Когда мне было двенадцать лет, папа впервые взял меня в горы. На старой швейной машинке он сшил мне большой синий рюкзак, который смешно торчал из-за моей кудрявой макушки. С первой своей горной тропы я навсегда влюбилась в переплетающиеся под ногами корни огромных кедров, груды камней, покрытых лишайником, и беспричинное ощущение счастья от таёжной тишины и величия.
Давно мне хотелось путешествовать по Сибири и рассказывать о ней. Знаете, такая журналистская мечта. Но, как часто бывает, мешает то первое, то второе, то третье… Это лето было особенным и счастливым: нашлась медиаплощадка для осуществления давней задумки и появилось свободное время для исследований, а главное — команда, с которой мы удачно и своевременно выиграли минувшим летом грант для сибирских поездок. И когда мы с подругой стали разрабатывать маршрут этих сибирских путешествий, то первой точкой на карте стал знаменитый горный хребет Ергаки — удивительный природный парк, который известен не только в России, но и во всём мире. Одно из моих любимых мест Сибири.
Ергаки как открытие
Ергаки расположены в Восточной Сибири, а точнее, в центральной части Западного Саяна, примерно посредине между Абаканом — столицей Хакасии и Кызылом — столицей Тувы. Этот знаменитый хребет — только часть горного массива Западных Саян, образовавшегося ещё в период Калидонской складчатости около 500 миллионов лет назад, с богатой историей и культурой.
В 1615 году в Западные Саяны приехали первые русские — царские — послы В. ТЮМЕНЕЦ и И. ПЕТРОВ, побывавшие с посольством в Тувинских землях и заодно оставившие записи с некоторыми географическими сведениями об этой земле. Но долгое время эти горы не привлекали внимания археологов, лишь с 1984 года в Западные Саяны стали приезжать учёные как из Сибири (Новосибирска, Томска, Красноярска), так и из центральной части России. Но как отмечают учёные, горная и таёжная части этого района почти не изучены.
На территории природного парка «Ергаки» когда-то жили первобытные люди. В 1995 году, во время экспедиции Института археологии РАН в Туву под руководством доктора исторических наук И.Л.КЫЗЛАСОВА, учёные обнаружили кремнёвые отщепы на берегу Ойского озера, а значит, есть вероятность, что в Западных Саянах древний человек организовывал свои стоянки. Об этом свидетельствуют и случайные археологические находки из камня, бронзы и железа.
Сегодня в Ергаки — самое сердце Западных Саян — ежегодно ходят сотни людей и, как в давние времена, разбивают в горах свои маленькие палаточные лагеря, готовят незамысловатую пищу и взбираются на вершины: кто в поиске отдыха от больших и многолюдных городов, кто в надежде найти для себя ответы на сложные внутренние вопросы, а кто – вдохновение. А красоту в Ергаках и искать не нужно, она в этих удивительных горах начинается с мощных и переплетающихся корней деревьев в глубине земли и заканчивается утопающими в облаках горными пиками. Хотя, кажется, и эти границы условны.
Начало пути
Деревянный указатель «Экологическая тропа», находящийся рядом с трассой, обещает лёгкий путь и непринужденную ходьбу до нашей первой стоянки — озера Светлого (или иначе — Большое): впереди виднеется аккуратная дорога, выложенная брёвнами и строительными опилками. Но уже через сотню метров мягкая тропа сменится таёжным «бездорожьем» — размытой от дождей землёй, лужами, поваленными деревьями и каменными валунами. Мы, только что покинувшие комфортную цивилизацию, тяжело дышим и кряхтим, взбираясь даже на небольшие горки, часто делаем привалы. За плечами девушек — рюкзаки весом в двадцать килограммов, а у мужчин и вовсе все тридцать.
В Ергаки нас ведёт Сергей ПОПОВ — опытный турист, бывавший в этих горах не раз и знающий не только местные наземные камни — пики, вершины, перевалы — но и подводные. С ним в двухнедельное таёжное путешествие идут его жена, младшая дочь и мы — небольшая группа желторотых воодушевлённых молодых людей. Грамотный руководитель и готовая не только к красотам, но и к трудностями команда – одно из важнейших пунктов удачного похода, особенного горного: никогда не знаешь, какие трудности встретят за очередным перевалом.
Четвёртый час мы держим путь к озеру Светлому. Рюкзак начинает невыносимо давить на плечи, а ноги в мощных ботинках, кажется, и вовсе отказываются идти. Темнеет. Но вот ещё один небольшой подъём, и перед нами открывается тихая зеркальная гладь воды, находящаяся на высоте 1200 метров над уровнем моря и протянувшаяся с севера на юг почти на два километра, а с запада на восток на километр. Наконец, стоянка. Но все красоты одного из самых любимых туристами озёр — завтра.
