В конце минувшей зимы были объявлены победители самого
престижного международного конкурса фотографии — World Press Photo-2014. Ежегодный конкурс сегодня во многом определяет тенденции фотожурналистики, задаёт новую визуальную
планку и всерьёз заставляет задуматься о том, как трансфор-
мируется современная фотография и наше отношение
к ней. Итоги этого года дали повод не только порадоваться за российскую фотографию (победителями в разных номинациях стали три наших автора), но и поразмышлять о том, чем для нас, людей, живущих в нескончаемом информационном и визуальном потоке, является World Press Photo сегодня.
Этот старейший конкурс фотографии родился из национального конкурса репортёров Нидерландов «Серебряная камера». Его решили сделать событием международным и стали приглашать фотожурналистов из разных стран. Так хотели рассказывать людям о событиях в мире посредством фотографии, а заодно и поддерживать профессию фотографа.
Первым снимком-победителем World Press Photo-1955 стал кадр датского фотожурналиста Могэнса вон Хавэна, на котором был изображён мотоциклист, потерпевший аварию на чемпионате мира в Фольк Мёлле. Пожалуй, это одна из немногих фотографий-победителей, в которой нет политики и социального ужаса, но есть драма.
Уже в 1965 году «фотографией года» станет кадр, на котором немецкий военнопленный Второй мировой войны, освобождённый из СССР, встречается со своей дочерью, с которой его разлучила война, когда девочке был один год. С этого времени World Press Photo становится не просто конкурсом фотожурналистики, но визуальным архивом событий мирового масштаба — исторического и культурного опыта человечества; а также копилкой канонов мировой пресс-фотографии.
Фотограф Джон Стенмейер из США снял по заказу National Geographic африканских мигрантов на побережье Джибути, пытающихся поймать слабый сотовый сигнал из Сомали. Снято в феврале 2013 года
Жюри конкурса всегда отбирало и отбирает всё самое оригинальное, выдающееся, важное из мира фотожурналистики. К сожалению, самыми глобальными и выделяющимися событиями зачастую становятся войны, природные и технологические катастрофы, социальные потрясения. Один из членов жюри World Press Photo-2013 Сантьяго Лайон говорил, что когда просматриваешь 100000 фотографий, отбирая лучшие снимки года, видишь «опыт человечества, сконцентрированный в изображениях».
Этот опыт — драматичный и болезненный, об этом говорят почти все «лучшие снимки» World Press Photo, начиная с 1956 года. Страшная и напряжённая фотография Эдди Адамса «Казнь в Сайгоне» 1968 года стала одной из самых знаменитых фотографий Вьетнамской войны. Как и надрывный снимок Ника Ута «Напалм во Вьетнаме» 1972 года — считается, что эти кадры во многом помогли воюющим странам сложить оружие. Фотография Майка Уэллса 1980 года, где служащий гуманитарной миссии держит худую руку голодающего мальчика из Уганды; снимок Чарли Коула 1989 года, в котором человек останавливает колонну танков Народной армии Китая во время народных выступлений за демократические реформы; автобус на дороге к Грозному во время чеченской войны в работе Лучиана Перкинса 1995 года. И так далее.
Итоги конкурса World Press Photo всегда становятся картиной мировой боли, но как верно заметила в эссе «Когда мы смотрим на боль других» Сьюзан Сонтанг, «фотографии страданий и мученичества суть больше, чем напоминание о смерти, поражении, гонениях или преследованиях. Они напоминают нам о чуде выживания. Если мы задаёмся целью увековечить памятные моменты, то это неизбежно означает, что мы взяли на себя задачу бесконечного воскрешения, воссоздания памяти».
Петер Хольгерсон из Швеции занял первое место с серией фотографий, изображающих семиборца Надю Касадей, страдающую онкологическим заболеванием, перед ее последней терапией
Итоги конкурса и выставки World Press Photo, путешествующие по всему миру, всегда ставят очень сложные вопросы, ответы на которые далеко не универсальны, а подчас и невозможны. Можно ли говорить об эстетизации смерти и насилия? Где проходят границы дозволенного в фотожурналистике? Нужно ли вообще показывать такое количество страшных и шокирующих фотографий зрителям?
«Иногда люди, пришедшие на выставку, испытывают шок от увиденного, — говорит проект-менеджер конкурса Юрре Янсэн. — Но для нас это не является причиной не экспонировать шокирующие фото. Поскольку наша задача — показать удивительную работу профессиональных фотожурналистов и ту, действительность, которую мы так часто пытаемся не замечать, боимся её». И с этим сложно не согласиться.
В эпоху Интернета и телевидения фотография становится частью глобального информационного потока, который с одинаковой бесстрастностью предлагает нам фотографии котиков и снимки с мест военных действий, митингов, революций и катастроф.
На секунду мы останавливаем свой взгляд на драматичных снимках из Сирии или Африки, Украины или Венесуэлы и думаем: «Какой ужас!». Но тут же кликаем на соседнюю вкладку браузера, где нас, скорее всего, ждёт другая визуальная реальность, не требующая сопереживания и размышлений.
