В ночь перед свадьбой спалось плохо, хоть мне и не предназначалась роль невесты. На сон просто времени не осталось, и всё из-за вечера накануне. Итальянцы позвали нас на сагру — благотворительный праздник при церкви. Сагры летом устраивают по всей Италии, и, как говорят местные, можно недорого прокормиться, путешествуя от одной до другой.
Сагра — это длинные столы и скамейки в несколько рядов под парусиновым навесом, летняя кухня, сцена для музыкантов и ряды пластмассовых стульев для зрителей, бабушки и мальчишки с самодельными сувенирами, аттракционы. Местные жители приходят сюда и поесть, и развлечься. Еда дешевле, чем в ресторанах, потому что работают тут волонтёры. И тарелки с вилками пластмассовые. Зато настоящие артисты — рок-музыканты и просто певцы, ну та самая волшебная итальянская эстрада, простая, как три чентезимо (которые уже давно сменились евроцентами), но всё такая же прекрасная и о любви. Дети прыгают по сцене, а итальянские синьоры кружатся с красивыми седыми синьорами.
Сагра — праздник всей деревни или городка, он не для туристов, — хотя вся Италия большой туристический рай (а может, кому-то и ад). Здесь для своих, без претензий. Можно выпить вина или оранжевый спритц — популярный местный (на итальянском севере) коктейль с кампари. Все напитки и блюда заказывают тут сразу, пачка листков с меню лежит на входе, бери и проставляй галочки. Сагры часто называются по основному блюду — это может быть «фритто» со всем жареным, или «каламари» (кальмары и другие фрутти ди маре), или «фунги порчини» — с белыми грибами. Деньги, которые выручают здесь, идут на благотворительность: помощь какой-нибудь спортивной школе или приюту.
На предсвадебной сагре мы знакомились с родственниками нашей итальянской невесты, моей племянницы, в 15 лет уехавшей в Падую из Сибири. Например, со старшим братом жениха по имени Флавио, с которым сразу завёлся разговор о музыке («Танья, все мои любимые композиторы — русские, Шостакович, Прокофьев») и , сто лет бы не вспоминать на отдыхе, о политике. «За Россией — будущее всего мира, у России и Европы общая судьба», — без тени сомнения говорил Флавио, когда мы по тёмным улицам шли к оглушительной сагре.
Угощение, спритц, карусели, «канто» — невозможно было вернуться домой раньше полуночи, и когда мы добрались до ночлега, была уже чёрная итальянская ночь. Завтра свадьба, после которой все мы, русские гости под покровительством итальянских хозяев, уезжаем на юг, к морю. К Морю! Но мои шестилетняя Катька и её папа ещё не видели Венецию, и вставать приходится на заре, чтобы растолкать их к первому поезду.
Мы одни в вагоне, заспанные и без завтрака. Ехать от Падуи до Венеции всего-то полчаса, но времени всё равно так мало, что получается лишь перейти Канале Гранде через мост да немного углубиться в каменные переулки. Толпа шумела на вокзале и пристани — а тут, в десяти шагах от неё, полное безмолвие. Заставляю себя запоминать дорогу, ведь совсем скоро придётся нестись обратно на поезд, а заблудиться здесь проще, чем в настоящем лесу, и смартфон не поможет. Ещё рано, лодки-грузовики везут продукты в магазины, а гондольеры только плывут на работу по зелёной воде… Ничего мы в этот раз толком не увидели в Венеции, лишь поймали одно её солнечное утро. Да что можно вообще успеть за путешествие, которое длится несколько недель? Только собрать в памяти ощущения, прикосновения воздуха, случайные фразы, мелькнувшие узоры домов.
Возвращаемся, кидаем оставшиеся вещи в сумки, в спешке надеваем нарядное и едем в деревню, где будет проходить венчание. К маленькой церкви Мадонны лугов. Церкви как минимум четыре века, да что тут младше?
Всю зиму мы жили предвкушением этого дня. В глухой декабрьский вечер в другой деревне, на краю Красноярска и земли, заказывали билеты по Интернету (вот так вот!), а за окном, над белыми даже в темноте снегами, рвался вверх дым от соседских печек и вздыхала на крыльце распушившаяся к морозам собака.
Мы готовились всю зиму, а наши жених с невестой — целый год после помолвки по своим католическим традициям. Прежде чем идти к венцу, итальянская пара обязательно несколько месяцев ходит в церковь на занятия, и падре, которому религия запрещает жениться, учит будущую семью, как строить совместную жизнь по церковным канонам.
Хотя небеса-то — они с юмором. Подстроили, видно, что пастырь, который занимался в церкви Мадонны лугов с будущими молодожёнами, взял да и сбежал с невестой. Что ж, прислали прихожанам нового. Но и новый, падре Алессандро, который (забегая вперёд) так проникновенно говорил речи на венчании нашей Манечки, недолго оставался верен обету — тоже, как нам недавно рассказали, уехал, да с чужой женой. В принципе, католический священник может получить официальное разрешение на создание семьи с одновременным сложением сана, однако это процедура долгая, и некоторые решают судьбу радикально.