— Как только приходим на место, сначала разбиваем лагерь и занимаемся костром и ужином, а потом — своими личными делами, — Сергей ещё до начала похода задал нам верную установку.
С радостью побросав тяжеленные рюкзаки и отжав насквозь мокрые футболки и майки, мы, как маленькие суетливые муравьи, начинаем обустраиваться: позвякивают колышки от палаток, крышки от котлов и посуды, тихим шумом ворчит газовая горелка. Давно стемнело, и наши налобные фонарики растревожили таёжную темноту мелькающими по кустам и траве «светодиодными зайчиками». Ужин сегодня без кулинарных изысков: лёгкий суп с заготовленными в городе сушёными овощами и чай с конфетами. Первая ложка дымящейся жидкости — и по телу разливается спасительное тепло, возвращая растраченные за первый подъём силы. Хорошо!..
На небе появляется россыпь из тысячи звезд, но сегодня и они подождут: первый день пути и первый подъём на высоту — всегда непростое испытание для нас, привыкших непринуждённо вышагивать по ровному асфальту в красивых и сухих ботинках, а в сумках носить разве что планшет и телефон.
Горное утро
Там, где начинаются узкие горные тропы Ергак, начинается пространство тишины, умиротворения и дикой таёжной красоты. Всё это сложно передать даже самым профессиональным снимком и самым точно подобранным эпитетом.
С первым солнцем я босиком спускаюсь к озеру Светлому, чувствуя ещё не успевшими огрубеть ступнями прохладную влагу земли и прорастающие в её недрах корни деревьев. Тёмно-синее озеро окаймлено густым кедрово-еловым лесом, взбирающимся на покатые горы, над которыми возвышаются два величественных пика — Птица и Звёздный — одни из достопримечательностей природного парка. Пик Птица — крайняя вершина одного из центральных хребтов Ергак, очертания этой горы выглядят как мощные крылья, которыми грозная птица защищает свой выводок. А пик Звёздный, высотой в 2265 метров, является самой высокой вершиной Ергак, и некоторые из его склонов довольно трудны для подъёма.
Вместе с этим первым горным пейзажем на десятки километров заканчивается власть Интернета, делового города и суетливой коммуникации, а в голове невольно звучит пушкинское «на свете счастья нет, но есть покой и воля». Я зачерпываю ладонями озёрной воды — лицо обжигает ледяным прикосновением. Радость! Нигде не найти такой чистой и сладковатой на вкус воды, как в горах, и, кажется, ей невозможно напиться. Голова наполняется приятной пустотой, а весь ты — тихим восторгом.
Вверх!
— Марина, принеси, пожалуйста, ещё лейкопластырь и бинт!
Мы дружно заклеиваем многочисленные мозоли на ногах, появившиеся от грубых сырых ботинок и продолжительной ходьбы. «Починить» мазолистые ноги и правильно зашнуровать походные берцы — важный ритуал перед долгим восхождением: сегодня мы поднимаемся на пик Динозавр высотой 2221 метр над уровнем моря.
За плечами только небольшие рюкзаки с орехами и курагой, фотоаппаратами и дождевиками, но идти всё равно тяжело: слабые мышцы ног ещё не успели привыкнуть к таёжным тропам. На первой возвышенности нам открывается озеро Золотарное — небольшое, тёмно-бирюзовое, но действительно отливающее у самой кромки воды золотистым цветом. Спустившись к нему, мы оказываемся на неприятной болотистой тропе: ботинки то и дело утопают в коричневой вязкой жиже, а на отдельных участках приходится прыгать по кочкам, чтобы окончательно не замочить ноги. Впереди ждёт крутая тропа на перевал Зелёный, мы делаем небольшую остановку и снова — вверх, вверх…
Всю дорогу на пути к заветному пику Динозавр нас то и дело накрывает большое молочное облако, закрывая собой горные красоты и оставляя вокруг только туманное безмолвие. Боимся не увидеть широкую панораму, которая должна открыться с самой вершины. Но, к счастью, погода в Ергаках очень переменчива: на короткие пятнадцать минут ветер разгоняет облака, чтобы мы, дойдя, наконец, до непростой вершины, увидели громады прекрасных и смиренных каменных глыб, растянувшихся на километры и километры вокруг…
Удивительно, но всё в Ергаках как будто дышит, живёт своей внутренней жизнью, даже громадные серые камни, на первый взгляд равнодушные и холодные. Поэтому об этих таинственных горах сложено немало легенд и преданий, а многие вершины, скалы, пики как бы одушевлены человеком в процессе освоения древнего хребта.
Легенда
Ергаки, открывающиеся фантастической панорамой со многих перевалов и пиков — в том числе и с Динозавра, — выглядят величественным и самобытным каменным городом, в котором от вершины к вершине тянутся древние истории.