В 1977 году Сьюзан Сонтанг писала: «Проблема сегодня заключается не в том, что люди помнят посредством фотоизображений, а в том, что они помнят только фотоизображения». В 2014 году мне хочется добавить: проблема заключается в том, что люди не помнят и фотоизображений, так как даже самые лучшие кадры теряются в хаосе и шуме виртуальной реальности, оставаясь лишь мимолётной иллюстрацией к экстренному выпуску новостей.
Брент Стиртон, ЮАР, занял первое место в категории «Портреты» с фотографией группы слепых мальчиков-альбиносов в интернате в Вивекананде, Западная Бенгалия
Поэтому ежегодный конкурс World Press Photo сегодня становится своеобразным социальным навигатором для зрителя, который сам не успевает, не может, не хочет поместить в архив памяти современную историю, осмыслить её, пережить. И если открыть коллекцию снимков-победителей этого года, у вас на ладонях окажется то, что пережил мир за 2013-й год.
Так, в последнем конкурсе World Press Photo в разных номинациях победили работы Филиппа Лопеза (Philippe Lopez) и Криса МакГрата (Chris McGrath) о разрушительном тайфуне «Хайян» на Филиппинах, который в минувшем году стал одним из сильнейших в истории тайфунов, погубив восемь тысяч человек и оставив без дома более миллиона филиппинцев.
Не осталась в стороне и Сирия: фотограф из Сербии Горан Томашевич (Goran Tomasevic) снял, как сирийские повстанцы готовятся напасть на контрольно-пропускной пункт сирийских властей в окрестностях Дамаска и теряют товарища, а испанец Моисей Саман (Moises Saman) запечатлел мужчину, который делает бомбы для мятежников в Алеппо.
Фотограф Рауль Талукдер (Rahul Talukder) получил приз за драматичные чёрно-белые снимки катастрофы в Бангладеше, которая произошла из-за обрушения восьмиэтажного здания Рана-Плаза в городе Савар. А американец Тайлер Хикс (Tyler Hicks) — за снимок женщины с детьми, скрывающимися в крупном торговом центре Кении от террористов.
Если легендарные кадры World Press Photo 1960-1980-х годов, похожие на литературу от фотографии, показывали войну как противоестественное состояние для мира и человека, то современные серии-победители с помощью проверенных визуальных приёмов показывают будничность, повсеместность войны, смерти и насилия. И это едва ли не страшнее и важнее осознать.
Значимость World Press Photo ещё и в том, что в эпоху тотального фотографирования конкурс отстаивает важность и сложность профессии фотографа, которая с появлением камер в мобильных телефонах всё быстрее обесценивается в глазах обывателя.
«Сегодня фотожурналистика переживает особое время, — считает Юрре Янсэн. — В Интернете, а порой и в печатных и телевизионных СМИ, всё больше фото и видео, сделанных очевидцами событий. Иногда такая информация — уникальна, и в этом её ценность. Но это не означает, что профессия фотожурналиста умирает. Наоборот, это заставляет её искать новые формы, быть гибкой, переменчивой. Журналист с фотоаппаратом — не только специалист в технике, он профессионал в какой-либо теме, он ставит задачи и погружается в процесс съёмки с головой. Он не просто бездумно снимает увиденное, у него есть главное преимущество — знание предмета съёмки. Зачастую фотокорры проводят месяцы и даже годы, работая над одной темой. Они живут, общаются, выживают, полностью пропитываются атмосферой происходящего, всё пропускают через себя, но остаются как будто в стороне. Поэтому и работы получаются особенные. Простые граждане такой возможности не имеют, на мой взгляд. И если они и становятся свидетелями событий, то это не делает их журналистами».
Действительно, просматривая работы победителей последних пяти лет, можно заметить новые формы, новые веяния в визуальном языке фотографии. Рядом с классическими работами оказываются серии на стыке документальной и художественной фотографии, заходящие на территорию искусства, визуальной антропологии.
В этом году такими сериями-победителями стали, например, «Трансильвания» грузинского автора Рене Эффенди, проект «Escape» российского фотографа Данилы Ткаченко, снимок мальчиков-альбиносов из Индии, выполненный Брентом Стиртоном.
World Press Photo-2014 особенно взволновал российское фотосообщество. 1 место в категории «Постановочный портрет» получил Данила Ткаченко за проект «Escape», рассказывающий о людях в России и на Украине, которые ушли от цивилизации в леса и стали кочевниками-одиночками. 3 место в этой же категории взял Никита Шохов за «Утриш» — работу о нудистах одноимённого полуострова в Чёрном море. Елена Чернышова заняла 3 место в категории «Повседневная жизнь» за «Days of Night — Nights of Day» — серию о современной жизни Норильска. Эти фотоработы, стоящие где-то на грани фотожурналистики, документалистики и арт-фотографии, — новая российская фотография, опирающаяся на визуальный язык лучшей мировой фотографии. И смотреть на неё по-настоящему интересно.
Анна ГРУЗДЕВА
Майкл Уэлс. Служащий гуманитарной миссии держит руку голодающего мальчика из Уганды. 1980 г.