тимофеевич. — Он мне по ноге пальнул, там я и упал. Подойти никто не мог на помощь — всё на виду, местность простреливается. Пролежал я так не знаю сколько, потом дополз до заброшенной хижины и там ещё двое суток лежал. Нашёл меня наш ротный писарь, перенёс в тёплую хату, сказал, что гангрена. Товарищи меня на подводу перенесли, чтобы в лазарет отправить. А там сразу на операционный стол, и ногу отрезали, потому что заражение крови началось. Мне тогда 19 было.
После возвращения с фронта Николай Тимофеевич всю жизнь проработал кузнецом на одной ноге. «Дед у нас трудяга! — с гордостью сообщает Марина Николаевна. — Как с войны пришёл, работать некому было, он и сапожничал, и куртки шил, всю деревню одевал. Сейчас здоровье, конечно, не то. А так-то он у нас деловой», — с улыбкой и нежностью добавила дочь.
До нас в гости к семье Ивановых с расспросами приходили школьники, но ветеран стоял на своём: «Что о войне говорить? Не надо о ней говорить! Чтобы её не было никогда больше». На что дочь Николая Тимофеевича возражает осторожно, но твердо: «Надо об этом говорить, чтобы наши дети знали, не повторяли ошибок».
Школа снайперов
Во втором доме, расположенном в сердце деревни Павловка, нашу студенческую бригаду встретила сидевшая на скамеечке супруга ветерана. Она помогла герою войны, почти потерявшему слух и зрение, приветствовать «тимуровцев» из Красноярска.
Воинская служба Дмитрия Степановича БУДИКОВА началась со школы снайперов. Но, к сожалению, война забирает у людей самое дорогое — боевых товарищей, здоровье — и снайперское зрение ветерану уже не вернуть.
5 декабря 2013 года Дмитрий Степанович отметит свой 89-й день рождения. Про его заслуги перед Родиной написано в «Книге памяти», посвящённой ветеранам Великой Отечественной войны, об этом говорят и его нагрудные ордена, усыпавшие грудь солдата.
Я не дезертир
Как хрупкая девушка Надя из маленькой сибирской деревушки Павловка попала на войну, нам рассказала сама Надежда Захаровна САУТИНА: «В 16 лет я закончила шесть классов железнодорожной школы Мажульского сельсовета. Тогда ещё боролись, чтобы все грамотными были, школы открывали. А когда в седьмой класс мы пошли, уроки заканчиваться стали поздно. Раз как-то вечером идём со школы через железнодорожные пути, а там на кромке насыпи притаились какие-то негодяи и стали ловить нас за ноги. Все перепугались сильно! Хорошо, ребята друг друга не бросили. Назавтра родители все поехали искать ребятишкам квартиры, а моей маме не на что было снять квартиру. Тогда я пешком отправилась в Ачинск, транспорта ведь не было у нас никакого. Там мне сказали, что в дорожную столовую нужны работницы. Пришли мы туда с подружкой, она стала буфетчицей, а я официанткой, так и работали три года». Здесь Надежда Захаровна остановила свой рассказ и холодным и безапелляционным тоном диктора произнесла роковые слова: «22 июня, ровно в 4 часа дня, Киев стали бомбить. Началась война!». Потом, помолчав в гробовой тишине, продолжила свой рассказ.
«Кассирша наша в буфете была образованная, партийная. Вызывает она меня как-то и говорит: «На тебе анкету, заполняй, вступай в комсомол». Мне тогда двадцатый год был: «Я в комсомол вступать не буду!» — отвечаю ей. Она бросила анкету на стол и ушла. Потом второй раз приходит, опять требует анкету. Я ей то же самое повторяю, а она мне: «Раз так, на войну пойдёшь!». Тогда время военное было, если не подчинился, считали — дезертир. А мне родителей жалко было: их растерзают, если я дезертиром буду. Отправили меня в Ужур на комиссию, и я получила направление в Ачинский военкомат».
27 мая 1942 пришло время для отправки. «Мама моя плачет: «Надя! Доченька, не ходи! Тебе повестки нету, тебе ничего не будет», — а я всё боялась быть дезертиром. Погрузили нас, как раньше называли, в «телячьи» вагоны (товарные) и повезли на Восток».
На Востоке молодая сибирячка Саутина служила в тылу. «Когда наш полк прибыл на место службы, нам дали обмундирование: брюки, гимнастёрки, по 1,5 метра обмотки на ноги и ботинки 38-го размера, а я тогда 35-й носила. Хорошо, у нас служили портные из пошивочной мастерской. Эти солдаты стали перешивать нам из гимнастёрок юбочки, дали ботиночки по размеру, преобразили нас, в общем. Жалко было — обрезали волосы. Только чёлочку и пилотку оставили. Первое лето я сильно страдала, уши выгорят, болят. А на второе лето уже привыкла. А зимой? А зимой там такие ужасные ветра! Песок несёт, глаза выбивает невозможно! Но прожили, прослужили, не боялись ничего. Служба солдата не знает слова «нет». Гимнастёрки так затягивали, чтобы командир палец не подсунул. А подсунет — наряд вне очереди. Завтракали на войне так: толщиной с мизинец кусок булки отрежут, разделят пополам, маслом чуть-чуть помажут и стакан чая — вот тебе завтрак солдата».