Название «Ергаки», по одной из версий лингвистов, связано с тувинским словом «эргек» («улуг-эргек»), что означает «большой палец». В легенде, которую так приятно и волнительно рассказывать у потрескивающего ночного костра после трудного восхождения, говорится, что давным-давно, в заснеженных и суровых горах Сибири боги спрятали от людей волшебный источник знания и силы. Сторожили его два брата-великана: Саян и Янгул. Похожие внешне, богатыри были очень разными по характеру: Саян — добрым и работящим, а Янгул — завистливым, злым и ленивым. И мечтал последний победить брата в битве и возвеличиться. Но силы великанов были равны, и после каждого сражения добрый Саян приветливо хлопал Янгула по плечу, а завистливый брат всё больше наполнялся ненавистью и жаждой власти. Однажды Янгул не выдержал и, испив воды из волшебного источника, произнес: «Хочу быть великим и сильным!». Приятная тяжесть наполнила его тело. «Ещё! Ещё!», — с жадностью кричал Янгул, чувствуя, как крепнут мышцы и как он поднимается выше гор, к облакам. Волна гордости так захлестнула великана, что земля не выдержала его сильного тела и стала проваливаться под властолюбивым братом. Янгул медленно погружался под землю, тщетно пытаясь ухватиться мускулистыми руками за её подвижные края, но выбраться на поверхность так и не смог. Видны остались лишь огромные растопыренные пальцы горделивого брата — Ергаки. А добрый Саян, по легенде, до сих пор безмятежно живёт в этих горах — спит и стережёт нерадивого брата, скрестив руки на груди и охраняя древний источник силы.
Мифология Ергак самобытна и разнообразна. Например, массив Спящий Саян — одна из главных достопримечательностей Ергак, которую можно увидеть даже с трассы. Огромный каменный человек, лежащий на спине, выглядит действительно таинственно и мощно: ниспадающие длинные волосы Саяна как будто глубоко уходят в землю, благородные черты лица словно застыли в каменном сне, а руки спокойно сложены на широкой груди… Невольно и поверишь легенде.
Хозяин
Костёр после вечера трудного дня догорал. Угли томились плотным красным свечением, сохраняя непостижимую тайну огня. Из-за облачности было не видно звёзд, и мы, усталые, но счастливые после десятичасового блуждания по горам, разбрелись по палаткам: натягивать носки потеплее и закутываться с головой в пахнущие дымом и таёжной сыростью спальники.
Ощутив первое тепло туристического «одеяла», стали смеяться над забавными вариантами названий такого незаменимого в походе предмета как хоба — небольшого куска пенки с застёжкой, который надевают на самую мягкую часть тела, чтобы в лесу было удобнее сидеть.
— Слушайте, я не понимаю, что вы всё время называете хобой?
— Ну этот, как его… пендель!
— А, это который ещё и «сидушка»?
— А мы просто «пенка» говорим…
И в этот момент по спине пробежал первый холодок: в соседней красной палатке, расположенной в ста метрах от нас, послышалось громкое и протяжное «ааааа!» и резкий стук металлических предметов — чашек? ложек? кружек?
— Вы это слышите, да?
Какие-то обрывки невнятных догадок зазвучали в темноте маленькой палатки, прежде чем кто-то из нас решился сказать вслух: «Кажется, это медведь». Пытаться описать холодное оцепенение и моментально охватывающий каждую клеточку тела страх — занятие невыполнимое. Я сразу вспомнила, как во время археологической экспедиции на Ангаре одна из сотрудниц, которой приходилось встречаться с медведем, говорила, что когда зверь рядом, этого невозможно не ощутить: тебя охватывает безотчётный страх и инстинктивное предчувствие врага.
После первых тревожных криков и стуков прошло минут десять. Мы, хватаясь за спасительную для человеческого разума, но очевидно наивную для таёжной реальности аргументацию, придумывали: а может, у соседней палатки праздник, они распивают вино и радуются? А может, это йоги совершают свои упражнения? Но страх, как плотный водолазный костюм, уже прилепился к нам, к тому же крики и металлический посудный шум начались снова.
Что делать? Куда бежать? Мы замерли в невыносимом ожидании, боясь что-то произнести или предпринять. Колотило. Разум отступал, вежливо уступая воображению. Голова наполнялась не стратегиями, но образами, которые делали её горячей и мутной. Вспышкой перед глазами мелькнул образ последней фотографии японского фотографа-натуралиста Мичио ХОШИНО: разъярённый медведь, заглядывающий к фотографу в палатку. В 1996 году Хошино снимал медведей на Камчатке и, услышав знакомое грузное сопение, находясь внутри своего ненадёжного жилища, успел сделать последний кадр, прежде чем зверь растерзал его.