Людям разных вероисповеданий венчаться разрешается. Наша невеста вообще-то буддистка, крещёная в православной церкви, но под венец она шла как крещеная атеистка. Как положено, предварительно с неё взяли письменно заверенное обязательство, что детей своих обязуется растить в католической вере.
В подготовку к «матримонио» («свадьбе») входил, кроме церковного обучения, тщательный выбор цветов для украшения церкви — белых роз и лилий, символа Девы Марии. Всё это заказывается едва ли не за полгода, и перед венчанием каждый бутон занял строго определённое ему место под руководством мамы жениха. По правилам рассадили и гостей свадьбы: все, кто пришёл со стороны невесты — слева от алтаря; родня и друзья жениха — справа. Брат его, ценитель русских композиторов, для которого занятия музыкой — серьёзное хобби, сопровождал игрой на органе всю церемонию.
Все, кто был на свадьбе, в нужных местах могли подпевать органу. Когда именно, надо было следить по тексту: на каждом стуле в церкви лежало «либретто» — слова всего обряда. Строчки молитв тоже произносили все хором вместе со священником. Падре Алессандро, правда, часто выходил за рамки напечатанного — это, нам пояснили, в знак его особого расположения к молодожёнам, так что церемония длилась больше намеченного часа. Жаль, примитивный мой итальянский не дал понять, о чём он так проникновенно говорил.
Венчание у католиков одновременно и регистрация. Молодые расписываются здесь же, в книге, как и свидетели. У наших их было по двое с каждой стороны. Да кто же не видел католической свадьбы в кино? Вот как в кино всё и было, только по-настоящему. К церкви жених приехал первым, а невесту вёл к алтарю отец. Следом торжественно шли парами вперемежку русские и итальянские дети, девочки все в одинаковых платьях, с одинаковыми ромашковыми венками на головах и букетами в руках. Потом они весь долгий обряд сидели на возвышении по обе стороны алтаря, тихо страдая, и самые уставшие даже умудрились поспать.
Жених и невеста отвечали на вопросы и давали клятву. Падре, как требуется, спросил у публики, есть ли какие препятствия к браку (все помнят бедняжку Джейн Эйр: тут-то она и узнала, что мистер Рочестер женат на сумасшедшей), который тут заключают раз и навсегда. С XVI века и по сей день это обязательный вопрос на любом венчании, а оповещение о событии заранее вывешивается в церкви, чтобы в том числе узнать, не хочет ли кто помешать свадьбе. Венчаться, например, не могут уже состоящие в браке, мусульмане и священники.
На выходе из церкви молодожёнов осыпали пшеном и лепестками роз, и пока все долго фотографировались, русские гости поочередно бегали пить воду к палатке, которая была устроена неподалёку для очередной вечерней сагры. Ведь июль, и полдень, и жара за 30. Наконец все снимки были сделаны, и, рассевшись по машинам, мы поехали праздновать.
Италия в тех краях — это холмы и горы вокруг плотно застроенной Паданской равнины. Едешь по равнине — пустого места нет, петляешь по холмам — безлюдно и зелёное море, будто в Сибири. Правда, не тайги, а непролазных зарослей. И ещё у нас в таких пейзажах на дорожных знаках олени, а у них — лягушки.
Забирались в гору по спирали полчаса, не меньше. А там… Я в таких местах раньше не была и вряд ли когда ещё доведется. Впрочем, даже друзья молодожёнов, посетившие десятки свадебных пиров, были поражены. Маша и её итальянец очень долго искали, где отпраздновать свадьбу, объездили всю округу. И наконец обнаружили эту виллу под названием «Дом Солнца» — когда-то тут стояла старая ферма, и хозяева, вложив бешеные евро, перестроили её под «дом для торжеств» — с залами и террасами, кухней и детской площадкой, аллеей и автостоянкой в лесу.
Куда только хватает взгляда, расстилались выстриженные зелёные лужайки. Нереально всё это выглядело. Хоббитания. Картинка из рекламы. Декорации к какой-то совсем другой жизни. Ну, так она и есть другая.
И свадьба была мало похожа на наши. Никаких длинных столов буквой «П», напутственных слёз родителей, тамады и конкурсов с намёками. Гостей, больше сотни, рассадили за круглые столы человек по десять — где кому сидеть, все узнали перед ужином. «Hei tu, di che libro sei?» — «Из какой вы книги?», спрашивал плакат, на котором к фотографиям обложек были приклеены имена гостей. Сами книги лежали на столах. Нам достался Пушкин, родителям — Гольдони, а ещё там были «Великий Гэтсби», «Винни-Пух» и незнакомые мне итальянские авторы. Жених и невеста сидели за отдельным столиком, а все остальные по интересам и родствам. Детям отведён был отдельный стол со своим меню, а ещё их развлекали сразу несколько аниматоров — грим, шарики, большие мыльные пузыри.