Полтора года назад Надежда Захаровна потеряла зрение, но силу духа героя войны утратить невозможно. Торжественную речь солдата Надежда Захаровна произносит без запинки даже в 91 год. «Я — телефонист связи, была призвана в ряды Красной Армии на защиту Родины 27 мая 1942 года. Служила в береговой тихоокеанской пехоте морского флота в краснознамённом горно-стрелковом 232-м полку. Уволена в запас в мае 1945 года». Закончился этот бесстрастный рапорт почти криком души: «Война закончилась, слава богу! Дети, берегите мир без войны, это самое главное! Правда, верность и честность — это в жизни всё».
Командирские лычки
В гостях у ветерана Ивана Константиновича МАНДРЫКИНА в деревне Куличка нас уже ждали за пышно накрытым столом. Поздравив друг друга с Днём Победы, мы сели поближе к ветерану и приготовились слушать неповторимую и в то же время до боли знакомую повесть военных лет.
«У нас в семье пять человек было: три парня и две девочки. Все погибли, из семьи я один остался, — начал свой неспешный рассказ Иван Константинович. — Пришла повестка в сорок третьем, тогда и забрали на фронт. Служил я на первом и втором Прибалтийском фронтах в 1052-м самоходном полку. Семь лет оттрубил там — с 1943-го по 1950 год. Хоть война и закончилась в 1945-м, армию не распускали. Я был заряжающим на фронте. Вот, представьте, 18 кг снаряд, а во мне всего 30 кг», — посмеиваясь, вспоминает дедушка.
О том, как получил повышение по службе, Иван Константинович рассказывает с задорной улыбкой: «Я на занятиях тогда был и в перерыве вышел куда-то. Пришёл к нам в класс старшина и говорит, кто хочет быть командиром? Мой товарищ, недолго думая, себя записал, а потом и меня добавил. Я прихожу, а он мне: «Вань, ты меня ругать, наверно, будешь. Нас с тобой в командиры берут, я записал». Так и вышло, как мы узнали позднее».
Другой казус из фронтовой жизни Ивана Константиновича приключился опять-таки по воле случая: «К солдатам в армии строго относились, но ведь такую длинную службу несли, бывали и поблажки. Пришёл как-то раз ко мне солдат, просит, чтобы я его к бабе отпустил. Я и разрешил. А в это время к нам проверка пришла! Мы — на построение быстрей, а на лестнице кто-то песни орёт, это мой солдатик загулял. Думаю, ну всё, прощай мои командирские лычки», — посмеивается дедушка.
Об условиях жизни на войне говорить не приходится. Самые приятные моменты — это «треугольники», весточки от сестры Ивана Константиновича. А больше, как признался ветеран, писать-то и некому было. Одежды и обуви на фронте тоже не хватало: «Ноги мы тогда портянками обматывали, они за день промерзают, мокнут. Придёшь вечером в землянку, под себя их положишь, чтобы хоть чуть-чуть согрелись. А утром просыпаешься и опять сырые накручиваешь».
Внучка Ивана Константиновича просит его рассказать историю про баню. «Пошли мы как-то раз в баню мыться. Вши тогда заедали всех сильно. Пока мы там чистились, а одежду прожаривали на камнях, наши вещи сгорели, один пепел остался. Пришлось нам целый день сидеть в бане, дожидаться, пока пришлют новое обмундирование. Товарищи потом рассказывали, в этот день суровое сражение было. Быть может, баня нас тогда спасла», — паутинки-лучики расползлись по доброму дедушкиному лицу.
Про ранение ветеран Великой Отечественной рассказывать не любит: «Осколок гранаты мне в щёку попал, я даже к врачам не пошёл, — отмахиваясь, спешит закончить герой войны. — Как капля дождевая упала. Щека опухла, и осколок сам вышел».
Но после войны остаются не только боевые шрамы, но огнём закалённые друзья. Не так давно Иван Константинович навещал в Красноярске своего фронтового товарища МАРТОВА.
За мужественность и отвагу, проявленную на войне, Иван Константинович Мандрыкин награждён благодарственным письмом главнокомандующего И.В. СТАЛИНА, почётными орденами и медалями. Одна из медалей 40 лет пролежала в московском наградном отделе и всё-таки нашла своего героя!
Нам представилась возможность не только вручить цветы и конфеты, но и побеседовать с героями войны об истории России, помочь им по хозяйству. И пусть это прозвучит пафосно, но — честное слово — искренне: ваше мужество, вера в будущее и умение преодолевать жизненные невзгоды являются для всех нас символом несокрушимой силы духа и образцом для подражания.
Александра АВДЕЕВА