Боясь даже отзвука собственного дыхания, я стала вслушиваться в густую тишину леса: не хрустнет ли ветка под тяжёлой лапой, не донесётся ли поблизости шумное сопение…
Отпугивающие медведя крики и шум из соседней одиноко стоящей палатки донеслись ещё четыре раза. Сколько мы лежали в своём матерчатом доме, то замирая при звуке человеческого голоса, то погружаясь в холодное ожидание медвежьей поступи, сказать трудно: время заканчивается там, где начинается древний нутряной страх. Я стала читать молитву, повторяя её снова и снова, как колыбельную. И пока слова убаюкивали оцепеневший разум, а тело расслаблялось и незаметно погружалось в сон, дикий зверь тихо уходил вглубь леса по мягкому мху и узкой человеческой тропе, в свою таёжную колыбель…
— Представляете, всё растительное мало съел, а сгущёнку не тронул!
Утром соседка из красной палатки делилась ночными новостями: медведь много раз пытался обнюхать их палатку в надежде на ужин, но всё-таки, испугавшись крика и шума, лишь распотрошил стоящий у кедра рюкзак с едой.
К вечеру наш рюкзак с провиантом был подвешен к кедру ещё выше, чем прежде, а мы прихватили с собой в палатки чашки и ложки. Стоя вечером у костра, я вспоминала роман Джека ЛОНДОНА «Зов предков» и ощущала спасительную силу огня, о которой говорил в книге любимый писатель. Но к часу ночи беседы закончились, глаза стали слипаться, и мы, бросив последний дрожащий свет фонариков в сторону густых кедров, снова пошли по палаткам.
Вскоре в направлении леса громко залаяла собака, пришедшая в тот день с другими туристами. Знакомый холодок вернулся… Большой рыжий пёс долго гнал сторожевым лаем зверя в лес, а мы вторую ночь засыпали в страхе, мысленно благодаря храбрую собаку.
Утром мы свернули наш лагерь и вышли в направлении Безрыбных озёр. На человеческой тропе были медвежьи следы.
Бурый медведь в Ергаках действительно настоящий хозяин. Не просто самый распространённый символ Сибири, а реальный и очень опасный хищник, с которым лучше не встречаться.
Горы как университет
В середине похода нас догнали затяжные и неприятные дожди — в Ергаках господствует континентальный климат, и погода может быть очень переменчива, особенно в августе. Отсыревшие палатки, ежедневная сушка одежды и ботинок у огня, размокшие тропы, скользкие трава и камни, спрятанные в облаках красивые вершины… Поход в горы — это своего рода университет, где есть свои условия жизни, которые не стоит игнорировать и на которые бесполезно сетовать: или человек принимает таёжные правила игры и смиряется, или – начинает унывать, и тогда путешествие становится испорченным.
В дни, когда приходилось отсиживаться в лагере (на некоторые перевалы в дождь идти очень опасно), мы надевали дождевики и собирались у спасительного огня: петь песни и жарить ещё молодые шишки, беседовать о разном и печь нехитрые походные оладьи. Нам очень повезло с нашим провожатым, Сергеем. Каждое утро, когда из палатки, по которой звонко барабанил дождь, даже не хотелось высовывать носа, он встречал нас доброй спокойной улыбкой, в которой читалась уверенность опытного походника: тучи обязательно рассеются. А когда промокшие, но уже успевшие взбодриться дежурные снимали с огня дымящийся котелок овсяной каши с черникой, то жизнь и вовсе становилась прекрасной.
Самое главное
Ергаки — это удивительная сила. Не мистическая, не шаманская, а в первую очередь — природная. Эту силу чувствуешь невольно. Ощущаешь, как неустойчивы и слабы ноги по сравнению с вросшими в землю подножьями гор — не оступиться бы. Осознаешь, как ты мал, задирая голову в попытке увидеть вершины разлапистых кедров и сосен. Понимаешь, как ты уязвим в этой бесконечной тайге со своим тяжёлым рюкзаком и необходимым для выживания походным скарбом.
— Зачем?
Этот вопрос многие задают всякий раз, когда я воодушевлённо начинаю собирать уже изрядно потрёпанный рюкзак. Отвечаю: «Отдохнуть», — и банальность этой версии моментально режет слух. Говорю: «За красотами», — но и этот ответ кажется куцым. Наверное, потому что горы и тайга — это не слова, это что-то другое, древнее и сильное. Вы и сами это почувствуете, когда однажды окажетесь в Ергаках, вспомните этот длинный текст и улыбнётесь, заметив, что самого главного про них я вам так и не смогла рассказать.
Анна ГРУЗДЕВАФото Ивана ЗУЙКОВА