С русской свадьбой общим было разве что «Горько». Только итальянцы кричат «Bacio», «Поцелуй», и вспомнили об этом развлечении всего раза четыре за всё время ужина.
Хотя несколько национальных увеселений приехавшие родственники молодожёнам всё-таки устроили. Жених и невеста ломали хлеб, который поднесла им итальянская мама, а потом били через плечо бокалы из-под шампанского (вообще битьё посуды тоже случается на итальянских свадьбах, сразу после выхода из церкви: чем больше осколков, тем богаче будущая жизнь).
А между обедом и десертом были русские конкурсы — жених угадывал невесту по фотографиям, забивал мяч в ворота и даже пил водку.
Гостям во время свадьбы водку не подавали: наливали шампанское как аперитив, на столах стояло вино к основным блюдам (сорта четыре, все разные на итальянский вкус, а на русский — кто б его знал). Крепкие напитки, от виски до самбуки — дижестивы, как и положено здесь на любом застолье, — предложили после еды, выставив на отдельном столике. И один русский гость, не выдержав, совершил вокруг него несколько кругов, чтобы в финале торжества тихо украсить собой зелёную лужайку. Никто из других гостей пьяным не выглядел. Ну и ладно, ведь это же была свадьба представителей двух алкогольных культур.
Вот в любви к еде мы с итальянцами одной крови... Тем, что съела и оставила на тарелках эта свадьба, можно было накормить полдеревни. Ризотто, паста, мясо, овощи, которые поочередно приносили на столы, — и всё это после огромного количества «антипасти» («закусок») на свежем воздухе: морских, мясных и сырных во всех видах. Гостей обслуживал десяток неулыбчивых официантов. Серьёзность их объяснялась тем, как нам позже сказали, что персонал этой виллы работал на свадьбах и других торжествах без отдыха много суток подряд.
Между тем настало время свечей: маленькие зажгли в фонариках, развешанных на деревьях, а большие — вдоль аллеи, и языки живого пламени закачались на ветру. Нежно-зелёным светом загорелись шары-светильники на траве. По этим сумеркам бродили девчонки в своих белых платьях и среди них, словно два ангела с картин Рафаэля, погодки Ева и Кьяра… «А что делают русские дети?» — спросила Кьяра у своей мамы. Русские дети играли сами по себе. Языковой барьер, вопреки ожиданиям, для обеих сторон оказался слишком высоким.
Хорошо, что у взрослых был спасительный английский. Наевшиеся гости выходили пообщаться под свечи и звёзды. Русские рассказывали, как в России воруют на свадьбе невестину туфлю, заставляя жениха пить из неё, и о том, что все кричат «горько», а итальянцы недоверчиво смеялись.
«Буона сера, — обратилась ко мне одна из подруг нашей невесты. — Меня зовут Фьяметта, это старинное тосканское имя, оно означает «Огонёк» — так звали возлюбленную Бокаччо». «Декамерон», — тут же брякнула я, и собеседница пришла в восторг. С ней и другими милыми людьми мы за полчаса обсудили языковые проблемы, популярные русские и итальянские имена, отношение итальянцев к своей истории, невесту с женихом и русскую кухню. «Чао, ла дзия!» («тётя»!) — восклицали итальянцы, которые подходили к нам. Для них тёти и дяди — очень близкие родственники (кажется, что ближе, чем для нас), да и вообще там культ семьи, как известно.
Уже в темноте пришла очередь десерта — сладостей и фруктов. Торт не был многоэтажным и плоско лежал на огромном блюде. Уставшие дети лопали «дольче», а у нас сил на него уже не осталось.
Ещё немного, и гости начали разъезжаться. Каждый подходил к паре и получал в подарок самодельный сувенир: гнёздышко из соломы, в котором уложены похожие на камешки конфеты — орехи в глазури. Конфеты делают на заказ и упаковывают в несколько прозрачных мешочков. А гнёзда, символ семейного счастья, много вечеров подряд свивала невеста с помощью мамы.
Как самые близкие родственники, мы уезжали позже всех. «Кончен пир, умолкли хоры». Уставшие официанты задували свечи и уносили с поляны огромные зелёные головы фонарей, русский дегустатор самбуки подкатился под куст в ожидании отъезда, на холмы опустилась южная тьма, а с другой стороны всеми огнями горели города в долине. Ребёнок устал плакать и уснул на заднем сиденье «Пежо», и вот мы едем обратно, и молчаливый Лоренцо за рулём спускает нас с горы в гостиницу, все вокруг спят, платье в детском гриме, и самый длинный день этого счастливого лета уходит и больше не повторится.
Татьяна АЛЁШИНА